Путь к сердцу - Лафой Лесли (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
— Прошу прощения, какое отношение это имеет к делу?
— Вы беспокоитесь о том, как найти выход, но не спешите это осуществить. Значит, положение не слишком вас тяготит.
Такая прямота лишила Мадди остатков сдержанности.
— Я считала вас более благородным! — выпалила она. Ривлин предостерегающе посмотрел на нее.
— Тот факт, что я мужчина, в значительной степени ограничивает мои хорошие качества, — спокойно заметил он. — Не ждите невозможного, и вы не будете разочарованы.
Это была почти угроза. Услышав ее, Мадди одновременно ощутила некое возбуждение и сжалась от страха. Здравый смысл подсказывал, что ей лучше все же соблюдать дистанцию.
— Снимите с меня наручник, — потребовала она.
— Не забудьте — я конвоир, а вы узница.
Два года тюремного заключения не отучили Мадди негодовать по поводу собственного бессилия. Услышав напоминание Ривлина, она ощетинилась:
— Вы ведете себя омерзительно!
— А вы — по-детски. Что плохого в том, чтобы проснуться и обнаружить, что вам тепло и удобно?
Мне это было приятно. При этой мысли Мадди вспыхнула. Только бы Ривлин не услышал, как сильно забилось ее сердце!
— Вам кто-нибудь говорил о том, какая вы хорошенькая, когда краснеете?
К полному ужасу Мадди, щеки у нее запылали еще сильнее.
— Нет!
— А ведь это так и есть, — мягко произнес он. — Очень хорошенькая.
С ней никто еще так не разговаривал, и ничьи слова так не будоражили ее.
— Вы собираетесь остаться здесь на весь день, чтобы посягать на мое достоинство, или мы поедем дальше? — спросила она с деланным равнодушием.
Ривлин молчал. Мадди ждала, почти не дыша; она только теперь услышала, как дождь стучит по земле и по крыше, услышала низкое, тоскливое завывание ветра.
— Почему это назвать вас хорошенькой означает посягнуть на ваше достоинство?
Внутри у Мадди что-то дрогнуло.
— Тщеславие — один из смертных грехов, и вам это известно.
Снова воцарилось долгое молчание, сопровождаемое только шумом дождя и воем ветра.
— Вы правы, — заговорил наконец Ривлин. — Но полагаю, обвинение в тщеславии — не главная ваша забота. Так оно и было, но Мадди не могла это признать.
— Я считаю, что неразумно забывать о моральных нормах, — с трудом сглотнув, сказала она.
— Стало быть, вы хотите вернуться к тому, с чего начали, — возразил Ривлин неожиданно жестким голосом. — Большинство из нас так не делает. А некоторые просто не могут.
«К примеру, убийцы вроде вас», — молча закончила вместо него Мадди. Ей было наплевать, понимает ли он, что она в ярости.
— Вы намекаете на то, что для меня нет смысла следовать чувству порядочности?
На какую-то долю секунды в глазах у Ривлина промелькнули удивление и смущение, но их тотчас сменила холодная твердость.
— Ни на что подобное я не намекаю, — заявил он. — Я только говорю…
Крыша затрещала — звук был громкий, долгий и пугающий. Мадди запрокинула голову, и тут же струи грязной воды каскадом хлынули вниз, неся с собой клочья сена. Треск усилился и превратился в угрожающий рокот. Громко заржали перепуганные лошади. Вода лилась теперь потоками.
Сквозь адский шум Мадди услышала, как ругается ее конвоир. Затем сильные руки подхватили ее, отбросили в угол, и сверху навалилось что-то тяжелое.
Поняв, в чем ее спасение, Мадди крепко прижалась к его сильному, жаркому телу, которое защищало ее от груды падающих обломков. Ривлин Килпатрик действовал не раздумывая, подчиняясь инстинкту самосохранения. Он затолкал Мадди в самый угол и удерживал ее там; его быстрое дыхание обжигало ей висок, а сердце громко билось у ее груди.
Но вот он откинулся назад и отвел мокрые пряди волос с ее лица.
— Мадди?
Она посмотрела в его темные, встревоженные глаза, и спазм сдавил ей горло.
— Мадди, с вами все в порядке?
Нет. Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.
— Все хорошо. А вы? В порядке?
