Русалка - Дрейк Шеннон (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
Уорик нахмурился. Он вовсе не собирался влюбляться в ершистую маленькую воровку.
Он посмотрел в окно, решил, что еще довольно рано, и в одних чулках вышел за дверь. Потоптавшись на лестничной площадке, граф крикнул вниз Мэгги, чтобы принесли горячую воду для мытья и завтрак.
Через несколько минут в комнату вошел слуга с корытом и водой, а веселая Мэгги принесла поднос с едой. Ондайн спала. Уорик пожалел будить ее, хотя твердо решил больше не думать о ней, не восхищаться ею и тем более не желать ее.
Он снял чулки и панталоны и забрался в корыто, морщась от пара. Откинувшись назад, он закрыл глаза и принялся размышлять над тем, поможет ли его брак вывести на свет Божий убийцу Женевьевы.
Его раздумья прервал стон, донесшийся с кровати. Конечно, это Ондайн. Ее сон больше не казался мирным. Она крутилась волчком, путаясь в простынях, и как будто с кем-то боролась. До него донеслось ее сбивчивое бормотание:
— Господи, ты убил его! Ох Боже правый! Нет! Нет! Я никогда не прощу тебя! Предатель! Чудовище! Лучше мне умереть!
Озабоченный и смущенный, Уорик вылез из воды, подхватил с пола полотенце и, обмотав им бедра, заторопился к девушке. Он присел на постель и слегка потряс ее за плечо. От его прикосновения она впала в ярость.
— Нет! Нет! Убийца! Твои руки в крови! Нет! Я отомщу тебе…
— Девочка! — Он потряс ее настойчивее и не успел увернуться, когда она, взмахнув рукой, угодила ему в челюсть.
От удивления он выпустил ее, потирая пострадавшую щеку, затем обнял обеими руками и прижал к груди.
— Девочка! Ради Бога, скажи, с кем ты дерешься? Это я, твой… муж! Голова Ондайн запрокинулась, и она открыла глаза, огромные, лучезарно-голубые, как море в летний солнечный день.
— Ах! — вздохнула девушка. Он улыбнулся и мягко сказал:
— Тебе что-то приснилось.
— Да? Извините… — Она замолчала, заметив необычные обстоятельства своего пробуждения. Он — со стекающими по телу струйками воды и облаченный в одно только полотенце и она — в его объятиях, мокрая, с полуобнаженной грудью. Тревога промелькнула в ее глазах, прежде чем она успела ее скрыть, а Уорик невольно расхохотался:
— Прошу прощения, если мой вид выводит вас из равновесия. Хотя, моя госпожа, именно вы вытащили меня из воды.
Ондайн окинула взглядом стоявшее в отдалении корыто, лежавшие рядом панталоны и опустила ресницы. Уорик, проследив за взглядом девушки, как будто прочитал ее мысли. Слепое и безжалостное пламя опалило его; все в нем заныло от желания дотронуться до ее округлых, налитых грудей, провести большим пальцем по припухшим соскам, познать это юное и прекрасное тело…
Уорик резко поднялся и повернулся к ней спиной, проклиная свою наготу и полотенце, едва прикрывавшее вопиющий ответ его тела на чувственную красоту девушки.
— Спи дальше, если хочешь! — грубо огрызнулся он и, не заботясь более о производимом впечатлении, сбросил полотенце и вновь залез в корыто. Его раздражало ее молчание. В довершение всех бед у него из рук выскользнуло мыло. — Там, на подносе, еда, — бросил он через плечо, неуклюже развернувшись.
— Спасибо, — пробормотала девушка.
— Не стоит благодарности, — отозвался Уорик. — С моей стороны, леди, это не любезность, а своего рода забота о собственном спокойствии — на сытый желудок тяжелее бежать.
Он слышал, как она поднялась с постели, поспешно набросила одежду, но направилась не к подносу с едой, а к окну. Опершись локтями о подоконник, Ондайн выглянула наружу.
— Вам больше нет нужды за меня беспокоиться, — сказала она.
— Ох… Это почему же?
— Я… м-м-м… по достоинству оценила свое положение. Вы совершенно правы. Если вам нужна молодая женщина… годная, как вы удачно выразились, на роль вашей жены, я с удовольствием ее сыграю. Что может быть лучше для меня?
