Экзамен для мужа - Крэн Бетина (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
— За своеволие и неповиновение, — проворчала пожилая монахиня. — Ты горда и упряма, и тебе очень не хватает доброты и терпения.
— Я не своевольна, — запротестовала Элоиза, придравшись почему-то именно к этому определению.
— Посмотри на себя… Ты своевольничаешь даже сейчас!
— Я делаю то, что велит мать-настоятельница. — Схватив руку старой монахини, Элоиза повлекла ее за собой. — Просто я делаю это медленно.
Наконец они достигли галереи, которая окружала приемный зал монастыря, и Элоиза потащила монахиню к узкому окну, откуда им были видны ворота монастыря. Прижавшись к стене по обеим сторонам окна, женщины услышали голоса и фырканье лошадей. Элоиза, знаком попросив монахиню молчать, дотянулась до оконной ручки и осторожно повернула ее, К счастью, скрип ржавого металлического запора и две головы, появившиеся над подоконником, не привлекли внимания участников драмы, которая разыгрывалась внизу.
Аббатиса, надменно выпрямившись, стояла у ворот, а за ее спиной маячили конюх Бендик с лопатой наготове и садовник Руперт, воинственно размахивающий деревянными граблями. Во внешнем дворе монастыря толпились более двух десятков рыцарей на боевых конях и тяжеловооруженных всадников, окруживших рыцаря в легких доспехах.
Спешившись, незнакомец направился к настоятельнице. Она не относилась к числу низкорослых женщин, но этот лорд в длинных кожаных сапогах, кирасе, носившей следы битв, и шлеме с изображением ястреба значительно возвышался над ней.
— Я приехал за женщиной, — объявил лорд, и его мощный голос оглушительным эхом отразился от каменных стен.
Потом что-то заставило его обернуться и бросить мрачный взгляд через плечо. Позади него, в самом центре отряда, хлопал на ветру шелковый вымпел с его гербом.
— За женой. Я приехал за женой, — пояснил он аббатисе.
Это слово, хоть и произнесенное столь оглушительно, вызвало облегченный вздох у Элоизы и сестры Арчибальд, которые, затаив дыхание, глазели на вооруженный отряд, вторгшийся в их дом.
— За женой? — Голос настоятельницы странно дрогнул.
Но тут же ее руки скользнули в широкие рукава монашеского одеяния. Элоизе с сестрой Арчибальд был знаком этот решительный жест. Аббатиса оценивающе оглядела закаленных воинов, сгрудившихся позади сердитого монолита, стоявшего широко расставив длинные ноги и уперев кулаки в бока.
— Кто вы такой, сэр, и каковы ваши намерения, если вы прискакали в наш монастырь с вооруженным отрядом? Предупреждаю, наш Орден и это святое владение находятся под защитой епископа Реймсского и его высочества герцога Авалонского.
Лорд молча смотрел на нее, оценивая силу духа и храбрость этой женщины, которая управляла монахинями и землями аббатства.
— Я — Перил, граф Уитмор, вассал Эдуарда Английского. Я приехал, чтобы взять себе жену.
Настоятельница указала пальцем на его отряд.
— В святейшее время… с мечами, топорами и оружием?
— Топоры опущены, мечи в ножнах. — Граф был слегка обескуражен ее недружелюбием. — Я проделал долгий путь по опасным территориям и, добравшись сюда без потерь, собираюсь вернуться тем же путем, но уже с невестой. Мои намерения благородны и миролюбивы — даже если бы меня не сопровождал священник. — Повернувшись, он схватил за руку прятавшегося за его спиной священнослужителя и поставил его перед аббатисой.
— Его присутствие не убеждает меня в вашем миролюбии, сэр, — ответила настоятельница, внимательно оглядев испуганного маленького человечка. — Многие лорды совершают набеги и ведут кровавые войны под прикрытием служителей церкви.
Священник, съежившись под ее подозрительным взглядом, повернулся к графу и что-то озабоченно ему сказал. Кажется, лорду не понравилось то, что он услышал, и они тихо о чем-то заспорили. Наконец граф неохотно кивнул и, держа в одной руке обнаженный меч, а в другой — кинжал, решительно направился к аббатисе.
Сестра Арчибальд зажала своей подопечной рот, увидев, что Элоиза собралась закричать. Они с изумлением наблюдали, как он с силой вонзил кинжал в утрамбованную землю двора у ног аббатисы и рядом с ним воткнул тяжелый меч.
— Они останутся тут, пока вы сами их мне не вернете, — заявил граф.
Его поступок произвел впечатление на настоятельницу.
