Последнее прощение - Келлс Сюзанна (книги .txt) 📗
Он перешел на другую сторону, желая избежать встречи с оголтелым пуританином, членом палаты общин, который бы наверняка задержал его минут на двадцать, чтобы сообщить последние сплетни о шашнях короля с римской католической церковью. Один раз сэр Джордж притронулся к шляпе, отвечая на такое же приветствие сэра Гренвилла Кони, проезжавшего мимо в своем экипаже. Сэр Гренвилл — влиятельный человек, вхож во внутренние советы парламента, казначей чуть не половины армии восставших. У сэра Джорджа возникло очень неприятное ощущение, что сэр Гренвилл, бросив один-единственный взгляд из своего экипажа, догадался о его колебаниях.
Сэр Джордж остановился на Чэринг-Кросс, глядя на Ройал Мьюз, потому что дорогу перегородил прибывший с запада дилижанс. У него были огромные широкие колеса, чтобы пробиваться по грязным, изрезанным колеями дорогам, правда, в то лето дороги были сухими и легкими. На крыше дилижанса пассажиры сидели рядом с наваленным багажом, и взгляд сэра Джорджа привлекла девушка, с изумлением и восторгом выглядывавшая из окошка с кожаными занавесками. У него дух захватило. Такой красавицы он уже давно не встречал. Он случайно перехватил ее взгляд и сделал вежливый приветственный жест рукой.
«Будь я на тридцать лет моложе…» Переходя к дому, он развеселился от того, что у него возникли такие мысли. Он завидовал девушке. Судя по выражению ее лица, она впервые попала в Лондон, и он завидовал всем тем впечатлениям, которые ожидали провинциалку. А он вынужден уехать из громадного города.
Миссис Пирс открыла ему дверь.
— Ваш сын наверху.
Она взяла у него шляпу и трость.
— Да? Хорошо.
Сэр Джордж бросил взгляд на лестницу. За шесть дней ему предстоит спровадить Тоби в безопасное место, подальше от мстительных пуритан. Тоби должен вернуться в Лэзен. Отец последует за ним. Сэр Джордж стал медленно подниматься по ступенькам.
Кэмпион заметила, как пожилой человек приветственно помахал ей тростью, и чуть не улыбнулась в ответ, но ее обуял ужас перед неизвестностью, перед огромным городом, и миг был упущен.
Она добралась до Лондона, и грандиозность ее достижения поражала и пугала ее одновременно.
Если ребенка наказывают часто и жестоко и если представление родителей о грехе таково, что даже самые невинные шалости могут повлечь расправу, тогда ребенок рано привыкает хитрить. Кэмпион с детства и в совершенстве овладела этим искусством, и именно хитрость помогла ей добраться до Лондона.
Хитрость и везение. Тогда она помедлила еще день, а потом исчезла из дома задолго до рассвета. Она оделась в свой лучший строгий наряд и взяла с собой узелок с едой, монетами и запасным платьем. Печать была спрятана на груди под лифом, а перчатки с жемчужинами и письмо лежали в узелке.
Она шла на восток навстречу заре и некоторое время пребывала в приподнятом настроении. Через два часа, когда солнечный свет разлился по лесам и лугам, опьянение прошло. Она входила в тенистую долину, где дорога пересекала ручей, когда из канавы выскочил вонючий нищий. Вероятно, он не хотел сделать ей ничего плохого, но бородатое лицо, хриплый голос, единственная вытянутая вперед цепкая рука нагнали на нее такой ужас, что она бросилась наутек и с тех пор шла осторожно, полная страха перед превратностями незнакомого мира.
Еще через полчаса, когда она уже выбилась из сил, ехавшая на телеге фермерша предложила подвезти. Телега была нагружена льном, и, когда лошади тянули поклажу, стебли шуршали. Хотя женщина везла лен на юго-восток, Кэмпион согласилась, потому что общество спутницы охраняло ее от опасностей. Кэмпион рассказала женщине, что ее посылают в Лондон работать у дяди. А когда та насмешливо осведомилась, почему же она путешествует в одиночестве, Кэмпион сразу сочинила целую историю: ее мать внезапно выселили из дома, добыть деньги могла только Кэмпион, и мать упросила ее принять дядино предложение о работе. Мама, сказала девушка, больна. Кэмпион гладко вела свое повествование, и фермерша прониклась к ней сочувствием. Во всяком случае, взяла под опеку и в Уинтерборн-Зелстоне.
