Анжелика в Квебеке - Голон Анн (библиотека книг .TXT) 📗
— Мой отец большой военачальник.
— Ваша мать тоже была им. Я был свидетелем ее подвигов.
— Я знаю, — ответила, улыбнувшись, Онорина и щекой прижалась к руке Анжелики.
— Какой ответ вам дать, Молин? — прошептала Анжелика, прижав к себе дочь.
— Вчера я чуть с ума не сошла от радости. Мы строили планы возвращения. А теперь я не знаю, что делать. У меня такое чувство, что нам готовят ловушку. Простите мне мои колебания. Вы предприняли столь долгое путешествие, и я упрекаю себя за то, что ваша миссия может не иметь успеха.
Молин начал рыться в карманах своей одежды.
— А, вот оно! Еще одно послание! Не знаю только, для вас ли оно.
Он передал ей засаленную бумажку.
— На набережной Онфлера, когда я готовился сесть на корабль, какой-то бедняга тронул меня за рукав и сказал: «Я знаю, куда вы едете, дедушка. Когда вы ее увидите, передайте это письмо Маркизе ангелов». Сначала я решил, что он пьян либо это обыкновенный нищий попрошайка. Но выражение «Маркиза ангелов» натолкнуло меня на мысль, что это можете быть вы. Ваша жизнь была такой загадочной, я не могу похвастаться тем, что знаю все ее перипетии.
— Вы правильно поступили.
Анжелика протянула руку и взяла записку. Почерк показался ей незнакомым. Подписи не было. Она прочитала следующее:
Под мостом Нотр-Дам Сена несет свои зеленые воды.
Этим утром, она позвала тебя — Ты заглянула в ее глубины И увидела сверкающее отражение Цветущих садов.
Ты позабыла, какая черная, Какая дурно пахнущая тина в реке.
И чтобы забыть свои горести, Ты мечтала обрести покой В той постели.
Я пришел и взял тебя на руки.
Вспомни и познай себя.
Ведь, чтобы избавить тебя от этой постели, Я не всегда буду рядом.
Это сочинение было в стиле поэта Гротте, давно уже умершего. Но если это написал не он, значит, кто-то из тех, кто знал ее прозвище «Маркиза ангелов» и кто был в курсе поездки Молина в Канаду.
Имя автора пряталось в воспоминаниях, событиях, известных и ей и ему. Кто же это мог быть? Кто пришел и взял ее на руки… чтобы она забыла свои горести… заставившие ее пойти к Сене и искать там смерти.
Под мостом Нотр-Дам… Кто же жил на улочке рядом с мостом Нотр-Дам?
Имя как молния вспыхнуло в ее мозгу: Дегре.
Однажды из окна своей комнаты она смотрела на Сену, мечтая умереть. И он пришел. На свой манер он вновь подарил ей радость жизни, этот дьявол полицейский.
Она улыбнулась.
Эта записка была предупреждением. И доказательством того, что он предпринимал самые отчаянные попытки, чтобы настигнуть ее и высказать ей свое мнение.
А мнение это таково, что возвращение таит в себе опасность.
В этой записке он ясно говорит о том, что она могла закончить свои дни в Сене. Ее жизни угрожала опасность.
Однако он учитывал ее искушение.
«И увидела сверкающее отражение Цветущих садов…»
«Ты забыла, какая черная, Какая дурно пахнущая тина в реке».
Предупреждение! Она должна быть осторожна. Она может вернуться, но с риском для жизни.
Он не написал ей: «Остерегайся!» Но: «Познай себя!» Он хотел ей сказать: «Если ты чувствуешь, что создана жить среди садов и цветов, прячущих столько интриг и опасностей, если ты жаждешь славы, которая ждет тебя, если тебе нечего терять, кроме своей жизни, и ты готова к этому , лишь бы оказаться на вершине в сиянии короля, тогда возвращайся! Но знай, ты будешь одна, потому что я, Дегре, не смогу быть рядом…».
Он хотел, чтобы она поняла, что теперь он не сможет защитить ее так, как раньше. Он оказался в очень сложном положении. За ним следили, его опасались.
Анжелика не строила себе никаких иллюзий. Король никогда не откажется от мысли завоевать ее. После пьянящей радости первых дней наступят будни, начнутся стычки. Король быстро поймет, что он вовсе не был любим, как он мечтал об этом. Страдание лишь озлобит его. Ревность, зависть к своему сопернику, до сих пор ненавистному Жоффрею де Пейраку.
