Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" (книги .txt) 📗
Ида осторожно выдернула свою руку из его цепких пальцев и, посмотрев сверху вниз на Жоффрея, который глядел на неё умоляющим взглядом, переполненным надеждой, встала и подошла к окну.
— Я очень польщена вашим предложением, — тихо, отчетливо и не поворачиваясь произнесла она, — но я вынуждена вам отказать.
В воздухе повисла тишина. Шенье, казалось, обдумывал её ответ, пытаясь понять смысл слов и поймать ускользающее из его рук счастье.
— Но… но почему? — наконец выговорил он, поднимаясь с колен. Голос его дрожал так, как будто он готов был разрыдаться. — У меня есть деньги, у меня есть связи. Вы не будете ни в чем нуждаться. Я буду делать всё, что вы захотите, буду исполнять любой ваш каприз. Вы будете моей королевой, вы…
— Вам было незачем так унижаться, господин Шенье, — всё так же тихо проговорила Ида. — Если я сказала “нет”, значит, я сказала “нет”. И ни ваши связи, ни ваши клятвы, ни ваши деньги не смогут ничего изменить. Вся проблема в том, что я не люблю вас.
— И это единственная причина? — спросил Шенье, медленно поворачиваясь к двери. — И это то, на что я надеялся, когда ехал к вам? Разве этот ответ я хотел от вас получить? Никогда не думал, что таким образом узнаю о том, что недостаточно богат для вас.
— Весьма сожалею, что не оправдала ваших ожиданий, но, к несчастью, это были ваши ожидания, и вы сами виноваты, что ожидали от меня больше, чем следовало, — эти слова вырвались у Иды так грубо и резко, что она сама испугалась звука своего голоса.
— Знаете, — лицо Жоффрея изменилось до неузнаваемости, приняв какое-то дьявольское выражение, — я привык получать то, что хочу. И вы не будете исключением из этого правила.
— Из моих правил вы тоже не будете исключением. Желаю вам удачи! — язвительно протянула Ида. Ответом ей была громко захлопнувшаяся дверь. Как же быстро раскрывалась истинная сущность некоторых людей: минуту назад он был пылким и робким влюбленным, а теперь избалованный и самовлюбленный эгоист.
***
Моник и Жюли удивленно переглянулись, выглядывая в открытую дверь гостиной и провожая взглядом Шенье, который в два шага пересек холл, на ходу надевая пальто и цилиндр, которые ему подал Жак. Жоффрей выглядел расстроенным, злым и подавленным, а выражение лица было под стать хмурому небу. Неужели Ида отказала ему? Отказала одному из самых богатых наследников округи? Обе сестры не сомневались, о чём будут в ближайшее время шептаться во всех гостиных.
Ида со злостью швырнула в угол многострадальную книгу, которая попалась ей под руку второй раз. Она сама подписала себе приговор, сама встала на скамеечку и сама накинула себе на шею петлю. Её поведение, манеры, слова — всё это сделало из неё в глазах окружающих ветреную, вздорную девчонку, которая ждет не дождется, когда в её сети попадет кто-нибудь с более-менее приличным состоянием. Что ж, пусть теперь развлекаются, рассуждая о ней и её планах на состояние недавно прибывшего герцога. Ведь её это, кажется, не должно волновать. Но что будет думать сам Дюран? До него эти слухи тоже дойдут, можно было не сомневаться — каждый посчитает своим долгом довести до его сведения эти сплетни и предупредить о том, что он должен держаться подальше от Иды. Сейчас она как никогда жалела, что её репутация не так хороша, как у той же Жозефины Лондор или Катрин Алюэт. То, чем раньше она в какой-то степени гордилась, теперь стало довольно существенным препятствием.
***
Был последний день осени, тридцатое ноября. Улицы маленького городка на берегу Марны были как обычно заполнены спешащими по делам жителями и лениво прогуливающимися обитателями окрестных поместий. Эдмон часто присоединялся к ним, но не от того, что любил прогулки, а от того, что надеялся встретить Иду. Но она, видимо, не любила прогулки, а может быть, просто была занята делами. В последнее Дюрану почему-то хотелось верить больше. И вот сегодня он снова прохаживался по улицам, с вежливой улыбкой раскланиваясь со всеми соседями, которые говорили что-то о великолепной погоде и шли дальше. С другой стороны улицы его кто-то окликнул и, резко обернувшись, Эдмон увидел тех, чьё общество сейчас показалось ему спасением. Возле одного из магазинчиков стояли оба брата Лезьё в обществе мадемуазель де Лондор. Клод лучезарно и широко улыбнулся, Жером сдержанно склонил голову, а юная маркиза кокетливо опустила глаза, и Эдмону не оставалось ничего другого, кроме как пересечь улицу и подойти к ним со словами:
— Добрый день. Рад встрече.
