Скандальная репутация - Нэш София (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
К тому же ехидный подленький голосок где-то в глубине сознания подсказывал, что если получит отказ, то будет знать точно и окончательно, что все потеряно, и вернуться домой не удастся никогда. Не знать – лучше. В неведении таится элемент надежды.
Когда жизнь с мужем казалась не такой уж невыносимой, Розамунда любила представлять себе, что только ее собственная гордость мешает примирению с отцом. Но на самом деле все было гораздо сложнее. Нельзя было забывать и о гордости отца. Разрушить горы, вставшие между ней и отцом, было непросто.
Вниманием Розамунды завладел муравей, выползший на лепесток одного из цветков. Сладкий аромат витал в воздухе. Розмарин, обозначающий воспоминания, шиповник, символизирующий единство удовольствия и боли, бархатцы – знак горя и отчаяния. Букет дополняли эпигеи – знак упорства, и пурпурный гиацинт – воплощение печали. Если вдуматься, смысл букета был ужасен, но цветы очень красивы, особенно в лучах заходящего солнца, льющихся из окна. Собственно говоря, все последние дни были именно такими – одновременно чудесными и кошмарными.
Раздался тихий стук, и в комнату проскользнула Сильвия.
– Роза, ты еще не готова? Вот-вот позвонят к обеду!
– Нет, моя дорогая. – Розамунде никогда не удавалось убедительно лгать. – Я попрошу извинить меня…
– Опять? – Сильвия взяла старую, отделанную серебром щетку для волос, принадлежавшую еще их матери, и начала приводить в порядок локоны Розамунды. – Герцогиня сказала, что пошлет за лекарем, если ты до вечера не почувствуешь себя лучше.
Сестра не ответила, и Сильвия продолжила сооружение сложной прически, которую украшала мелкими цветами из букета.
– У тебя не болит голова?
– Пожалуй, нет. – Розамунда задумчиво повертела в руке цветок, упавший у Сильвии. – Его светлость разговаривал с тобой?
– Нет. – Сильвия сделала паузу. – Тебе не кажется, что он какой-то странный? Некоторые дамы из числа гостей предупреждали меня, что от него следует держаться подальше. Они сказали, что он получил свое прозвище – лорд Огонь-и-Лед, – потому что известен в обществе как повеса с непредсказуемым темпераментом. Подруга Аги тайком флиртует с ним.
– А он с ней? – спросила Розамунда, не слишком, впрочем, уверенная, что ей хочется знать ответ.
– Думаю, не только флиртует. Видела бы ты, как он на нее смотрит!
Розамунда даже себе не смогла бы объяснить, что раздосадовало ее больше: сама новость или тот факт, что эта новость весьма чувствительно задела ее гордость.
– Говорят, он даже убил кого-то, – громким шепотом сообщила Сильвия.
– Не стоит повторять глупости! Ты же знаешь, как возникают слухи. Этот человек служил в королевском флоте. Возможно, он и повинен в чьей-то смерти, сражаясь с французами, но я сомневаюсь, что он мог быть способен на такое здесь, в Англии. Надо же, лорд Огонь-и-Лед! – усмехнулась Розамунда.
– Все равно я его боюсь. Он совсем не похож на… Розамунда тяжело вздохнула.
– Да, ты права, он совершенно не похож на своего брата.
Сильвия бросила цветок на стол.
– Это несправедливо! Ты заставляешь меня общаться с гостями в одиночестве, хотя это была твоя идея – принять приглашение герцогини.
– Тебе здесь плохо?
– Хуже, чем ты можешь представить. Дамы глазеют на меня и перешептываются. А джентльмены просто зевают и иногда улыбаются, – она опустила глаза, – знаешь, как-то многозначительно…
– Мне очень жаль, Сильвия. Я надеялась, что мое прошлое не будет причиной твоих мучений. Свадьба состоится на следующей неделе, потом все уедут. А мы останемся и сможем спокойно подумать о будущем. И кстати, нам обеим вовсе не обязательно спускаться к обеду.
Розамунда повернулась на табурете и обняла сестру, впрочем, не до конца понимая, кто кого утешает. Бальзам сестринской любви был единственным, что поддерживало Розамунду все годы замужества.
Сильвия обрадованно затараторила:
– Вот и прекрасно. Я бы не вынесла еще одной встречи сегодня с Аги Фелпс и ее, подругами.
