Мечтай обо мне - Литтон Джози (бесплатные серии книг txt) 📗
Пока их отношения оставляли желать много лучшего. Угроза предать смерти любимого брата — не самый краткий путь к сердцу женщины. Но что ему до сердца Кимбры? Ему нужно от нее полное и безоговорочное повиновение. И разумеется, тело. Ее великолепное тело.
В эту ночь он возьмет ее. Он наконец снимет жестокую узду, в которой держал себя все эти дни. Ни к чему будет подавлять свои желания, они будут удовлетворены сполна. Кимбра перестанет быть чародейкой, искусительницей и станет просто женщиной, пусть даже очень красивой.
Не то чтобы Вулф собирался унижать ее — вовсе нет. Викинги по-своему уважали своих женщин и ценили их, и он готов был предоставить ей и то и другое, но прежде должен был насытить яростный голод тела, забыть о нем и снова обрести власть над собой.
Теперь Кимбра должна была стать его законной женой.
— Что, не по себе? — осведомился Дракон, подходя и адресуя брату хитрую усмешку. — Если ты не в настроении, я, со своей стороны, готов…
— К тому, чтобы пополнить собой сонм героев в Валгалле?
— Нет уж, это слишком. — Дракон поднял руки, сдаваясь. — Я не настолько ослеплен леди Кимброй, чтобы не принять ее в сестры. — Он окинул подбородок брата проницательным взглядом. — Какова она, ты сказал? Добра? Оно и видно.
Вулф смущенно хмыкнул. Дракон уж слишком многое подмечал.
— Это поправимо, — сказал он с глубоким убеждением.
В самом деле, Вулф не имел и тени сомнения в том, что Кимбра скоро научится относиться к нему с должным почтением. Женщина есть женщина, кто бы там ей ни покровительствовал.
— Раз так, идем.
Плечом к плечу братья вышли на площадь, где волновалась собравшаяся толпа. При виде их раздался многоголосый хор приветственных возгласов. Люди теснились, приподнимались на цыпочки, чтобы лишний раз взглянуть на своего предводителя и его брата, слава которых обошла не только Север, но и весь христианский мир. Всем хотелось лично поздравить жениха хотя бы хорошим хлопком ладони по спине.
Вулф украдкой поглядывал на свое жилище, на дверь, откуда должна была появиться невеста. Он уже собирался отдать приказ, чтобы ее привели, но тут Кимбра встала на пороге — не по своей воле, так как за ней виднелась Марта, похоже, только что давшая ей тычка. И все же мрачная усмешка Вулфа вскоре переросла в просто улыбку.
Кимбра была в платье синем, как ее глаза, с прозрачной вуалью, прихваченной через лоб серебряным обручем и не скрывавшей лица. На груди у нее (наверняка надетое вопреки всем протестам) лежало плоское ожерелье с волчьей головой. В выемки глаз волку были вставлены круглые камешки, по рассказам, растущие в раковинах далеко на юге. Ожерелье было подарком и в своем роде клеймом владельца, что Кимбра, конечно же, хорошо понимала, потому что крутила его и дергала, словно желая сорвать.
Улыбка Вулфа стала шире. Он уважал в людях силу духа и потому отдавал невесте должное, но ему снова пришло в голову, каким наслаждением будет укротить такой дух. Внезапно он понял, что не желает больше ждать. Раздвинув толпу, он прошагал к двери своего дома и встал перед Кимброй еще до того, как она успела сделать шаг за порог.
Девушка замерла, окаменела в полной и абсолютной неподвижности, затаила даже дыхание. Она как будто обратилась в соляной столп.
Кимбра никогда еще не видела Вулфа разодетым, и это был именно такой случай. На нем были штаны из особенно хорошо выделанной кожи и рубаха из черного бархата. Одежда облегала его могучую фигуру. Только что вымытые волосы были зачесаны назад и прижаты кожаным ремешком с тисненым узором, на запястьях тускло поблескивало золото браслетов, в распахнутом вороте рубахи виднелась точно такая же голова волка с жемчужными глазами, как и у нее, только больше размером.