— Теперь я верю, что вы действительно приехали с мирными целями, — сказала она каким-то непривычно тонким и высоким голосом. И после недолгого колебания объявила свое решение: — Вы со священником можете пройти во внутренний дворик и рассчитывать на наше гостеприимство… — Аббатиса сердито посмотрела на всадников и закончила: — Сразу, как только ваши люди отправятся в деревню.
Графа вовсе не обрадовала перспектива остаться без охраны, но, подумав, он все же отдал какой-то приказ одному из своих приближенных. Рыцарь быстро развернул коня и поднял руку, приказывая отряду следовать за ним. Когда стук копыт затих вдали, настоятельница со вздохом облегчения велела конюху и садовнику закрыть внешние ворота и повела непрошеных гостей в свою резиденцию.
Элоиза продолжала стоять у окна, не в силах оторвать взгляд от кинжала и меча, сверкавших на ярком солнце. От блеска полированного металла у нее побежали мурашки.
Схватив Элоизу за руку, сестра Арчибальд бесцеремонно потащила ее к боковому коридору, но Элоиза все-таки успела увидеть аббатису, направляющуюся с графом и его церковником в свою личную приемную.
— Как ты думаешь, может, нам удастся… — Она с вожделением взглянула на закрывшуюся дверь.
— Нет! — прошептала сестра Арчибальд. — Идем, девочка.
— Ты видела ее? — спросила Элоиза, когда они чуть ли не бегом направились к лестнице. — Видела, как она стояла перед ними? Она настоящая аббатиса. Я бы все отдала, чтобы только услышать, как она…
— То, что ты непременно отдашь, Элоиза Арджент, если тебя поймают, так это все шансы произнести наконец свои обеты. Мать-настоятельница была сегодня в ярости, и я ее понимаю. Она все время твердит тебе, что ты должна заниматься своей работой и не совать нос в дела, которые тебя не касаются. Но ты ее не слушаешь.
— О, я слушаю ее, сестра Арчибальд. Всякий раз, помогая кому-нибудь в монастыре выполнять его обязанности, я учусь важным делам. Я уже знаю, как чесать шерсть, плести кружева, ткать… красить материю, делать рисунки и шить одежду… как заготавливать впрок еду и сохранять зерно… как сеять и жать. Я могу починить крышу, оценить скот, доить коз и управлять маслобойней. Я умею читать священные книги и каноническое право, умею писать завещания, прошения в суд, составлять брачные документы, быть арбитром в имущественных спорах арендаторов…
— А еще ты знаешь, как осушать колодцы, поджигать кухню и обугливать замечательных упитанных цыплят до полной неузнаваемости.
— Все это мелочи. — Элоиза остановилась, и сестра Арчибальд остановилась тоже. — Ты не понимаешь… Я очень стараюсь учиться, чтобы доказать преподобной матери, что из меня выйдет хорошая помощница сейчас и даже еще лучшая настоятельница в будущем.
— А доказала, моя девочка, лишь то, что тебе не хватает дисциплины и послушания. Мать-настоятельница никогда не доверит монастырские дела такому своевольному и упрямому созданию, как ты.
Они спустились по лестнице и быстро направились к дортуару послушниц. Элоиза вдруг осознала, что старая монахиня абсолютно права, хотя в глазах сестры Арчибальд промелькнуло что-то похожее на сочувствие. К сожалению, так и есть — все ее попытки доказать свои способности оборачиваются для монастыря бедой. Когда Элоиза со страдальческим выражением лица открыла дверь своей маленькой, бедно обставленной кельи, сестра Арчибальд положила руку ей на плечо.
— Ну-ну, моя девочка, не плачь. Это Великий пост. Обратись за советом к Господу, моли о прощении, может, если не преподобная мать, так хоть Он наставит тебя на путь истинный.
Глаза Элоизы наполнились слезами. Монахиня потрепала ее по щеке, вышла из комнаты и закрыла за собой тяжелую дверь.
Сев на узкий соломенный тюфяк, Элоиза обхватила колени руками. Не вышло. Опять. Почему ей ничего не удается? Может, у нее что-то не в порядке с головой? Вдруг она из тех людей, которые не годятся для принятия святых обетов? Мать-настоятельница назвала ее безрассудной, недисциплинированной и своевольной. Возможно, в одном или двух случаях она и правда виновата перед каждой из послушниц, но ведь это совсем не потому, что она не любит Господа, и уж конечно, не потому, что она не хочет услужить кому-то. Просто она пытается помогать людям по-своему, облегчая им выполнение их обязанностей.
