На сердце без тебя метель... (СИ) - Струк Марина (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
— Ради нее… ради спокойствия души… — попытался воззвать к его разуму растерянный отец Феодор.
— Тогда сделай это ради ее спокойствия! — отрезал Александр.
С каждым мигом уверенность в принятом решении только росла. Да, он определенно хочет, чтобы Лиза стала его венчанной супругой. Никто не посмеет и рта открыть против нее или взглянуть косо, если она одолеет болезнь. Никто и никогда не отберет ее у него, если… как забрала Нинель мадам Дубровина. Никто и никогда.
— Это безумие. Это сущее безумие, и господин Вогель подтвердит. Ты убьешь ее этой выходкой. Подумай еще раз, — сделал очередную попытку вразумить его отец Феодор. Но видя тщетность своих усилий, смирился: — Хорошо, будь по-твоему. Только ежели она сама подтвердит свое намерение. А ежели нет, ты можешь делать все что угодно — хоть уморить меня, но я не стану таинства творить!
Отец Феодор был тот еще упрямец в прошлой мирской жизни. Александр вспомнил о том, когда их взгляды схлестнулись, словно лезвия сабель. И уступил. Смирился с поставленным ему условием. Пусть… пусть… После, в церкви, у отца Феодора не будет той силы. Это было подло, гадко — пользоваться чужими слабостями, шантажировать болезнью. Но иначе… видит бог, иначе Александр просто не мог.
Она должна остаться с ним. Он верил, что венчание оставит ее не только в этом бренном мире, но и позволит им быть вместе там… Суеверие, как сказал бы отец Феодор, но такое благостное суеверие. А ему просто необходимо сейчас во что-то верить.
Лиза пришла в себя, когда во флигеле, кроме Александра, никого не осталось. Доктор Вогель поспешил убедиться, что зараза не пошла далее и не поразила никого в землях Зубовой и в Заозерном. Перед отъездом он поклялся всеми святыми и своей жизнью, что никому не расскажет про холеру и что непременно вернется сюда, во флигель.
— Ежели вы не сделаете того, в чем клянетесь, — я уничтожу вас, — холодно пообещал Александр ему на прощание.
Немец в ответ только молча поклонился, понимая, что его собеседником движут эмоции. Он видел такое прежде, и не раз, — отчаяние, горе, злость от бессилия перед Господней волей, перед неотвратимостью смерти. Как на качелях — от одной эмоции к другой. И доктор был прав, именно так чувствовал себя Александр, когда остался наедине с тем, что так от себя, — со страхом, с болезнью, которая уже украла краски жизни с лица Лизы. Это видели все. Даже Платон безнадежно покачал головой, когда принес для больной теплый бульон и вино перед тем, как уйти на отпевание в церковь.
— Пить…
Шепот прошелестел в тишине настолько тихо, что Александр вначале засомневался, не послышалось ли ему. Но нет — когда, даже дышать боясь от волнения, склонился над Лизой, встретил ее затуманенный лауданумом взгляд.
— Кисло, — прошептала она после, когда сделала несколько глотков вина из бокала, поднесенного к губам. Вино разлилось по подбородку, потекло по шее, пачкая ткань ее сорочки, по руке Александра.
— Доктор говорит, надобно пить красное, — еле слышно ответил он, вспоминая вдруг, что Лиза не любит красного вина, и поражаясь тому, что запомнил даже такую мелочь. — Для восполнения сил.
В волнении он сжал ее тонкие пальцы, боясь, что она сейчас снова лишится духа. Но Лиза только смотрела на него, не отрывая замутненного взгляда — глаза в глаза. И он пытался удержать ее в этом мире силой своего взгляда, не дать ей соскользнуть в глубины обморока.
— Я шла к тебе…
От этого шепота сдавило в груди. Распахнулись какие-то скрытые прежде дверцы. Александр еще сильнее сжал ее пальцы и прикоснулся к ним губами, пренебрегая наставлениями доктора.
— Ты со мной, ma Elise! — горячо воскликнул он, и в глазах Лизы на какое-то мгновение мелькнул неясный свет. — Я никуда больше не отпущу тебя. И никогда. Ты слышишь? Никогда!
— Никогда…
Где-то за стеной часы проиграли едва слышную мелодию, и Александр вдруг опомнился — вернулся в реальность. Хлопнула дверь, ведущая в дом. Кто-то уверенным шагом шел к спальне, угрожая нарушить их уединение.