— Гм, — промычал он, любуясь ее грациозной осанкой, тонкими руками, упершимися в подоконник, и изящным профилем, и неожиданно спросил: — Интересно, за кого вы меня приняли?
— Что? — Озадаченная, она повернулась к нему, но тут же, вспыхнув, закрыла лицо руками. — Что… вы имеете в виду?
— Когда спали, в вашем сне. Вы с кем-то дрались. И дрались отчаянно. С кем?
— Я… — Ее голос сделался невероятно вкрадчивым. — Я что-нибудь говорила?
— Госпожа, я первый задал вопрос.
Ондайн пожала плечами, как будто хотела исчерпать вопрос этим движением.
— Наверное, с палачом. Или ньюгейтским стражником.
— И обвиняли их в предательстве и убийстве? Она подняла голову и сверкнула глазами.
— А почему бы и нет? Посидите немного в Ньюгейте, дорогой сэр, вместе с вашим драгоценным королем, и тогда вы, может быть, лучше меня поймете!
Его терпению, кажется, пришел конец.
— Изволите шутить, моя леди! Учтите, вы ищете неприятностей на свою голову! Если вы еще хоть раз позволите себе насмехаться над королем, я за себя не ручаюсь. Вы, мадам, не знаете короля.
Она поспешила скрыть неожиданно выступившие на глазах слезы. Это она-то не знает короля?!
Искреннее участие, которое Карл проявлял к своим подданным, остроумие и галантное обращение с женщинами придавали ему невыразимое обаяние. Но Ондайн знала, что тяжелые годы, проведенные им в изгнании, кровопролитная многолетняя борьба за корону наложили на монарха неизгладимый отпечаток. Король доверял только себе; никто не догадывался, какие планы зреют в его голове. Он ненавидел жестокость, хотя не было на свете воина храбрее его. Он не выносил дуэлей и питал отвращение к казням, хотя и посылал изменников на эшафот, потому что как король был вынужден подписывать смертные приговоры, когда это требовалось. И в глазах Карла — как и всех тех, кто пришел насладиться казнью в тот незабываемый для нее страшный день, — она была преступницей.
— Я не имею ничего против моего короля, — сказала она громко, убедившись, что терпение мужа лучше не испытывать.
В комнате воцарилась напряженная тишина.
— Принесите мне мыло, если не сочтете мою просьбу оскорбительной, — наконец процедил Уорик сквозь зубы. — Я уронил его из-за вашего крика. Оно где-то около ваших ног.
Ондайн посмотрела на мыло и смутилась оттого, что ей придется приблизиться к Уорику, особенно принимая во внимание его настроение и отсутствие одежды.
— Ничего не видно, леди. Ваша исключительная щепетильность не пострадает.
Ондайн стерпела насмешку, потому что решила никогда больше не позволять ему вывести себя из равновесия. Она подобрала мыло, подошла к корыту и, сладко улыбаясь, уронила его в воду.
— Ошибаетесь, сэр. Я не так щепетильна, как кажется на первый взгляд. Если вы помните, я побывала в Ньюгейте.
Уорик подхватил кусок мыла и с царственным видом наклонил голову, подавляя страстное желание обнять ее и проверить на практике справедливость этого высказывания. Разозлившись, он напомнил себе обещание держаться от нее подальше. Но как же трудно его исполнить, когда она стоит рядом, чертовски уверенная в собственной неприкосновенности только потому, что он ночью дал ей слово! Ах, женщины… В этот момент ему показалось, что нет на свете большего удовольствия, чем выпрыгнуть из корыта и, предоставив ей полный обзор произведенного ею эффекта, забраться с ней в мягкую постель. Но он ограничился тем, что сильно сжал ее запястье и предостерегающе сверкнул глазами.
— Ондайн, разве никто не говорил тебе, что играть с чудовищами опасно?
Она даже не пыталась высвободить руку и не отрываясь смотрела на него. Но вдруг ее ресницы опустились, а на щеках показался румянец, поскольку в поле ее зрения попало несколько больше, чем она ожидала.
— Я… хочу есть, — пробормотала она в смущении. Уорик разжал пальцы.
— Иди ешь.
Ондайн направилась в другой конец комнаты, к подносу. Он закрыл глаза и неожиданно почувствовал грусть. Никогда раньше с ним не случалось ничего подобного. Он был очарован этой девушкой почти против своей воли.
«Значит, война! Война между рассудком и сердцем!» — решил он и с яростью принялся тереть ногу.