В деревне как раз подвернулся возчик, направлявшийся с несколькими мулами в Саутгемптон. И фермерша договорилась, чтобы они с женой прихватили с собой попутчицу. Подобно многим путешественникам, возчик, к удовлетворению Кэмпион, оказался пуританином. Хоть она и считала эту религию деспотичной, она знала, что люди, придерживающиеся ее, честны и заслуживают доверия. Жена возчика прищелкнула языком, услышав историю Кэмпион.
— Бедняжка, тебе лучше сначала доехать до Саутгемптона, а уж оттуда в Лондон. Так нынче надежнее.
Ту первую ночь она спала в гостинице в общей комнате вместе с полудюжиной женщин, и не один раз ей хотелось оказаться дома в Уэрлаттоне. Река ее жизни вынесла ее к незнакомым берегам, где она не знала, как себя вести. Но мысль о дряблом, грузном Скэммелле, о его страсти к ней, перспектива стать матерью его детей придали ей решимости все выдержать.
Холодным утром на заре она заплатила золотой монетой за ночлег, отчего вокруг удивленно переглянулись. Ей оставалось только поверить, что сдачу ей дали правильно. Женская уборная располагалась в пустом хлеву без крыши. Все было так странно. Газетные листки, приклеенные на стенах таверны, рассказывали о победах пуритан над королем, потому что этот район хранил верность парламенту.
Жена возчика, уплатив по собственному счету, вывела ее на улицу, где муж уже подготовил мулов. Они снова вышли навстречу заре, и сердце у Кэмпион радостно забилось, потому что ей удалось благополучно продержаться целый день.
Возчик Уолтер был человеком молчаливым, упрямым, как мулы, дававшие ему заработок. Он медленно брел во главе цепочки, устремив взгляд в Библию, которую, как с гордостью поведала Кэмпион его жена, он недавно выучился читать. «Не все слова, конечно, но большинство. Он читает мне интересные истории из Священного Писания».
День был облачным, большие тучи наползали с юга, и после полудня полил дождь. В тот вечер в таверне на окраине Нью-Фореста Кэмпион грелась у огня. Она пила слабое пиво и жалась к жене Уолтера Мириам, которая охраняла ее от назойливых мужчин. Мириам приговаривала:
— Мама должна была бы выдать тебя замуж.
— По-моему, я была нужна ей дома.
Она тут же перепугалась, что Мириам может удивиться, почему же тогда мать отправила ее в Лондон, но жену возчика занимали другие мысли.
— Это не назовешь благословением, милая.
— Что?
— Твою красоту. Видишь, как она притягивает мужчин. Хорошо, что Бог не создал тебя гордячкой, вот это благословение. Но на твоем месте, милая, я бы выходила замуж, да поскорее. Сколько тебе?
— Восемнадцать, — соврала Кэмпион.
— Много, много. Я-то обвенчалась с Уолтером в пятнадцать, и лучшего мужчину Богу никогда не вылепить из своей глины, правда, Уолтер?
Уолтер, трудившийся над Второзаконием, оторвался от книги и смущенно пробурчал что-то в ответ. Потом вернулся к Священному Писанию и элю.
Кэмпион посмотрела на Мириам:
— У вас нет детей?
— Бог с тобой, девочка, детки уже выросли. Те, которым Господь позволил вырасти. Наш Том уже женат, а девочки в услужении. Вот почему я и хожу с Уолтером, чтобы составить ему компанию и уберечь от беды!
Она рассмеялась собственной шутке, и Кэмпион с удивлением заметила, как теплая улыбка смягчила суровое лицо Уолтера. Эту шутку они явно уже давно знали, и она доставляла им удовольствие. Кэмпион поняла, что очутилась в обществе добрых, хороших людей, и пожалела, что вынуждена обманывать их.
На следующий день вместе с двумя дюжинами спутников они пересекли Нью-Форест. Уолтер достал свой огромный пистолет и заткнул его за пояс, а поверх вьюков первого мула положил меч. Но в лесу им никакого беспокойства не причинили, не считая нового дождя, от которого размокла дорога, а с деревьев капало еще долго после того, как ливень кончился. После полудня уже снова сияло солнце. Они приближались к Саутгемптону, где Кэмпион предстояло расстаться с Мириам.
