Одержимое сердце - Сатклифф Кэтрин (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗

Глава 6

Я стояла в своей комнате, сотрясаясь от холода, скрытая в этом благословенном святилище за запертыми дверьми, отделявшими меня от сумрачного дня. Снаружи бушевала зимняя буря, швыряя снег с дождем в оконное стекло, и завывала, как баньши [3] , завиваясь вихрями вокруг стрельчатых слуховых окон и карнизов древнего дома.

Я чувствовала себя обессиленной и лотерянной. Я не знала, что мне делать. Мое уже сложившееся мнение о Николасе Уиндхэме разлетелось в прах. Он любил Мэгги, в отчаянии выкрикивал ее имя, когда лежал в лихорадке, когда боролся за собственную жизнь. И все же он понимал умом, что она потеряна для него, даже если и продолжала жить в его сердце.

«Как это могло случиться?» — спрашивала я себя.

Я вышла со свечой в руке из своей комнаты, сама не зная, куда направляюсь. Справа от меня коридор уходил в темную бездну. Слева… была отворенная дверь студии Уиндхэма — она манила, искушала меня, и я говорила себе, даже приближаясь к заветному порогу, что не имею права вторгаться туда. Мне было ясно сказано, чтобы я не вольничала, чтобы не смела туда входить. И все же с каждой минутой мне хотелось узнать семейные секреты все больше. Мне было трудно противиться этому настоятельному желанию.

Дверь подалась со слабым скрипом, когда я вошла, поднимая свечу, чтобы лучше разглядеть утопавшую в тенях комнату. Подавляя свой страх, я вошла и закрыла за собой тяжелую дверь.

Комната, казавшаяся мне такой яркой, веселой и приветливой сегодня утром, теперь, когда дневной свет уступил темноте, приобрела совсем иной вид. Стоя в круге света, я разглядывала полотна, прятавшиеся, таившиеся во мраке. Будь у них зубы и глаза, мне казалось, они могли прыгнуть на меня из темноты, из-за теней. Что за чертовщина! — журила я себя. Здесь нет ничего, кроме красок и полотен, натянутых на простые рамки из ясеня.

Я упрямо вздернула подбородок и отважилась шагнуть дальше в глубину комнаты.

Теша себя надеждой найти здесь свой портрет, я направилась прямо к прикрытому куском ткани мольберту в середине студии. И все же я заколебалась, прежде чем поднять покрывало. И, стоя в нерешительности, я услышала, как ветер бросает снег в оконные стекла, так что они дребезжат, и в звуке этом слышалось мрачное предостережение. Я уже подняла руку…

Пламя затрепетало, свеча зашипела и погасла.

В темной комнате, похожей на пещеру, я стояла, отделенная от мира четырьмя ее стенами, стояла в полной темноте. Я ждала, прислушиваясь к бурному биению моего сердца, отдававшемуся в ушах. В эту минуту я желала, чтобы Николас оказался здесь. Страшный, грубый, агрессивный лорд Николас Уиндхэм, граф Малхэм. Дьявол. Убийца и безумец. Да, я хотела, чтобы он был рядом со мной… Я предпочла бы пасть от руки жестокого безумца, чем стоять в кромешной тьме, страдая от панического ужаса, потому что я ужасно боялась темноты.

«Думай! — сказала я себе. — Разве здесь были волки-оборотни, когда я впервые вошла сюда? Ничего подобного! Разве здесь скрывались вампиры? Нет. Вурдалаки? Нет! Нет!» Я перевела дух и попыталась разглядеть самую густую и черную тень, напрягая зрение, пока у меня не разболелась голова.

Если бы только прекратился вой ветра, эта яростная буря на вересковых пустошах! Она сотрясала стены и раскачивала ветви каштана с такой силой, что они бились в оконное стекло, и мне казалось, что сейчас стекла разлетятся вдребезги и осколки усыплют пол возле моих ног.

Я отдернула драпировки от окна и удивилась, увидев луну, видную между непрерывно скользившими облаками. Она показалась лишь на мгновение, но все же пробыла на небе достаточно долго, чтобы осветить земли Уолтхэмстоу своим ледяным голубым светом.

Этот свет пролился через окно и озарил на мгновение комнату. Повернувшись, я окинула отчаянным испуганным взглядом все углы, чтобы убедиться, что там не прячутся демоны. Как я ошибалась! Над резной дверью расположилась горгулья, ее пасть была разинута в приступе неудержимого смеха, похожие на щелки глаза впились в меня, глумясь над моим страхом.

