Почти невеста - Фэйзер Джейн (первая книга TXT) 📗

– Как ни смешно, я не разделяю вашего нетерпения.

И, удовлетворившись этим не вполне достойным отпором, она начала подниматься по лестнице наверх.

К величайшему своему удивлению, Арабелла спала крепко и без снов и проснулась в обычный час, омываемая свежим воздухом и светом раннего утра, когда собаки, решив, что наступил день, принялись тыкаться носами в ее обнаженную руку.

– Хорошо, хорошо, – еще сонная пробормотала она и, зевая, села на кровати.

Собаки нетерпеливо крутились возле двери. Она спрыгнула с постели и открыла ее для них. Сейчас они отправятся на кухню, кто-нибудь впустит их туда, а Бекки, поняв, что ее госпожа уже проснулась, принесет ей горячий шоколад и подогретую воду. Это были неписаные правила, установленные Арабеллой.

Она снова забралась в постель и, опираясь спиной о подушки, стала обдумывать, как быть с остальными привычными занятиями. Утро она проводила в оранжерее, днем ездила верхом в сопровождении собак, каждый четверг встречалась по утрам с Питером Бэйли, иногда с друзьями, с Мэг… о! Ей будет так недоставать Мэг! Они были близки, как сестры, а возможно, и ближе. Ее жизнь и будущее теперь казались ей головоломкой, которую кто-то взял в руки, уронил, и теперь некоторые ее элементы отсутствовали; найти и поставить их на место, чтобы восстановить прежнюю картину, было невозможно. В дверь постучала Бекки и внесла поднос.

– Доброе утро, миледи, – сказала она бодро, ставя поднос на ночной столик. – Похоже, будет еще один жаркий день. Налить шоколаду? – Она взяла в руки серебряный кофейник.

– Да, пожалуйста, Бекки.

Арабелла взяла неглубокую чашку дельфтского фарфора, наполненную ароматным шоколадом, которую протянула ей горничная.

– Я собираюсь нынче утром навестить Барретов. Поэтому найди мне платье из полосатого индийского муслина.

– То, что в оранжевую и коричневую полоску, мадам? – спросила Бекки, открывая гардероб.

– Да, оно легкое и прохладное.

Арабелла пила мелкими глотками шоколад, размышляя, как проведет день, в особенности же удастся ли ей избежать встречи с новым обитателем дома. Если она отправится к Барретам, то могла бы взять прогуляться собак, потому что туда и обратно можно пройтись пешком. И тогда не будет необходимости в дневной верховой прогулке и это время она могла бы провести в оранжерее. Никто, находясь в здравом уме, даже столь решительный и упорный человек, как герцог, не пожелает изнемогать от жары в оранжерее весь день только ради того, чтобы навязать ей свое общество. Значит, останется один обед. Ладно, она способна скрепя сердце отобедать в его обществе раз в день, как обещала, и вести себя цивилизованно. Пока он будет соблюдать дистанцию между ними, добавила она про себя с гримаской.

– Что-то не так, леди Арабелла? – всполошилась Бекки, заметив, что выражение лица хозяйки изменилось. – У вас болят зубы?

Недавно Бекки на себе испытала приступ зубной боли и считала, что ничего на свете не может быть хуже.

– Вовсе нет, Бекки. – Арабелла через силу улыбнулась, стараясь выглядеть бодрой. – Я думала о том, что мне придется сделать и чего я делать не хочу.

Бекки с критическим видом оправляла складки ее оранжево-коричневого полосатого платья и хмурилась.

– Нужно слегка пройтись по нему утюгом. Оно немного измялось.

– О, в этом нет нужды, – беспечно ответила Арабелла. – Я пойду полями, а в такую жару оно все равно помнется и запылится.

– Ну, не знаю, миледи, – усомнилась Бекки. – По крайней мере если вы выйдете из дома в отглаженном платье…

Арабелла уже собралась со смехом отмести это предложение, но тут вспомнила о герцоге. Он всегда выглядел безупречно, кружева на его вороте и манжетах были ослепительно белыми, хорошо накрахмаленными и отглаженными даже после верховой езды и когда он стоял в ее оранжерее под прямыми лучами солнца. Каждый волосок в его шевелюре был на месте. Она же вчера была растрепанной, и волосы у нее висели как плети. Она была похожа на старую тряпичную куклу, забытую под дождем. Ничего удивительного, что он вел себя с ней так бесцеремонно. Он обращался с ней с такой же оскорбительной фамильярностью, как мог бы обходиться с коровницей. Она не хотела встречаться с ним до вечера, но уж если случайно столкнется, то предпочла бы выглядеть пристойно.

