Неотразимая - Брокуэй Конни (книги онлайн .TXT) 📗
– Вы лжете, – глухо произнес Томас.
– Ха, как же! – Ей с трудом удалось выдавить из себя этот легкий смешок. – Вы лучше, чем многие здесь, знаете мое прошлое. Я ведь по натуре азартный игрок, да и в роду моем одни игроки. Нет ничего удивительного в том, что мне никто не может противостоять и я всегда пытаюсь выиграть еще один приз, вместо того чтобы удовлетвориться уже полученным. – Она посмотрела на него из-под густых ресниц. – И потом... именно вы предложили ту игру. – Томас вздрогнул и внимательно посмотрел на нее. Она стояла, словно приглашая его подойти ближе, и, чтобы расслышать ее, ему пришлось приблизиться к ней почти вплотную. – В будуаре, тогда, – прошептала она чуть слышно, словно дразня его, – когда вы пришли, чтобы обвинить меня, вы сказали, что я единственный человек, которому вы бы бросили вызов.
Он не отпрянул, устремил на нее взгляд и заговорил. Их губы разделяло всего несколько дюймов. Серые глаза Томаса светились на загорелом лице.
– Я имел в виду совсем другое. И вам это прекрасно известно.
Но Фиа была не из тех, кто отступает. Положение напоминало игру «Кто смелее», и она не имела права проиграть. Излишне спрашивать почему. Она подняла лицо, и ее щека оказалась в опасной близости от лица Томаса. На Фиа пахнуло запахом сандалового дерева и кофе. Кожа его была очень гладкой, он побрился совсем недавно.
– Но это было то, что имела в виду я.
Он чуть-чуть подвинулся, так чтобы ей в глаза попало солнце. Она отвернула лицо, заморгала. Ресницы ее были такими длинными, что касались щек. Она услышала, как у него перехватило дыхание, и неожиданно почувствовала у себя на талии его руки. Они сжимали ее, не давали пошевелиться. Какое-то мгновение Фиа не понимала, то ли он хочет притянуть ее к себе, то ли оттолкнуть. И почему-то ей показалось, что он сам не знает, чего хочет. Она чувствовала прикосновение каждого его пальца, ширину его ладони. Надо освободиться, надо дать ему пощечину, высмеять! Но в этот миг она была способна думать только о том, что Томас Донн прикасается к ней. Это еще не страсть, но уже больше, чем равнодушие. Всеми фибрами своей души она отозвалась на его прикосновение. Из ее полуоткрытых губ с трудом вылетало прерывистое жаркое дыхание: его как будто захватывало в груди, где так сильно билось и со щекотливым ощущением замирало сердце. Он изучал ее взглядом, злым и смущенным одновременно. Накидка соскользнула с ее плеч и упала к ногам.
Томас начал медленно поднимать руку с талии по спине к затылку. Фиа прикрыла глаза. Пальцы были немного грубоватые, с жесткой кожей, но на удивление теплые. Она запрокинула голову. Он почти ласкал ее своими прикосновениями, и она сосредоточилась на восхитительных ощущениях, которые они рождали в ней.
Вдруг его рука замерла и упала, и другая рука, лежавшая на талии, тоже отпустила ее.
– На вас ожерелье Амелии Бартон, – холодно и раздельно отчеканил он.
Разумеется, Томас недоволен. Амелия Бартон была прекраснейшей женщиной из всех, кого знала Фиа. Несомненно, она была прелестнейшей женщиной из всех, кого знал Томас. Возможно, Томас даже любил ее.
Фиа открыла глаза. Томас стоял рядом. Его глаза говорили гораздо больше, чем лицо Фиа. Они горели гневом.
– Неужели? – пожала плечами Фиа.
– Черт побери! Вам это прекрасно известно. Джеймс подарил его Амелии в день их свадьбы.
– Неужели? – повторила Фиа. Она хотела сказать ему, что все это лишь фасад, часть игры, часть того, что она замышляла. Но она не могла довериться Томасу. Томас ненавидел всех Мерриков. Он сделал все, чтобы расправиться с ее братом Эшем. Не следует думать, что к ней он будет добрее. Во всяком случае, пока он не давал повода надеяться на снисхождение.
– Он не должен был дарить вам это ожерелье, – продолжал Томас холодно. – Уже много поколений оно является семейной реликвией.
Фиа наклонилась, подняла накидку и набросила ее на плечи. Томас отступил. Внезапно Фиа стало холодно, она почувствовала, что промерзла до самых костей.
– Как мило со стороны Джеймса.
– Оставьте его в покое, Фиа.