Розамунда убрала черную прядь, упавшую на лицо Сильвии. Густые прямые волосы сестёр трудно поддавались завивке, поэтому в прическах обеих напрочь отсутствовали кокетливые завитки.
– Но, Роза, ее светлость попросила меня поиграть на арфе после обеда. И…
– И что?
– Ты же понимаешь, мне не хочется ее разочаровывать. Я сказала, что поиграю, но только если ты споешь.
– Ты не могла обещать это! Как ты осмелилась… Возмущенную реплику Розамунды прервал громкий стук в дверь. Обе женщины повернулись к выходу.
– Да? – слабым голосом проговорила Розамунда. Последний человек, которого ей хотелось бы видеть, вошел в комнату первым. Чуть позади следовала Ата, незаметно подталкивая герцога.
– Твой локоть должен быть признан боевым оружием, – шепотом сообщил Люк.
– Если бы ты не вел себя как остолоп, мне бы не пришлось его использовать, – мягко улыбнулась бабушка.
Его светлость устремил взор к потолку, словно взывая к Господу о помощи.
В этот день в одежде вдовствующей герцогини ощущалась некоторая неуверенность. На ней было весьма скромное темное платье цвета баклажана, но под ним громко шуршала нижняя юбка, и Розамунда могла бы поклясться, что заметила темно-красные кружева.
– Моя дорогая, Люк и я решили, что должны взглянуть на вас. Надеюсь, травяные настойки вам помогли. Я в этом почти уверена, поскольку садовник доложил, что вы сегодня долго гуляли. Так что мы все можем спуститься к обеду.
У нее было такое доброе, исполненное простодушного расположения лицо, что у Розамунды не хватило духа отказаться. Любопытно, что ее старая гувернантка использовала тот же трюк, и он неизменно срабатывал.
– Конечно, ваша светлость, я…
– Мы же договорились, что вы будете называть меня Ата! – На этот раз голос старушки звучал так огорченно, что Розамунда дала себе слово больше никогда не ошибаться.
– Ата, мы с Сильвией уже почти готовы. Спустимся через минуту.
Люк решил, что больше не позволит миссис Берд прятаться, так что действовать его заставили вовсе не постоянные вопросы бабушки. Ну или не только они.
Стоя в покоях Розамунды, он искренне пожалел, что не пришел раньше. Две сестры были очень похожи: гладкие блестящие волосы, бледные лица. Только глаза у них были разные. Обе прихорашивались перед зеркалом – картина в стиле Боттичелли. Герцогу едва удалось сохранить свою обычную манеру поведения, глядя на старшую.
В общем-то он не стал бы утверждать, что из двух сестер Розамунда самая красивая, если бы не ее глаза. Миссис Берд словно состояла из одних углов, была резкой, броской, вызывающей в противоположность мягкой, элегантной младшей сестре. Нежные цветы в волосах Розамунды контрастировали с некой первобытной дикостью, которую он иногда замечал в ее взгляде и чувствовал в ее сердце.
Она имела странное влияние на него, которому он противился всем своим существом. Люк не имел ни малейшего желания вступать в связь с женщиной. Одно дело – случайное свидание ради получения обоюдного удовольствия, но совсем иное – забота о будущем другого человека.
Ему приходилось несколько раз участвовать в предприятиях бабушкиного «Вдовьего клуба», и он выполнял в точности то, что он него требовалось, – не больше, но и не меньше. И теперь его до крайности раздражал тот очевидный факт, что ему хотелось помочь этой женщине. Ну, к примеру, он с большим удовольствием разбил бы мерзкую потную физиономию Алджернона Берда, навеки избавив Розамунду от его притязаний.
Люк взглянул на крепко сжатые губы Розамунды и вспомнил, какими восхитительными они были, когда он просунул между ними язык. Впрочем, за свое глупое поведение в полутемном коридоре перед дверью в гостиную, где их ожидал мистер Берд, он себя выругал уже не раз.
Герцог намеревался всего лишь запечатлеть невинный поцелуй на лбу Розамунды, чтобы та смогла преодолеть страх, и сам же оказался захваченным врасплох вихрем эмоций и яростным желанием. Эта странная женщина очаровала его, лишила разума. Люку оставалось только надеяться, что она понимает; в какую игру играет, потому что он не только забыл все правила, но и вообще, похоже, лишился рассудка.