И все начнется сначала. Стоило ли так страдать, чтобы обрести свободу.
Когда она очнулась отраздумий, от диалога, который она мысленно вела с полицейским Дегре, она обнаружила, что эконом Молин ушел. Он предупредил, что должен нанести визит губернатору.
В полдень все сели за стол. Несмотря на все уговоры Сюзанны, она не смогла проглотить ни куска. Это доказывало, что она очень изменилась — ведь раньше в минуты волнений и тревог она не жаловалась на отсутствие аппетита. Она поднялась к себе, села за столик и написала следующее:
«Любовь моя, мне нужно поговорить с вами, увидеть вас. Я не знаю, что делать. Куда пойдете вы, туда и я. Где будете жить вы, там и я. Вы — моя единственная любовь…»
Затем она разорвала записку, боясь, что Жоффрей сочтет ее безумной или чересчур загадочной. Она написала другую:
«Не могли бы вы принять меня после полудня? — и отправила ее с посыльным в замок Монтиньи.
Немного погодя Куасси-Ба предстал перед ней с запиской, содержащей ответ: граф в изысканных и учтивых выражениях предупреждал графиню, что с удовольствием примет ее в своем замке Монтиньи от 5 до 6 вечера после полудня.
Он выбрал для ответа такой же тон, как и она.
«Он забавляется, — сказала она себе, скомкав бумагу. — Если бы он знал, как все серьезно… Я не вижу выхода».
Легкий шум за окном привлек ее внимание. Несмотря на солнце, шел дождь, и капли его, как брильянты, сверкали на листьях.
Анжелика дожидалась назначенного часа и вертела в руках старинную монету венгерского короля Белы III; которую она нашла в глубине шкатулки. Эту монету подарил ей принц-мятежник Рагоши.
В дверь постучали, и вошла заплаканная Беранжер.
— Не разрушайте наши жизни!
— Но… мне и в голову не могла прийти такая мысль!
— Теперь вы можете это сделать. Отныне вы и граф де Пейрак наделены неограниченной властью.
— Кто вам это сказал?
— Ходят слухи.
— Люди преувеличивают. Речь идет лишь о том, что король положительно оценил политику господина де Фронтенака и хочет нас видеть в Версале.
— Рассказывают гораздо больше, — прошептала Беранжер.
Она покачала головой, отвечая своим собственным мыслям.
— Я была уверена, что этот человек, граф де Пейрак, победит. Интуиция подсказала мне. Ах, как я его ненавижу!
— Но почему?
— Он пренебрег мной.
— Вряд ли это то было следствием того, что вы ослабили свои усилия.
— Своим равнодушием он заставил меня страдать.
— Не хотите ли вы, чтобы я вас пожалела?
— Вы одна существуете для него.
— Я должна сожалеть об этом?
Почувствовав наконец иронию в словах своей собеседницы, Беранжер оторвала платок от своих глаз.
— Как странно, — произнесла она. — Оба вы столь выдающиеся личности, что порой забываешь, что вы муж и жена… Вы связаны узами, но это не узы брачного контракта. Вы — сообщники, друзья, любовники. Но это совсем другое дело. Я без конца забывала, что вы — его жена.
— Мне бы хотелось, чтобы вы чаще об этом вспоминали. Ваши игры мне не нравятся.
— Разве это игра? Я и представить себе не могла, что существует такой мужчина, как он, настоящий мужчина. Я была ослеплена. А ведь он разговаривал со мной. Он ведь обращался ко мне во время разговора? Он видел меня?
— В этом не сомневайтесь. Он очень галантный мужчина.
— Итак, все кончено, — грустно сказала молодая женщина. — Я сходила с ума. Я должна была понять, что, пока вы рядом, у меня нет никаких шансов. При любых обстоятельствах вы оставались ослепительно красивой. Я же лет через шесть буду выглядеть, как сухой чернослив. Холод вреден для меня…
— Но не в такой степени, чтобы вы мучили себя видениями, которые, якобы, наступят через шесть лет.
— Мне двадцать восемь. Уже поздно надеяться блистать, если на тебя не обращают внимания. А мне так хотелось хоть раз в жизни испытать на себе прекрасный огонь взглядов, быть знаменитой. Восхищение, ревность, зависть, ненависть, быть может, — все это восхитительно, все это говорит о том, что вы красивы, жизнелюбивы, богаты, вы — единственная. Вам все это знакомо, вот почему вы всегда будете соблазнять. Но другие женщины тоже нуждаются в этом, хоть раз в жизни они должны испытать нечто подобное!
