Лепестки на воде - Вудивисс Кэтлин (читаем книги txt) 📗
— Должно быть, вы тоскуете по ней, — заметила Шимейн, уловив странную дрожь в голосе Гейджа.
— Да, я часто думаю о ней в свободные минуты, — признался Гейдж, вешая полотенце на крючок возле входной двери. — Но, побывав в городе, вы узнаете совсем иные слухи. Альма Петтикомб и прочие городские сплетницы сомневаются, что я способен любить кого-нибудь, кроме моего корабля.
— Я не стану безоговорочно доверять мнению миссис Петтикомб, — с убежденностью заявила Шимейн. Она уже успела убедиться, что с этой женщиной едва ли стоит водить знакомство, а тем более прислушиваться к ее словам. — Если вы сделали всю эту мебель для своей жены, тогда я верю — вы любили ее.
Сверкнув улыбкой, Гейдж отошел к камину, пошевелил кочергой тлеющие угли и положил поверх них несколько поленьев.
Пока он разводил огонь, Шимейн вдруг поняла, что больше в доме никого нет.
— А где же ваш сын?
Гейдж подвесил большой чайник над вспыхнувшим огнем и, повернувшись к Шимейн, небрежным жестом указал куда-то в сторону.
— Я оставил его у соседей, живущих чуть выше по реке. Если бы у Ханны Филдс не было мужа и семерых собственных детей, я нанял бы ее в кухарки. Но беда в том, что она не научит моего сына ни читать, ни писать. Ханна — порядочная женщина, настоящая труженица. Эндрю всегда рад случаю поиграть с Малькольмом и Дунканом, младшими сыновьями Ханны. Уверен, познакомившись, вы сочтете ее очень дружелюбной особой, не обращающей внимания на сплетни и тому подобное.
— Было бы замечательно, если бы кто-нибудь согласился научить меня обязанностям служанки, но, полагаю, с такой большой семьей у миссис Филдс не бывает ни одной свободной минуты, — заметила Шимейн с робкой улыбкой.
Несмотря на то что Гейдж считал недостатки Шимейн поправимыми, ясно было одно: мужчине, весь день занятому тяжелым физическим трудом, нужна съедобная пища даже в присутствии такой миловидной женщины.
— Как только гроза утихнет, я схожу за Эндрю и заодно спрошу у Ханны, сможет ли она в ближайшее время зайти и научить вас готовить хотя бы самую простую еду. Вероятно, она будет рада познакомиться с вами. Двое ее сыновей слишком малы, а остальные уже взрослые и должны помогать отцу. Есть у нее и две дочери лет десяти и две — двумя годами постарше, но они пока увлечены соседскими мальчишками, а не домашними заботами. Девочки предпочитают сидеть дома — на всякий случай, — усмехнулся Гейдж, — а отец охраняет их, и, судя по размеру его ружья, можно понять, почему соседские парни воздерживаются от визитов.
Шимейн улыбнулась:
— Вы позволите мне осмотреть дом?
— Конечно, но лучше бы в мое отсутствие вы вымылись и переоделись. В сундуке в спальне найдутся вещи, которые будут вам почти впору. Сейчас я покажу.
Одержимая любопытством, Шимейн последовала за ним в спальню — просторную и уютную, с огромной кроватью, комодом, шкафом и прочей мебелью. На полу у постели лежала огромная медвежья шкура.
Перегородка отделяла часть комнаты, превращенную в детскую. Между этими двумя комнатами не было двери, только широкий прием, занавешенный парусиной — по-видимому, ее редко использовали, судя по образовавшимся складкам ткани. Обстановку детской составляли качалка, высокий комод, колыбель и низенькая складная кровать — прочные, красивые вещи, несомненно, изделия рук хозяина дома.
Гейдж поднял крышку сундука, стоящего в ногах постели в спальне, и указал на сложенную внутри одежду.
— Эти вещи принадлежали моей жене. Она была высокой и стройной, с длинными и узкими ступнями и руками, поэтому вам, вероятно, придется укоротить платья и подложить кусочки ваты в носки туфель, пока я не куплю вам другую пару. Вы можете выбирать отсюда все, что вам понравится.
Его великодушие ошеломило Шимейн.
— Вы предлагаете мне одежду вашей жены?
Гейдж, увидев изумление, отразившееся на перепачканном и мокром лице Шимейн, ограничился лаконичным ответом:
— Лучше уж чужая одежда, чем ваши лохмотья.
