Мистер Кэвендиш, я полагаю (ЛП) - Куин Джулия (читать книги регистрация .TXT, .FB2) 📗
Складывалось впечатление, что его бабушка, связала ему за спиной руки.
Томас застонал. Старая летучая мышь представляла немалую опасность.
Он двинулся вперед, намереваясь освободить мужчину, извиниться и откупиться, но когда приблизился к тройке, то услышал, как чертов наглец шепчет Грейс: «Я могу поцеловать вас в губы».
— Что за черт? — возмутился Томас и подошел еще ближе. — Грейс, этот человек вам надоедает?
Она быстро покачала головой, но на ее лице отразилось еще что–то. Что–то очень близкое к панике.
— Нет, нет, — сказала она. — Он не надоедает. Но…
Томас повернулся к незнакомцу. Ему не понравилось выражение глаз Грейс.
— Вы кто?
— Кто вы? — в ответ спросил тот с довольно непочтительной ухмылкой.
— Я — Уиндхем, — бросил Томас, приготовившись положить конец этому театру абсурда. — И вы находитесь в моем доме.
Выражение лица мужчины изменилось, или, скорее, дрогнуло, но лишь на мгновение, а затем снова стало дерзким. Он был высок, почти также высок как и Томас, и приблизительно того же возраста. Томас немедленно невзлюбил его.
— Ах, — воскликнул незнакомец, внезапно само очарование. — Что ж, в таком случае, я Джек Одли. Бывший солдат армии Его Величества, а в последнее время солдат удачи с большой дороги.
Томас открыл было рот, чтобы высказать все, что он думает об этом ответе, но бабушка обогнала его на повороте.
— Кто эти Одли? — потребовала она, сердито вышагивая в его сторону. — Вы не Одли. Это написано на вашем лице, на вашем носу и подбородке, проклятье, да в каждой черточке ваших глаз, у которых неправильный цвет.
Томас повернулся к ней в полном замешательстве. Сколько можно нести всякую чушь?
— Неправильный цвет? — переспросил мужчина. — В самом деле? — Он повернулся к Грейс одновременно с невинным и дерзким выражением лица. — Леди всегда говорили мне, что они зеленые. Меня обманывали?
— Вы — Кэвендиш — ревела вдова. — Вы — Кэвендиш, и я желаю знать, почему мне не сообщили о вашем существовании.
Кэвендиш? Томас уставился на незнакомца, затем на бабушку, потом снова на незнакомца.
— Какого дьявола здесь происходит?
Ни у кого не было ответа, и он повернулся к единственному человеку, который, как он считал, заслуживал доверия.
— Грейс?
Она не подняла на него глаз.
— Ваша милость, — сказала она с тихим отчаянием, — можно переговорить с вами наедине?
— И испортить нам всем такой спектакль? — возразил мистер Одли, изобразив лицемерную вспышку гнева. — После всего, через что я…
Томас посмотрел на свою бабушку.
— Он ваш кузен, — внезапно заявила та.
Возникла пауза. Возможно он ее неправильно расслышал. Он обернулся к Грейс, но она добавила:
— Он разбойник.
Пока Томас пытался все это переварить, этот дерзкий нахал повернулся так, чтобы все они могли видеть его связанные руки, и сказал:
— Я здесь не по своей воле, уверяю вас.
— Ваша бабушка думает, что узнала его вчера вечером, — сказала Грейс.
— Я уверена, что я его узнала, — возразила вдова. Она махнула рукой в сторону разбойника. — Только посмотрите на него.
Разбойник взглянул на Томаса и сказал, словно был сбит с толку также, как и все остальные:
— На мне была маска.
Томас поднес левую руку ко лбу и стал тереть большим и средним пальцем виски, пытаясь избавиться от начавшейся головной боли. Боже милостивый. И тут он вспомнил — портрет.
Проклятье. Так вот для чего он был нужен. В половине третьего утра Грейс пыталась снять портрет его мертвого дяди со стены и…
— Сесил! — завопил он.
Лакей появился с завидной скоростью.
— Портрет, — приказал Томас. — Моего дяди.
Кадык лакея дернулся в смятении.
— Тот, который мы только что подняли к…
— Да. В гостиную. — И когда Сесил не бросился выполнять приказ с достаточной быстротой, Томас практически рявкнул: — Живо!