Ривлин кивнул. Долгую минуту он глядел на нее испытующе, и Мадди почувствовала, что ее нескромное желание угадано. Ее пульс стал сбивчивым при одной мысли о том, что он поддастся искушению… Но вместо этого Ривлин отвернулся, медленно вздохнул и приподнялся со словами:
— Думаю, вопрос о том, оставаться нам или ехать, таким образом решен.
Он сунул руку в карман, достал ключ от наручников и молча разомкнул их.
Мадди потерла запястье и, собравшись с духом, спросила:
— Скажите, а нет ли здесь поблизости еще одной заброшенной фермы?
— Нет. — Ривлин носком сапога расчистил проход среди обломков. — Я пойду посмотрю, что там с нашими припасами и с лошадьми, а вы пока попробуйте собрать то, что осталось от одеял и прочих вещей.
Поспешно кивнув, Мадди взялась за дело. Это оказалось нелегко, так как все вещи были погребены под грудами щепок и кучами черной тяжелой пыли. Работала она достаточно успешно, пользуясь доской для того, чтобы отбрасывать в сторону мелкий мусор и выкапывать вещи, вымокшие и грязные. При этом Мадди в мельчайших подробностях вспоминала, какими глазами смотрел на нее Ривлин Килпатрик сразу после катастрофы. Теперь, как и тогда, сердце у нее от этих воспоминаний колотилось как бешеное, а в горле все пересохло. Она твердила себе, что даже единственный поцелуй таит серьезную опасность, но это не помогало — разум отказывался управлять ее эмоциями.
Однако само осознание этого разлада не только встревожило, но и отрезвило Мадди. Она и Ривлин Килпатрик тесно связаны друг с другом, и не известно, когда они доберутся до Левенуэрта. Было бы нелепо отрицать, что Ривлин кажется ей привлекательным мужчиной — таким сочла бы его любая женщина. Если она будет честной сама с собой, ей придется признать, что мысль об интимной близости с ним не вызывает у нее отвращения… Ясно, что и Килпатрик относится к ней с определенным интересом: он предупредил ее, что легко поддается искушению.
Как понимала Мадди, лишь два обстоятельства служили преградой тому, что можно было бы назвать ее падением. Первое — ее решительное нежелание осложнять себе и без того непростую жизнь.
Мадди вздохнула. Было время в ее жизни, когда мир четко разделялся для нее на черное и белое, — тогда она легко определяла, что есть добро, а что зло, молилась об избавлении от искушения и строго придерживалась религиозных и общественных ограничений. Однако все, что направляло ее жизнь, в одну секунду рухнуло, когда она увидела Калеба Фоли и нажала на спуск. Лишь после Мадди начала понимать, что абсолютная правда на самом деле таковой не являлась: жизнь богата различными оттенками серого цвета, а добро и зло относительны, и в одно мгновение любое из них может перейти в собственную противоположность. Как пройдет твой путь во времени и пространстве, не решается на основании железных правил и предписаний. Дубы стоят, не кланяясь ветрам, но они часто падают и умирают, зато тополя гнутся в нужную минуту и благодаря своей гибкости переживают бурю за бурей.
Именно это, решила Мадди, собирая одеяла, станет ее единственной дорогой в будущем. Что выйдет из ее путешествия с Ривлином Килпатриком, то и выйдет, и она не будет стараться изменить течение событий.
Когда она вынесла сохранившиеся вещи под моросящий дождь и присоединилась к своему спутнику, тот сразу заметил — что-то в ней изменилось. Ривлин не мог бы сказать точно, что именно — Мадди сидела верхом точно так же, как всегда: плечи выпрямлены, ноги в мокасинах твердо упираются в стремена, — и тем не менее он чувствовал это. Он подозревал, что происшедшая перемена относится не к ее физическому состоянию, скорее она заключается в ее отношении к миру. Первая догадка возникла у него, когда Мадди вынесла из разрушенного дома их вещи. Возникла именно в первые секунды, когда они вновь оказались вместе после обвала крыши.
Понимала ли она, какие мысли бродят у него в голове? Понимала ли, насколько он близок к тому, чтобы забыть о присяге? Нужно быть слепой и глухой, чтобы не заметить его напряжение. Как ни странно, она вовсе не кажется подавленной или разгневанной тем, что произошло, наоборот, выглядит более… уравновешенной. Да, это самое подходящее слово: она была капризной и возбужденной, а теперь у нее вид человека, решившего смириться. У Ривлина сильно забилось сердце при мысли о последствиях такой возможности.