– Я боюсь, уже немного поздно. Вы так не считаете?
– Он заслуживает лучшего.
– Лучшего? Чем что? – потребовала она, явно задетая. Его слова все-таки пробили брешь в ее самообладании. Еще минуту назад Томас касался ее, почти лаская. Сейчас его взгляд был полон ненависти, он полагал, что она присвоила себе ожерелье умершей женщины. – Чем я? Лучшего, чем я? – не сдавалась Фиа. – Джеймс вполне может решить сам, чего он заслуживает, а чего – нет.
– Послушайте меня, Фиа. Я знаю, что вы пытались вовлечь Джеймса в какие-то интриги. Я этого не допущу. Слышите? Джеймс Бартон порядочный и честный человек, и я не позволю вам втянуть его во что-либо грязное.
На мгновение в глазах Фиа вспыхнул огонь, обнажая гнев и боль. Что ж, если Томас слышал об этом, значит, слышали и другие.
Томас прочел триумф на лице Фиа, но принял его за злорадство. Он заставил себя забыть то, что на мгновение отвлекло его. Пожалуй, он испытал жажду обладания, назовем это так за неимением лучшего слова.
На какой-то миг он поверил в химеру, поверил, что у представительницы семейства Меррик есть сердце. Ему показалось, он увидел сожаление в глазах Фиа, когда она наблюдала, как скрывается вдали коляска Бартона. Тогда он подумал, что она намеренно сделала больно Пипу, чтобы отдалить его от себя и тем самым уберечь от еще большей боли. И как объяснить, что у него учащенно забилось сердце и его охватила волна нежности, когда он коснулся ее? Боже, храни его! Но это действительно была нежность. Нежность по отношению к Фиа.
Он не верил, что может быть таким идиотом. Представитель семейства Меррик с сердцем? Нет, он не верил, что у кого-либо из них есть хотя бы душа. Когда это он успел стать таким романтичным идиотом, вместо того чтобы оставаться реалистом, каким его сделала жизнь? Ему очень хотелось наказать Фиа за то, что она так красива, так лжива и безжалостна, за то, с какой легкостью изображает любые чувства.
– Я предупреждаю вас, Фиа.
– Ваши слова похожи на угрозы, Томас.
– Нет, это обещание.
Она рассмеялась, и смех ее звучал как серебряный колокольчик. Но, Боже, храни его! Этот смех звучал и так, словно ей было страшно больно, словно ее сердце разрывалось от страданий. И вопреки рассудку, вопреки всему, что знал, Томас с трудом сдержался от острого желания прикоснуться к ней.
Фиа быстро отвернулась и пошла прочь. Одна, без сопровождения. Томас выждал какое-то мгновение и на достаточном расстоянии пошел следом за ней. Так он шел, пока она не достигла улицы, где наняла экипаж и отправилась домой.
Глава 8
– Ты выглядишь просто ужасно, – отметила Гунна.
– Это все твое воображение, – отозвалась Фиа. Иголка в ее пальцах летала вверх-вниз посреди маленьких пялец, которые она держала в левой руке. Как она недавно обнаружила, вышивание очень хорошо успокаивает. В дальнем углу комнаты Кей просматривал свои учебные пособия. Его неожиданный приезд вчера оказался не совсем ко времени. Фиа пришлось отменить намеченные на вечер визиты, поскольку она не рискнула оставить Кея одного в городском доме. Слава Богу, что академия миссис Литлтон для юных леди, в которой сейчас воспитывалась Кора, не отпускает своих подопечных, как это делается, например, в Оксфорде.
– Отчего у тебя глаза красные, а голос какой-то хриплый? Это тоже мое воображение или свет у нас такой? – спросила Гунна, прерывая мысли Фиа.
– Нет, правда, Гунна, я чувствую себя прекрасно. – Но в действительности чувствовала она себя отвратительно. Бесконечно длинные ночи, когда ей приходилось изображать почти что даму легкого поведения, бесследно не прошли. Слишком часто она ощущала по утрам легкое головокружение, а каждый день начинался с чувства непроходящей усталости.
Ее вчерашняя стычка с Томасом ничуть не улучшила положения. С этой самой встречи она чувствовала раздражение, ее все время тянуло поплакать. Она, Фиа Меррик, всегда гордившаяся своим самообладанием и выдержкой, сейчас была на грани срыва. Она уже не могла точно сказать, как долго еще сможет справляться со своими чувствами. Бесполезно признаваться в этом Гунне. Старуха начнет брюзжать, а ведь брюзжанием делу не поможешь.