Странное дело: боль, что переполняла ее со времени разговора в сторожевой башне, стыд за собственную вспышку и за удар в лицо — все вдруг исчезло, смытое волной опаляющего возбуждения. Кимбра попробовала оттеснить его, но вопреки всему ее опыту странное чувство не захотело подчиниться, а, наоборот, окрепло. Тогда она протянула руку. Пальцы Вулфа сомкнулись на удивление осторожно, и они вместе шагнули в расступившуюся толпу.
В центре площади росло дерево — ясень, настолько древний, что его искореженные временем ветви тянулись невероятно далеко, словно желая заключить в объятия весь город. Под деревом стоял человек, столь же старый на вид, одетый в подобие полотняной рясы. Он ждал молодых с приветливой улыбкой на морщинистом лице.
— Это Ульрих, — пояснил Вулф. — Он замолвит за нас слово.
— Он… священник?
— Наша вера не нуждается в священниках. Довольно и того, что Ульрих мудр и благочестив.
Видя, что Кимбра колеблется, старик обратился к ней мягко, как к ребенку:
— Леди, тебе неведомы наши обряды, и потому я с радостью объясню смысл того, который собираюсь исполнить.
Он сделал жест, и все смолкло: не только говор и перешептывания в толпе, но и музыка. Собравшиеся придвинулись ближе, чтобы лучше слышать.
— Такое дерево растет на центральной площади каждого норвежского поселения и воплощает Игдрасил — первое и величайшее из деревьев, корни которого уходили в мир мертвых, а ветви поддерживали мир небожителей. Бог Один принес великую жертву, когда возлег на ветви этого дерева и оставался там девять дней без пиши и воды, истекая кровью. После его смерти на землю были ниспосланы руны — средоточие знания. Через них Один возродится для любого, кто желает прикоснуться к его великой мудрости. — Ульрих взял соединенные руки Вулфа и Кимбры в свои. — Вулф Хаконсон, ты пришел под дерево Игдрасил, чтобы назвать эту женщину своей женой. Клянешься ли ты беречь ее, защищать, принять в свой дом, прожить с ней целую жизнь и зачать в ее лоне детей?
— Клянусь.
— Кимбра из Холихуда, клянешься ли ты стать женой этому мужчине, вести его хозяйство, рожать ему детей и беречь его доброе имя, как свое?
Сердце у Кимбры сжалось. Она совсем не так представляла себе брачный обряд. Конечно, она не особенно задумывалась о браке: пока Хоук не поднял этот вопрос, ни к чему было забивать себе голову. Но для нее как-то само собой разумелось, что ее брак получит благословение христианской церкви, а этот обряд, при всей своей важности и серьезности, оставался языческим. Он оставлял сомнения в законности брака.
Впрочем, подумала Кимбра, она все равно ответит согласием. Этого требует здравый смысл, любовь к брату… и тяготение к мужчине, что держит ее за руку.
— Клянусь.
Ульрих торжественно склонил голову. Парнишка (должно быть, что-то вроде служки) поднес украшенный драгоценными камнями кубок с медовухой, который старик передал Вулфу.
— Испей и тем скрепи брачный обет.
Вулф принял кубок, но вместо того, чтобы выпить вина самому, приблизил край к губам Кимбры и держал, пока она не сделала несколько глотков. Медовуха была густой, сладкой и пряной, она скользнула в горло, обжигая его. Когда она отстранилась, Вулф приложился к кубку там, где только что были ее губы, и одним духом его осушил. Толпа взревела от восторга, качнулась к ним, но замерла, повинуясь взмаху руки.
— Обряд не закончен.
Ульрих, улыбаясь, отошел в сторону, а его место занял длинный и тонкий, как жердь, молодой человек в коричневой рясе, на вид настоящий монах. У Кимбры округлились глаза.
— Да, миледи, я служу Господу нашему и стараюсь донести его слово до этих добрых людей. Зовите меня брат Джозеф.
Кимбра порывисто обернулась к Вулфу.
— Как? У вас тут есть и католический священник?!
— Мы, норвежцы, даем приют каждому, кто проходит через наши места, особенно если это ненадолго.
— К примеру, года на три, — вставил монах, улыбаясь во весь рот. — Лорд Вулф великодушен и весьма гостеприимен, миледи.
— На всякий случай, брат Джозеф, просто на всякий случай. И, как видишь, такой случай представился. А теперь к делу! Ночь не будет длиться вечно.
— Встаньте на колени, дети мои, — торжественно произнес совсем юный монах.
