Безжалостное обольщение - Фэйзер Джейн (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Смысл записки был чрезвычайно прост. После неопределенного намека на их столь некстати прерванное свидание во дворе магазина месье Делакруа умолял мадемуазель Латур встретиться с ним всего на пару слов тет-а-тет. В послании также содержался намек на то, что автор его пал жертвой эмоций, куда более бурных и глубоких, чем те, какие ему приходилось испытывать до сих пор, и лишь возможность увидеть и услышать мадемуазель Латур подарит ему хоть какое-то временное успокоение.
Губы Женевьевы искривились в горькой усмешке. Этот Доминик целился прямо в яблочко. Элиза воспримет его слова за чистую монету, ведь она так часто слышала все это от своих одуревших от обожания ухажеров, что не усомнится в искренности и на этот раз. Элиза была слишком избалована вниманием, чтобы понимать: Доминик Делакруа — не юный креольский джентльмен, играющий с ней в галантную игру.
В конце записки содержалось конкретное предложение: не согласится ли мадемуазель Латур сегодня вечером без провожатых выйти на прогулку в тот самый окруженный стеной садик? Ее почтительный поклонник, будет ждать у ворот, выходящих на боковую улицу. Если понадобится, то прождет весь вечер в отчаянной надежде, что ему все же окажут честь и позволят хоть несколько минут полюбоваться дамой своего сердца.
"Неглупо, — складывая письмо, подумала Женевьева. — Сестра, конечно, увидит в этом лишь слегка выходящее за рамки приличий свидание: даже не придется выходить за пределы отцовской усадьбы!» Единственное, о чем просили Элизу, это несколько слов, может быть, робкое рукопожатие под аккомпанемент сладких речей поклонника. Но как Делакруа собирается потом выманить девушку из сада и увести подальше от безопасного родительского дома? Где намерен держать ее, пока не добьется согласия Виктора Латура?
Так или иначе, но Женевьеве предстоит это узнать. От дурных предчувствий холодок снова пробежал у нее по спине. Правда, к страху примешивалось и другое чувство, которое она по неопытности определила лишь как волнение.
Существование креольской девушки на выданье весьма бедно интересными событиями, и Женевьева Латур, высокомерно игнорируя всякие последствия, с самого детства упорно старалась привнести в свою жизнь недостающее разнообразие и столь желанную романтику.
Глава 6
— Значит, вы не возражаете, Виктор, если Элиза и Женевьева пойдут со мной сегодня вечером на бал? — робко спросила Элен, передавая мужу блюдо с запеченным мясом.
Латур окинул взглядом обеденный стол, за которым сидели обе его дочери в бальных платьях и племянник в модных бриджах до колен. Все трое старательно смотрели в свои тарелки, боясь встретиться с ним взглядом и ненароком дать ему повод запретить Элен сопровождать девушек.
— Полагаю, у меня нет выбора, раз обязанностям жены вы предпочитаете обязанности мачехи, — проворчал Латур, давая понять, что недоволен тем, сколь неуважительно относятся его домашние к реальной жизни.
— Папа, это несправедливо, — запротестовала Женевьева, и, словно рябь по гладкой воде, волна тревоги пробежала за столом.
Виктор мрачно посмотрел на младшую дочь и припечатал:
— А вам, мадемуазель, вообще придется остаться дома и учить молитвы, которые напомнят вам о том, как следует вести себя со старшими.
— Да, папа, — пробормотала Женевьева, покорно опуская глаза, чтобы никто не заметил ее удовольствия.
Вот она и нашла предлог для того, чтобы уединиться в этот вечер. Сослаться на усталость или головную боль означало поднять нежелательную суету, поскольку всем было известно, что Женевьева никогда не устает и у нее никогда не болит голова. А уж сказать, что ей просто хочется посидеть с книгой вместо развлечения вне стен дома, было и вовсе не правдоподобно. Ничего лучше, чем отцовский запрет, и придумать было нельзя! Виктор ни за что не останется вечером дома, раз Элен уезжает на бал. Значит, Женевьева получает полную свободу — никто не заметит, как она выскользнет в сад.
Николас наступил ей на ногу, давая понять, как высоко оценил стратегию Женевьевы.
— Как жаль, что тебе придется остаться дома, — сокрушенно вздохнула Элен, поправляя кружевную мантилью, когда они прощались на веранде полчаса спустя; ее и Элизу уже ждал экипаж. — Вовсе не стоило меня защищать, дорогая. — И улыбнулась, понизив голос:
— Когда Виктор говорит подобные вещи, я его даже не слышу. Он ведь и сам знает, что это не правда.
