Моя до полуночи - Клейпас Лиза (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
Глава 7
Как раз перед тем как в дом вошла семья Хатауэй, капитан Суонси, служивший четыре года в Индии, рассказывал гостям об охоте на тигров в штате Вишнупур. Тигр выследил пятнистого оленя, напал на него, свалил на землю и вонзил свои зубы несчастному животному в шею. Женщины и даже некоторые мужчины начали в ужасе охать, когда капитан красноречиво описывал, как тигр терзал еще живого оленя.
– Какое чудовище! – воскликнула одна из дам.
Однако когда в комнату вошла Амелия Хатауэй, Кэм почувствовал, что симпатизирует хищнику. Ему захотелось самому впиться зубами в нежную шею Амелии и утащить ее куда-нибудь в укромное место, где можно долго ею наслаждаться. Среди разряженных дам Амелия в своем простом платье и без украшений на шее и в ушах выглядела чистой, неискушенной и очень аппетитной. Как хорошо было бы оказаться с ней где-нибудь на природе и ласкать это роскошное тело. Но Кэм Роан отлично понимал, что подобные мысли о приличной молодой женщине граничат с глупостью.
Он наблюдал за тесным кружком, включавшим Амелию, ее брата Лео, лорда Рамзи и архитектора, мистера Кристофера Фроста, и хотя ему не было слышно, о чем они говорили, он видел, что все они напряжены, а Амелия оперлась на руку брата, словно ищет у него защиты. Было очевидно, что между Амелией и Фростом существовали когда-то какие-то отношения… и скорее всего не очень счастливые. Он подумал, что наверняка это были любовные отношения, закончившиеся плохо. Роан вдруг представил их вместе – Амелию и Фроста, – и ему это не понравилось. Однако он решил умерить свое любопытство и обратил внимание на других гостей.
Предчувствуя долгий неинтересный ужин, бесконечную череду подаваемых блюд, манерную застольную беседу, Кэм тяжело вздохнул. Он уже был знаком со светским этикетом, знал строгие рамки приличий. Сначала он даже относился ко всему этому как к игре, изучая характеры этих привилегированных незнакомцев. Но потом он чертовски устал от этого мира gadjo. Многие из них относились к нему с таким же презрением, с каким он относился к ним. Другого места, кроме как на периферии общества, для него, казалось, не было предусмотрено.
Все началось года два тому назад, когда Сент-Винсент швырнул в него банковскую книжку с таким видом, с каким бросают мяч в бейсболе.
– Я открыл счет на твое имя в лондонском банке, – сказал он. – Он находится на Флит-стрит. Туда ежемесячно будут переводиться проценты от доходов игорного дома Дженнера. Хочешь, управляй ими сам, или это сделают за тебя.
– Мне не нужны проценты от доходов, – сказал Кэм, без всякого интереса пролистывая чековую книжку. – Мне достаточно моего заработка.
– Твоего заработка не хватит, чтобы покрыть расходы на моего чистильщика обуви.
– Мне хватает. И я не знаю, что с этим делать. – Он с ужасом разглядывал цифры на странице доходов. Нахмурившись, он бросил чековую книжку на стол. – Заберите ее.
Сент-Винсент даже немного растерялся:
– Черт побери, теперь, когда мне принадлежит этот клуб, я не желаю, чтобы мне говорили, что я плачу тебе нищенскую зарплату. Неужели я потерплю, если меня будут называть скупердяем?
– Вас называли и похуже, – парировал Кэм.
– Если меня называли и похуже, значит, я это заслужил. Более того, я уверен, что такое случалось не раз.
Сент-Винсент посмотрел на Кэма оценивающим взглядом, и вдруг интуиция, которую вряд ли можно было ожидать от бывшего мота, подсказала ему правильный ответ. – Это ничего не значит. Ты не становишься меньше цыганом, плати я тебе фунтами или китовыми зубами и бусами из ракушек.
– Я и так слишком часто шел на компромисс. С тех пор как я впервые попал в Лондон, я постоянно живу на одном месте, ношу одежду gadjo, получаю зарплату. Но и хватит, на этом я подвожу черту.
– Я только что предложил тебе чековую книжку, Роан, – едко заметил Сент-Винсент, – а не кучу навоза.
– Я предпочел бы навоз. Его хотя бы можно с толком употребить.
