На сердце без тебя метель... (СИ) - Струк Марина (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Упоминание о Натали кольнуло Лизу острой иглой совести. Она не писала ей несколько дней. Немудрено, что та встревожилась, не получая известий.
— Я напишу к ней, — поспешила заверить Никиту Лиза, но он только покачал головой и позвонил прислуге.
— Я сам напишу нынче ночью. Вам же надобно покончить с вашим затворничеством и поскорее уехать в Муратово.
На звонок явился Прохор. Никита приказал послать к кабаку, где его дожидалась коляска, и передать, что он готов выезжать. Когда лакей с поклоном ушел, Никита встал и подхватил со стула плащ и перчатки, небрежно брошенные им тут же по прибытии. Лиза в который раз удивилась вольности его обращения, и в голову закралось сомнение, не вынуждает ли ее Никита подобным нарушением этикета принять его предложение? И если вынуждает, то по какой причине. Почему ему так важно обвенчаться с ней? Привыкшая везде искать подвох, она вдруг вспомнила о давней неприязни Никиты к Александру. Не в этом ли ключ ко всему? Сделать супругой сбежавшую невесту…
— Зачем вам моя рука? — вырвалось у Лизы в волнении. — Зачем вам делать мне предложение?
Подозрения лишь усилились, когда Никита как-то странно посмотрел на нее, отведя на мгновение взгляд от перчатки, которую натягивал в тот момент.
— Зачем вам это? Вы знаете, что имя мое запятнано, что родовое имение отдано в залог. Я не принесу вам ни чести, ни состояния, ни земель. Что вы получите от нашего брака? Кроме…
— Кроме… — повторил холодно Никита, стоя перед ней уже в плаще, готовый к отъезду.
— Кроме мести его сиятельству, графу Дмитриевскому.
Он вздрогнул, будто от удара. В глазах мелькнуло нечто такое, что подсказало Лизе, как она ошибалась. И если бы только можно было вернуть назад каждое брошенное слово!
— Мне жаль, что вы ждете нынче от других только худого. Вдвойне жаль, что ждете того от моей персоны, — проговорил медленно Никита. — Только Господь карает людей за грехи, людям не должно брать на себя такое право. Так и я, пусть и не забыл всего зла, что принес мне Дмитриевский, не жажду мщения. Ежели вы не верите мне, даю вам слово, что никогда не открою вашего прошлого. Хотя и не имел намерения этого делать. После отставки меня ничто не связывало бы с Тверью и ее окрестностями. Моя супруга никогда бы не пересекала тех границ без надобности на то или желания. Я рассказал вам обо всем, чтобы вы знали, насколько мне безразлично ваше прошлое и ошибки, которые вы совершили в нем. Исключительно ради того, чтобы меж нами не было тайн и недоговоренностей. Наверное… моя ошибка…
Никита смешался, явно не зная, что сказать, и тогда Лиза шагнула к нему и взяла за руку. А после, встав на цыпочки, легко коснулась губами его лба, прямо у линии волос.
— Я не достойна вашего имени, — произнесла она тихо.
— Позвольте мне лично судить об этом, — так же тихо ответил Никита, а после отстранился от ее руки и направился к выходу. У дверей, однако, задержался: — Alors, partez vous de Moscou?
— Oui, je le ferai. J'ai promis.
— D’accord[340]. — Никита неловко улыбнулся, и Лиза почувствовала невероятную легкость, когда поняла, что он не держит на нее более зла за ее подозрения.
— На столе я оставил журнал и письма к вам.
— Благодарю вас.
— Вы ведь подумаете над… над тем, что я сказал вам сегодня?
— Oui, je le ferai. J'ai promis.
На этот раз улыбка Никиты была шире и даже коснулась глаз. И Лиза не могла не улыбнуться в ответ, благодарная, что он не оставит ее своей дружбой. Даже после того, как сама она едва не разрушила все.
— Я весьма сожалею о вашем брате. Хотелось бы мне хоть на толику уменьшить ваше горе, — кланяясь, проговорил Никита, и Лиза только кивнула, чувствуя, что снова начинает задыхаться.
Через мгновение она осталась одна в темноте летней ночи, наедине со своим горем, своей потерей и сожалением. Наедине со своим прошлым, снова настигшим ее с письмом от Софьи Иогановны, вскрыть которое Лиза решилась только следующим днем.