Невольно я сделала шаг назад. Ветви каштана продолжали бить по стеклу, отбрасывая длинные извивающиеся тени на пол. Пристально вглядываясь в полотно, одиноко стоявшее на мольберте посреди комнаты, я сделала усилие и шагнула к нему. Скорее! Прежде, чем свет луны исчез, прежде, чем я узнала, прежде, чем умерла от ужаса…

Я сорвала покров с картины и уставилась на нее. Пышные черные волосы ниспадали на плечи девушки на полотне и струились на спину. Кто она была, эта юная женщина без лица, эта леди, окруженная корзинами с собранным вереском и ярдами жемчужно — серой ткани? Это была не я. Я не сидела на вересковой пустоши. Это был портрет какой-то другой женщины.

Я бросилась к следующему полотну, чтобы посмотреть на него.

Лунный свет померк, и снова комнату и меня окутала темнота. Я выронила полотно, будто оно было раскаленным углем, сжала руки так, что ногти вонзились в ладони, и прижала их к мучительно бьющемуся сердцу. Что я увидела на этой картине?

Это был «портрет безумия» — я будто слышала слова старой ведьмы.

Ужас? Да. Страх, панический страх. Вне всякого сомнения! Но безумие? А как бы я назвала это? Каким умом надо было обладать, чтобы написать портрет безусловного зла? Черепа и костлявые руки скелетов, выступающие из пламени? Глаза, обжигающие, испепеляющие, глядящие с лиц, лишенных плоти?

Какое страдание я испытывала в этот момент! Прибыв в Уолтхэмстоу, я молила Бога, чтобы безумие Николаса Уиндхэма оказалось подлинным и глубоким. Чтобы это безумие настолько ослепило его, что я смогла бы сыграть с ним шутку, которую задумала, и бежать, бежать отсюда навсегда, чтобы никогда больше не возвращаться.

Увы, этому не суждено было свершиться. Потому что с каждым часом, проведенным в Уолтхэмстоу, я все больше и больше беспокоилась о нем. Меня волновало состояние его ума. Да и как бы я могла вести себя, зная теперь, что он чувствовал к Мэгги? Что он любил ее, что он все еще любил ее. Может быть, именно это чувство привело его на грань безумия?

Я погрузилась в размышления, стоя в темноте, слушая рев ветра и удары снега, смешанного с дождем, о стекла окон, и от запаха скипидара у меня кружилась голова. Под взглядом мерзкой горгульи я съежилась, опустилась на корточки и думала, что же мне теперь делать. Все инстинкты подсказьшадй мне, что пора бежать, схватив то, за чем я сюда явилась, и исчезнуть, как тень в ночи.

И, собрав всю свою отвагу, завернувшись в нее, как в плащ, я поднялась на ноги и повернулась к двери.

И тогда я услышала смех.

Сначала я приняла его за завывание ветра. Но нет, никакой ветер не мог звучать подобным образом. Он исходил изо всех углов комнаты. Я замерла на месте. Этот смех наполнил меня цепенящим страхом, от которого, кажется, сердце мое готово было остановиться, а мозг наполнился образами, слишком ужасными, чтобы можно было даже описать их вслух. Неспособная выносить этот звук ни минуты дольше, я уронила свечу и, забыв обо всем, бросилась из комнаты.

Я не остановилась даже, чтобы понять, куда бегу, пока не оказалась в светлой и теплой комнате Кевина. Стоя там, я отогревалась душой и телом, нежилась в ярком свете, мои глаза не могли насмотреться на забавные мордочки овец, я не могла нарадоваться приветливому потрескиванию огня, исходившему от горящего камина. Здесь я чувствовала себя в безопасности, недостижимой для демонов и безумия…

— Мисс Рашдон, вы все еще здесь? — услышала я голос Ника.

Он ворвался в мои мысли, прогнал жуткие образы, я обернулась, стараясь увидеть, откуда исходит этот низкий, глубокий голос, который знала так хорошо.

Он сидел в кресле с высокой спинкой, вытянув вперед свои длинные ноги, правая рука его обнимала плечики Кевина. Мальчик мирно спал, прижавшись к широкой груди отца.

— Присоединитесь к нам? — спросил милорд. В его голосе явственно слышались властные нотки, и я поспешила приблизиться. И только тогда заметила отворенную дверь за спиной Николаса. В этой маленькой голой комнате на стуле, похожем на тот, на котором сидел Николас, расположилась Би. Глаза ее, похожие на крошечные круглые стеклянные бусинки, внимательно, не отрываясь, смотрели на нас.