Густой румянец залил щеки Шимейн, она вновь попыталась прикрыть плечо оторванным рукавом.
— Я тронута вашей добротой, мистер Торнтон. Только думаю, вам будет неприятно, если незнакомая женщина станет носить вещи, некогда принадлежавшие вашей жене.
— Пусть эта одежда служит вам, а не моим воспоминаниям, — возразил Гейдж. — Пока я не в состоянии купить ткань, чтобы вы сшили себе платье. Я заплатил за вас больше, чем собирался, и теперь вынужден экономить, чтобы денег хватило на корабль.
— Я чрезвычайно благодарна вам, мистер Торнтон, — поспешила заверить его Шимейн. — Признаться, я не ожидала такой щедрости и надеялась только, что меня накормят и, может быть, укажут собственный закуток.
— Мы с сыном спим в этих комнатах, а вы можете устроиться на втором этаже.
Поманив Шимейн за собой, он вышел в гостиную и через ближайшую к кухне дверь вошел в коридор, ведущий на заднюю веранду. У стены справа размещался большой рабочий стол, возле которого висел шкафчик. Слева лестница вела на второй этаж.
Гейдж посторонился и пропустил Шимейн вперед. Не удержавшись, он наблюдал, как она поднимается по ступенькам — ее грациозные движения не портила даже истрепанная одежда. Дойдя следом за Шимейн до верхней ступеньки, Гейдж остановился. Шимейн прошлась по комнате, молча помедлила возле узкой кровати, оглядела скромную мебель, маленький очаг в камине и встала у перил, откуда открывался вид на гостиную. Вернувшись к кровати, она задумчиво провела пальцем по крышке стола из нетесаных досок, стоящего рядом.
— Понимаю, здесь тесновато, — произнес Гейдж после минутного молчания, — но, к сожалению, это единственная отдельная комната, которую я могу предложить. Сегодня же натяну над балюстрадой веревку и повешу занавеску.
— Ничего подобного я даже не ожидала, мистер Торнтон. — Шимейн попыталась сдержать чувства, но они явственно прозвучали в ее голосе. — По сравнению с камерой на корабле, которую я делила с другими женщинами, эта комната кажется мне роскошными покоями. Как это отрадно, что мое жилище ничем не напоминает плавучую тюрьму!
Уловив дрожь в ее голосе, Гейдж пристально вгляделся в лицо девушки и заметил, что в ее глазах поблескивают слезы, но едва он шагнул ближе, Шимейн отступила, неловко замолчав. Не желая вводить ее в смущение, Гейдж спустился вниз, в коридор.
— Вот здесь я и начал мастерить мебель, — объяснил он, дождавшись, когда Шимейн присоединится к нему. — Первым сделал столик в старинном стиле для богатой дамы, которая уверяла, что купит его, конечно, если он ей понравится. С тех пор я сделал для нее еще несколько вещей. Сейчас работаю над шифоньером, который она заказала несколько недель назад.
Гейдж указал на стол, на котором было разложено несколько чертежей, изображающих шифоньер на различных этапах изготовления. По-видимому, Гейдж обладал и талантом художника, ибо чертежи и рисунки были изящны и точны.
Шимейн перевела взгляд на шкафчик, висящий на стене возле стола. Его заполняли толстые конторские книги разных размеров; свернутые в трубку чертежи и наброски — вероятно, такие же, как те, что лежали на столе, — были сложены в ящичках, нишах и на полках, свидетельствуя о том, что хозяин дома трудится не покладая рук.
— В последние годы, когда заказов у меня прибавилось, пришлось перенести мастерскую. Теперь она занимает отдельное строение, к нему ведет тропа от задней веранды. Двое моих подручных работают у меня с самого начала. В то время они не умели ровным счетом ничего, даже отличить кленовую доску от дубовой. Пилу никогда и в руках не держали. Я не решался доверять им ответственную работу. Но с годами Ремси Тейт и Слай Таккер превзошли все мои ожидания. Теперь я считаю их лучшими столярами во всей округе. Недавно я взял двух новых подмастерьев — молодого немца и одного парня из Йорктауна, но пока они научились лишь обращаться с пилой. Обычно в такое время дня я работаю с ними в мастерской или же помогаю корабельному плотнику и его сыну, но сегодня я устроил им выходной, разрешил заняться собственными делами, а сам отправился выяснить, что привезла «Гордость Лондона» в Ньюпорт-Ньюс.