– Боюсь спросить, но меня одолевает любопытство. На что же, скажи на милость, можно употребить навоз?
– Это удобрение.
– А-а. Тогда зайдем с другой стороны: деньги – это просто вариант удобрения. – Сент-Винсент указал на валявшуюся на столе чековую книжку. – Делай с ней что хочешь. Можешь купить на все деньги навоз, твое дело.
Кэм решил избавиться от всех денег – всех до единого цента, – вложив их в провальные проекты. Именно тогда на него свалилось это проклятие удачей. Его растущее состояние открывало перед ним все двери, которые никогда не открылись бы, особенно теперь, когда в высшее общество начали проникать бизнесмены. А он легко прошел в эти двери и вел себя так и думал так, как никогда раньше не делал бы и не думал. Сент-Винсент ошибался – из-за всех этих денег он все же стал меньше цыганом.
Он стал многое забывать: слова, истории, колыбельные песни, под которые он засыпал в детстве. Он с трудом вспоминал вкус миндальных клецок, сваренных в молоке, или бараньего рагу с уксусом и листьями одуванчика. Он уже не так четко мог представить себе лица братьев и сестер и не был уверен, узнает ли их при встрече. И это заставляло его со страхом думать, что он больше не цыган.
Когда в последний раз он спал под открытым небом?
Приглашенные гости перешли из гостиной в столовую. Поскольку ужин был неформальным, не надо было рассаживаться по строго заведенному порядку. По столовой бесшумно двигались облаченные в черные ливреи слуги, отодвигая стулья, наливая в бокалы вино и воду. Стол был покрыт белоснежной скатертью и сервирован серебром и хрусталем.
На лице Кэма не дрогнул ни один мускул, когда он очутился за столом рядом с женой викария, которую уже не единожды встречал на предыдущих визитах в Стоуни-Кросс. Дама явно его боялась. Когда Роан на нее смотрел или пытался заговорить, она все время откашливалась. Звуки, которые она издавала, напоминали кипящий чайник с плохо закрытой крышкой.
Жена викария, несомненно, наслушалась разных историй о похищении цыганами детей, о том, что они насылают на людей порчу и в припадках похоти нападают на беспомощных женщин. Кэму страшно хотелось сказать женщине, что он, как правило, никогда не крадет детей и не грабит до второй перемены блюд. Но он молчал и старался выглядеть как можно более мирно, хотя она все время от него отодвигалась и вела судорожные разговоры с соседом слева.
Повернувшись направо, Кэм обнаружил, что смотрит в голубые глаза Амелии Хатауэй. Их посадили рядом, чему он был очень рад. Ее волосы блестели, как шелк, глаза были ясными, а кожа выглядела так, что если ее попробовать, она была бы на вкус как молочный десерт. Ее вид напомнил ему одно старинное выражение на языке gadjo, рассмешившее его до слез. Пальчики оближешь. Оно означало что-то, вызывающее аппетит, вкусное и вместе с тем сексуально привлекательное. Естественность Амелии была во сто крат приятнее всех этих утонченных и напудренных женщин, увешанных украшениями.
– Если вы пытаетесь выглядеть скромным и цивилизованным, у вас это не очень получается, – сказала она.
– Уверяю вас, я совершенно неопасен.
– Вы хотите, чтобы все думали о вас именно так.
Кэм Роан наслаждался ее непосредственностью, чистым запахом, очаровательным тембром голоса. Ему хотелось дотронуться до гладкой кожи ее щеки. Но он сидел смирно, наблюдая, как она расправляет на коленях накрахмаленную салфетку.
Подошел лакей и наполнил вином их бокалы. Кэм заметил, что Амелия украдкой наблюдает за сестрами – как наседка за своими цыплятами. Даже брат, сидевший почти во главе стола, был предметом ее пристального внимания. Потом она напряглась, заметив Кристофера Фроста на другом конце стола. Они встретились взглядами, и Амелия нервно сглотнула. Чем этот gadjo ее заворожил? Было очевидно, что между ними существовала какая-то связь. И судя по выражению лица Фроста, тот был не прочь возобновить знакомство.
Кэму потребовалось проявить немалую силу воли, чтобы не запустить чем-нибудь тяжелым в Кристофера Фроста. Он хотел, чтобы внимание Амелии принадлежало только ему. И безраздельно.