Глава 39
Лизе и ранее доводилось терять близких. В отрочестве она осталась круглой сиротой, причем и отец, и мать уходили на ее глазах. Именно на нее после их смерти легли заботы о похоронах и отпевании. Оттого боль потери ни на минуту не отпускала тогда из своих тисков. Но со временем притупилась, заслоненная насущными тревогами: после смерти матери Лизе пришлось заменить усопшую для младенца, а когда преставился отец — взять на себя все заботы о будущем брата.
Теперь же боль не отступала. Тревожиться о будущем более не имело смысла — сказать по правде, нынче оно вообще мало заботило Лизу. Николенька ведь был для нее не просто кровным братом. Она выхаживала его с рождения, с той минуты, как взяла на руки после смерти матери. Она стала для него надежной защитой и верным другом, а он для нее — якорем в буре невзгод, что щедро отпускала судьба на ее долю. Оттого в этот раз горе ее было безгранично. К тому же его отягощало чувство вины. Разве не она виновна в смерти брата? Разве не за прошлые грехи карает ее нынче Господь? Через ее проступки Николенька получил такую судьбу, не иначе. Ее вина в том, и ничья больше…
И быть может, после отъезда Никиты Лиза снова бы погрузилась в ставшее уже привычным состояние самобичевания, сменявшееся полной апатией. Но мысли о его визите, словно надоедливая мошкара в летний зной, все кружились и кружились в голове, не давая думать ни о чем ином. Сперва она все размышляла над поведением Никиты, когда он вел себя с ней так вольно, по-родственному, на грани неприличия. Лиза находила это странным, но не отталкивающим. За минувшие месяцы Никита настолько прочно вошел в ее жизнь, что стал близок не как друг, а именно как сродственник. Оттого и мысль о его предложении не вызывала отторжения; справедливости ради стоит отметить, что и иных чувств тоже. Сердце Лизы билось ровно, выдавая полнейшее равнодушие. Верно, от горя, сделавшего ее такой безучастной ко всему?
А может, душевное спокойствие Лизе вернул сон, что привиделся ей в минувшую ночь. Ей снилось, будто она снова жила в доме графини вместе с Николенькой. Правда, его как раз собирали в пансион, и Лиза плакала навзрыд, как плакала когда-то наяву, провожая брата на учебу. А Николенька, добрая и светлая душа, неловко вытирал слезы с ее лица и, смущаясь, уговаривал не плакать.
— Ne pleure pas. Tout ira bien, — говорил он, так знакомо певуче растягивая гласные, и повторял уже по-русски: — Не плачь, сестрица, все будет хорошо. Так надобно, понимаешь? Не плачь, все будет хорошо.
Лиза проснулась, храня где-то в глубине памяти остатки этого сна и теплых объятий брата. В голове все крутились и крутились его тихие слова на французском — увещевания отпустить, заверения, что все будет хорошо, в которые она не верила ни тогда, ни сейчас. А когда Лиза просмотрела врученные ей фельдфебельшей рисунки и письма Николеньки, горе понемногу притупилось. Но вот совесть… совесть иногда просыпалась и шептала навязчиво, как сильно виновата она перед братом, и что не стоит его прощения и доброты.
Сегодня Лиза впервые за несколько дней вышла из спальни при дневном свете и поразилась тому, как сильно оставшаяся прислуга запустила дом. Даже стол после ужина Никиты не прибрали. Вокруг тарелок с остатками еды лениво кружили мухи, налетевшие через распахнутые из-за жары окна. Беспорядок в гостиной вызвал злость, а злость всегда была отличным помощником, чтобы на время забыть обо всех тяготах и невзгодах. Домашние хлопоты сменились иными — Лиза села разбирать почту, скопившуюся за время отсутствия хозяев. После сортировки ее нужно было разослать адресатам: письма для Дулова — под Москву, где проводились маневры, для Натали — в отдельную стопку, чтобы забрать с собой в Муратово. Собственную корреспонденцию — три письма да журнал, что привез Никита, — Лиза отложила на потом, чтобы просмотреть за вечерним чаем. Вскрыть письма сейчас означало бы для Лизы тут же сесть за перо, а желания снова поднимать покровы, под которыми она прятала свое горе, пытаться подобрать вежливые слова благодарности в ответ на соболезнования не было вовсе. Одно из писем пришло от Софьи Иогановны, которая еще не знала о постигшем Лизу несчастии. Потому ее письмо Лиза откладывала и откладывала. И лишь после писем от Никиты и Натали взялась за послание курляндки.