Он почувствовал, как кто–то тронул его за руку.
— Томас, — спокойно сказала Грейс, очевидно пытаясь успокоить его нервы, — пожалуйста, позвольте мне объяснить.
— Вы знали об этом? — потребовал он, стряхивая ее руку.
— Да, — сказала она, — но…
Он не мог в это поверить. Грейс. Единственный человек, честности которого он доверял.
— Прошлой ночью, — уточнил он и ясно понял то, что чертовски хорошо оценил прошлой ночью. В его жизни очень недоставало мгновений чистой, настоящей дружбы. Минуты на лестнице, довольно странные, были одними из них. И это, подумал он, должно объяснить то пронзительное чувство, которое он испытал, взглянув в ее виноватое лицо: — Вы знали об этом вчера вечером?
— Знала, но Томас…
— Достаточно, — прервал он. — В гостиную. Вы все.
Грейс снова попыталась завладеть его вниманием, но он ее проигнорировал. Мистер Одли, чертов кузен, сложил губы так, словно в любой момент мог начать насвистывать веселую мелодию. А его бабушка … один дьявол знал, о чем она думала. Она выглядела как человек, страдающий плохим пищеварением, но с другой стороны, она всегда так выглядела. Но при этом она наблюдала за Одли с такой жадностью, что положительно пугало. Одли, который со своей стороны, казалось, не замечал ее маниакального разглядывания, был слишком занят, глазея на Грейс, выглядевшую совершенно несчастной, вполне заслуженно.
Томас зло выругался и захлопнул дверь гостиной, как только все покинули холл. Одли кивнул на свои руки и повернул голову в его сторону.
— Как вы думаете, не могли бы вы?..
— Только ради любви к Христу, — пробормотал Томас, беря с соседнего письменного стола ножик для вскрытия корреспонденции. Схватив Одли за руку, он одним сердитым сильным ударом разрубил веревки.
— Томас, — позвала Грейс, становясь перед ним. Ее взгляд был настойчив. — Я действительно считаю, что вы должны позволить мне переговорить с вами до того…
— До того, как что? — сорвался он. — До того, как мне сообщат о некоем давно утерянном кузене, которого возможно разыскивает Корона?
— Думаю, не Корона, — тихо возразил Одли, — но несколько судей, наверняка. А также священник, а может и пара. — Он повернулся к вдове. — Грабеж на дорогах не считается самым безопасным из всех возможных занятий.
— Томас. — Грейс нервно оглянулась на вдову, которая смотрела на нее с негодованием. — Ваша милость, — исправилась она, — есть кое–что, о чем вы должны знать.
— Действительно, — огрызнулся он. — Например, личности моих истинных друзей и наперсниц.
Грейс вздрогнула, будто сраженная его словами, но Томас отмел в сторону мгновенную острую боль вины, ударившую его в грудь. Она могла бы предупредить его обо всем этом предыдущей ночью, времени было достаточно. Не было никаких причин, чтобы он оказался полностью неподготовленным к данной ситуации.
— Я вам советую, — произнес Одли, его голос был тих, но тверд, — говорить с мисс Эверсли с большим уважением.
Томас замер. Какого черта, что этот человек возомнил о себе?
— Прошу прощения.
Одли чуть наклонил голову в сторону, и, казалось, облизывал внутреннюю часть зубов, словно смакуя готовые сорваться слова:
— Не привыкли к тому, чтобы уважать человека, с которым разговариваете, не так ли?
Что–то инородное, казалось, вторглось в тело Томаса, бешенное и зловещее, с грубыми краями и горячими зубами, и прежде чем он осознал то, что он делает, он прыгнул вперед к горлу Одли. Они упали, покатились по ковру и уперлись в стол. С большим удовлетворением Томас подмял под себя своего любимого нового кузена, одной рукой держа его за горло, а другую сжав в кулак, представляющий из себя смертельное оружие.
— Остановитесь! — пронзительно закричала Грейс, но Томас даже не почувствовал, когда она схватила его за руку. Кажется, она упала, когда он поднял свой кулак и опустил его на челюсть Одли. Но тот был грозным соперником. Он провел годы, узучая, как драться и драться грязно, как позже понял Томас. Виртуозно вывернув свое тело из–под Томаса, Одли врезал ему головой в подбородок, оглушив тем самым на некоторое время, что позволило ему полностью изменить соотношение сил.