Вот и еще одно неудобство в том, что они живут под одной крышей, подумала она, выбираясь из-под одеяла и энергично откидывая его ногой. Нет, больше она не станет одеваться как попало.

– Отлично, Бекки, погладь его, если считаешь, что это нужно.

Она стянула ночную рубашку через голову и подошла к умывальнику. Следовало бы вымыть голову, решила она, оглядывая себя в зеркале, возвышавшемся над кувшином с водой.

– Я приму перед обедом ванну, Бекки. Думаешь, горячей воды хватит?

Бекки, хмурясь от сознания ответственности, водила утюгом по муслину и пробормотала в ответ что-то, выражавшее согласие.

– И приготовь лимонный сок, чтобы прополоскать мои волосы, – продолжала Арабелла, выжимая мокрую губку над грудью.

– Да, миледи. А также лаванду и розовую воду для ванны, – сказала Бекки, складывая платье и придирчиво его оглядывая, прежде чем аккуратно повесить на спинку стула.

– Отлично, – сказала Арабелла и накинула через голову сорочку.

– Вы наденете корсет, миледи? – спросила Бекки, держа наготове жесткое сооружение из китового уса.

– В такую жару? – воскликнула Арабелла, влезая в батистовую нижнюю юбку.

Бекки убрала корсет в бельевой шкаф и вынула хлопчатобумажные чулки. Но и они были отвергнуты отрицательным кивком головы и возвратились на свое место, туда же, куда и корсет. Бекки взяла платье из индийского муслина, юбка которого была подбита тарлатаном, что придавало ему более строгий вид. Бросив взгляд в зеркало, Арабелла решила, что стоило поступиться комфортом ради того, чтобы выглядеть достойно.

– Причесать вас, миледи? – спросила Бекки, взяв в руки щетку, оправленную в серебро.

– Нет, я сама. – Арабелла протянула руку за щеткой. – Через пять минут я буду завтракать в своей гостиной.

– Очень хорошо, мадам. – Бекки поспешила выйти.

Арабелла села за туалетный столик. Проведя несколько раз щеткой по россыпи темных кудрей, она собрала их в тугой узел на темени, оставив обнаженной шею, чтобы ее овевал и освежал ветерок. Ноги ее скользнули в кожаные сандалии, практичную обувь для ходьбы по полям, хотя они и не соответствовали платью, как, впрочем, и отсутствие чулок. Решив, что костюм ее вполне приличен, она позавтракала в своей гостиной, примыкавшей к спальне. Эта комната была ее святилищем, с тех пор как она рассталась с миром детской и классной комнат. Ее особой страстью были книги. Она могла взять их с собой, куда бы судьба ни занесла ее в этой новой жизни. Орхидеи в горшках на подоконниках тоже принадлежали ей, как и две акварели с видами Венеции. Это Мэг привезла их ей из своего путешествия.

Намазывая масло на хлеб и отрезая ломтик ветчины, Арабелла улыбнулась. Она была изумлена нескромностью Мэг. При всей живости ума и характера Мэг производила впечатление законопослушной и вполне обычной девушки, но рыжие волосы шли вразрез с этим образом, подчеркивая необычность ее личности. Из двух подруг именно Арабелла производила впечатление более свободомыслящей и несклонной к конформизму. Но Мэг влюбилась в гондольера с мандолиной в руках.

Она вернулась в спешке и со слезами сожаления о Большом канале, и лишь Арабелла знала, что ее восторг был вызван не только усеянным звездами небом Венеции, но и красивым сладкоголосым гондольером, который предложил ей нечто большее, чем серенады. К счастью, леди и лорд Баррет знали только, что их дочь испытала глупое, но вполне объяснимое увлечение. Они быстро положили ему конец, хотя действовали со своей обычной добротой и деликатностью. Будучи уравновешенными, но твердолобыми сельскими жителями, они и представить себе не могли даже в кошмарном сне, что их единственная дочь пережила короткую, но страстную плотскую связь. К счастью, эта ее нескромность не имела фатальных последствий, и Арабелла сразу поняла, что прежняя Мэг исчезла навсегда.