Жозефина улыбнулась, поклонившись, малоразговорчивый Жером ещё раз сдержанно кивнул, а Клод вместо приветствия спросил:
— Господин герцог, ну а что вы думаете о главной новости дня, поразившей наповал всю округу?
— О какой новости? — настороженно спросил Дюран, внимательно оглядывая Клода. Да, этот человек определенно был создан для общества. Только в окружении людей он был действительно весел, улыбчив, прост и открыт, мог смеяться и беспрестанно шутить, что, видимо, и послужило достаточным основанием для того, что бы обвинить его в беспечности.
— Боже, вы ещё не знаете? — воскликнула Жозефина, округляя свои большие темные глаза. — Об этом же говорит вся округа! Помните Жоффрея Шенье?
— Да, помню. Мне он показался приятным, — быстро ответил Эдмон, хотя он возненавидел этого Шенье с самой первой встречи. Причину ненависти он, впрочем, назвать не мог.
— Так вот, сей приятный представитель местной элиты сделал предложение моей любимой сестре, — усмехнулся Клод, опираясь на выступ стены. У Эдмона все перехватило внутри прежде, чем смог осознать и осудить себя за это. Личную заинтересованность нужно было как можно быстрее подавить и оставить азарт соревнования. Если, конечно, это до сих пор имеет смысл.
— И что вы думаете? — продолжал свою речь Клод, не обращая ни малейшего внимания на отсутствующий взгляд Дюрана. — Она отказала ему! И отказала весьма резко и…
— Господин Лезьё! — возмущённо воскликнула мадемуазель де Лондор. — Как вы можете так говорить? Такая женщина, как ваша сестра, должна гордиться тем, что хоть кто-то из её поклонников соизволил снизойти до того, чтобы сделать ей такое предложение.
— Лично я горжусь своей сестрой, — спокойно ответил Клод. — А Шенье должен был кто-то поставить на место.
— То есть, как отказала? — спросил Эдмон, останавливая разговор, который рисковал перерасти в ссору.
— Мы тоже были удивлены, — тут же ответила Жозефина, мгновенно меняя сердитое выражение лица на улыбающиеся. — Я думаю, он и сам был уверен, что она согласится. Ах, чувствую, теперь братья Алюэт переубивают друг друга из-за неё.
Но Эдмону было глубоко наплевать на братьев Алюэт и на то, что они собираются делать. Главное, что можно было спокойно продолжать игру, которую, честно сказать, было рановато заканчивать.
— А самое главное — это причина её отказа, — продолжала смаковать последнюю сплетню Жозефина. — Она сказала, что всё дело в том, что она не любит его.
— Если честно, на месте Шенье я не стал бы рассчитывать на что-то большее, — многозначительно поднял брови Жером, но встретив несколько недовольный взгляд брата, вновь превратился в суровое изваяние.
Дюран ни сколько не удивился бы, если бы какая-нибудь другая, нежная и восторженная, девушка, которая падала бы в обморок по поводу и без, объяснила свой отказ отсутствием любви. Но слышать такое от виконтессы Воле, чья репутация не была такой идеальной, было, конечно, странно и наводило на мысль, что это одна из её жестоких шуток. Впрочем, сейчас, когда волна недопустимых чувств прошла, Эдмон мыслил как всегда спокойно и чётко. Этот отказ стал для него сигналом, который означал, что пришло время сделать следующий ход и всё же встретиться с виконтессой Воле. Совершенно случайно, разумеется. Наверное, стоит наведаться к тому самому Ежевичному ручью, о котором он слышал от кого-то из слуг и который был границей между «Террой Нуарой» и «Виллой Роз».
***
Несмотря на то, что Ида ничего не рассказывала своим сестрам о предложении Шенье, она прекрасно понимала, что эти сплетницы всё прекрасно знали. И теперь благодаря им и, конечно же, самому Шенье, который не преминет поделиться с общественностью своим горем, вся округа будет ещё недели две обсуждать (и, разумеется, осуждать) её отказ. Вследствие этого Иде не хотелось встречаться ни с кем из соседей, кроме, пожалуй, братьев Лезьё и герцога Дюрана. Жером и Клод приехали сразу на следующий день, вечером тридцатого, и вели себя хуже, чем девушки, выспрашивая все подробности и требуя почти дословного изложения. Впрочем, Иду это сильно повеселило, и она поведала им всё, умолчав лишь о некоторых своих чувствах.