— Ты станешь моей женой? — вопрос сорвался с губ так быстро, что он сам того не ожидал. Слишком быстро. Слишком резко. Это могло отпугнуть ее, отвернуть от него. Но у него совсем не было времени, а она так нужна ему… И никак не находилось подходящих слов, чтобы все это выразить. У него, который без труда когда-то плел словесные сети, увлекая туда жертв своей злой иронии.
Но Лиза не испугалась. Даже тени не набежало на ее иссушенное болезнью лицо. Только уголки губ дрогнули в слабом подобии улыбки. Он прочитал ответ в ее глазах, и в нем тут же вспыхнуло пламя нетерпения и радости.
— Сейчас? Прямо сейчас? Станешь?
Она станет. Этот короткий кивок, после которого Лиза закрыла глаза, будто лишившись последних сил, стал тем самым ожидаемым согласием для Александра, свидетелем которого стал и отец Феодор, застывший в дверях спальни.
Как ни странно, доктор Вогель ни словом не возразил против авантюры Дмитриевского. Он внимательно выслушал его и тут же согласился стать шафером на венчании. Только позднее Александр поймет, что немец просто потерял веру в исцеление Лизы, а потому не видел ничего худого, чтобы несчастную увезли из флигеля в церковь.
После, повторял себя Александр, он объяснит ей все после. И то, что ее понесли под венцы на руках, завернутую в одеяло, и то, что он обманул отца Феодора. Все повторялось… Когда-то Лиза, одурманенная лауданумом, шагнула в его кабинет, чтобы взять в плен его душу, взамен отдав свое тело. Теперь же, одурманенная лауданумом, она примет его имя и будет принадлежать ему навечно.
«Папенька ждет в церкви?» — От вопросительного шепота Лизы, когда Александр нес ее к коляске, кровь его на какое-то мгновение замедлила свой бег. Но он уже не мог остановиться. И никто не заставил бы его это сделать. Поэтому Александр только коснулся губами ее холодного лба и прошептал, что все ждут именно там: и папенька, и Софья Петровна, и его тетушка, и даже Лизавета Юрьевна. Он бы пообещал ей сейчас все что угодно, лишь бы она и дальше так доверчиво прижималась к его груди.
После. Он договорится со своей совестью после.
Во время венчания укоризненные взгляды святых ликов с икон только добавляли Александру нравственных терзаний. Да, он подлец, мерзавец, но она так нужна ему. Она нужна ему! И видит бог, он ее не отпустит. Теперь Александр как никогда понимал чувства la Bête из французской сказки, который поначалу наотрез отказывался отпускать от себя la Belle, а в итоге… Сам он ни за что не допустит такой ошибки.
Казалось, что таинство длится неимоверно долго. Александр совершенно не помнил, как его венчали с Нинель. И был уверен, что не запомнит толком и нынешнюю церемонию — полумрак церкви, треск свечей, запах фимиама, торжественный голос отца Феодора. Александр совсем позабыл, что нужны кольца, просто не подумал о том. Пришлось положить на престол подле венцов собственный тяжелый перстень. Ему же достался тонкий ободок серебра, неизвестно откуда взявшийся у Платона.
— …сам и ныне благослови возложение перстней сих благословением небесным…
В начале венчания Александру хотелось, чтобы все поскорее завершилось. Он боялся, что вот-вот случится нечто такое, что помешает ходу таинства. Ведь если Бог действительно наблюдал за происходящим, разве не должен он был не позволить случиться этому браку? Не позволить Лизе принадлежать ему.
Но ничего не происходило. Венчание шло своим чередом, словно было угодно Господу. Даже Лиза приходила в себя в те самые моменты, когда требовалось ее участие: слабым голосом отвечала на вопросы иерея, касалась губами венца, который держал над ней доктор, и даже отпила вина из чаши. Александр то и дело смотрел на нее, подмечая каждое шевеление ресниц, каждый хриплый вздох, и все боялся уронить, особенно к концу таинства, когда у него совсем задеревенели руки. Но передать ее кому-либо он бы не решился. Так и держал из последних сил, радуясь еле заметному румянцу на Лизиных щеках. Правда, во время благодарственного молебна не выдержал — передал свою новоиспеченную супругу доктору, с готовностью подхватившему ношу.