Женевьева притворно нахмурила лоб.
— Ваш метод, несомненно, более деликатен, чем мой, Элен. Но я просто не могу сдержать себя, когда слышу такие несправедливые слова. И я ни о чем не жалею.
— Как ты можешь не жалеть? — Элиза удивленно посмотрела на сестру. — Сегодня вечером у Джерардов будут все! И там всегда играют самые лучшие музыканты.
"Но отнюдь не все там будут, — не без ехидства подумала Женевьева. — Если Элиза надеется на встречу с капером, ее ждет жестокое разочарование». Постояв на веранде и помахав отъезжающим, Женевьева вернулась в вестибюль как раз в тот момент, когда готовый очаровывать креольских аристократок Николас, натягивая перчатки, спускался по широкой закругленной лестнице.
— Я бы сказал «будь осторожна», — шепнул он, — но не уверен, что ты нуждаешься в подобном совете.
— Твой совет немного запоздал, — сухо ответила Женевьева и подумала, что намерение бросить вызов каперу едва ли можно назвать осторожным поступком, а вот волнующим и непреодолимо привлекательным — пожалуй. — Если утром меня здесь не окажется, сделай все возможное для Элен и Элизы, когда грянет гром. А он грянет непременно.
— Да что я могу сделать? — беспомощно пожал плечами Николас.
— Ты можешь хотя бы рассказать им правду, тогда они по крайней мере не окажутся совершенно безоружными перед отцовским гневом. Если Элиза поймет, что была на волосок от гибели, то, быть может, проявит больше энтузиазма, дабы ускорить свою свадьбу. Не думаю, что папа будет против этого возражать.
Николас только недоуменно покачал головой: как маленькая кузина может о таких вещах говорить с подобной беспечностью? Ведь даже если Доминик примет подмену спокойно, то месть Виктора Латура младшей дочери, у которой нет жениха, способного ее защитить (или отказаться от нее!), будет ужасна.
Женевьева взбежала по лестнице к себе в комнату, оставив дверь приоткрытой, чтобы услышать, когда поднимется суета, которая возвестит об отъезде отца в клуб. Менее чем через час истерически зазвенел колокольчик — это отец требовал принести шляпу и трость, послышался топот сопровождающих его к парадной двери, а затем воцарилась почти осязаемая атмосфера облегчения. Дом погрузился в тишину. Всем домочадцам предстоял вечер отдыха. В бараках у рабов будет играть музыка, а в главном доме никого не останется, поскольку всем известно, что мадемуазель Женевьева не капризна и никогда ничего не требует. Она уже слышала смех, поющие голоса, визгливые ребячьи крики во дворе, который на этот вечер остался в распоряжении детей прислуги.
Поскольку вся эта кутерьма происходила на заднем дворе, Женевьева решила, что выйдет через парадную дверь. Она сняла бальный наряд и надела простое батистовое платье цвета зеленых яблок с отделанной фестонами горловиной и короткими рукавами-фонариками. На плечи набросила темную накидку, спрятав блестящие волосы под капюшон. Как жаль, что у нее с сестрой такие разные фигуры! Но в темноте в просторном плаще, да если к тому же она сумеет достаточно долго изображать из себя робкую, молчаливую кокетку, быть может, ей и удастся обманывать Доминика до тех пор, пока похищение не состоится. А уж потом создавшееся положение позволит Женевьеве разговаривать с капером по-деловому. Снова по спине у нее пробежала уже знакомая дрожь, вызванная отчасти страхом, отчасти нетерпеливым ожиданием рискованного приключения.
Женевьева осторожно прикрыла за собой тяжелую парадную дверь. Прижимаясь к стене, ограждавшей сад, добежала до чугунных ворот и отодвинула засов.
Решившись на это свидание, Женевьева до конца не понимала, что ее ждет, и самонадеянно считала, что готова ко всему… Но когда толстое одеяло опустилось ей на голову, погрузив в жаркую, удушающую темноту, когда ее связали, прижав руки к бокам, Женевьева от неожиданности и страха начала вырываться с яростью пойманного в ловушку животного. Она зубами впилась в чью-то руку. Она лягалась ногами и достигала цели, о чем свидетельствовали бранные слова, сдавленно, но злобно выкрикиваемые кем-то навалившимся сверху. Этот кто-то зажал ей рот и нос, перекрыв доступ воздуха; легкие стало мучительно распирать, на глаза опустилась красная пелена, сквозь которую плясали черные пятна. Девушку охватила паника.
