Любовь дикая и прекрасная - Смолл Бертрис (мир бесплатных книг .txt) 📗
— Как же, — сказала Кат резко, — он засовывает свою палку ей в дырку между ног, а через несколько месяцев через ту же дырку вылезает младенец.
Хезер на мгновение прикрыла глаза. «О дитя мое, — подумала она. — В моей огромной и всепоглощающей любви к твоему отцу я забыла, что ты тоже женщина. Ты ничего не знаешь о тех наслаждениях, что дарят друг другу влюбленные, а я не знаю, найду ли слова, чтобы описать их тебе».
Открыв свои фиолетовые глаза, леди глубоко вздохнула.
— Отчасти ты права, — спокойно произнесла она, — но акт любви между мужчиной и женщиной не обязательно всякий раз приводит к рождению ребенка. Есть способы предотвратить зачатие и в то же время наслаждаться радостями любви. Я буду рада научить тебя этому до твоей свадьбы.
Девушка, казалось, почувствовала любопытство.
— Любовь — весьма приятное занятие, Катриона, — продолжила Хезер.
— Разве? А как это, мама? — В голосе девушки звучало презрение.
«Боже милостивый, — подумала леди, — как ей объяснить?»
— Целовали ли тебя когда-нибудь, дитя мое? Не пытался ли на вечеринке какой-нибудь из твоих кузенов сорвать поцелуй?
— Да, мама, и я хорошенько их била. Больше не пытаются.
С досады Хезер готова была закричать.
— Поцелуи доставляют большое наслаждение, Катриона. А также и ласки. Я бы сказала, что наслаждение восхитительное.
Кат смотрела на мать как на помешанную.
— Я не вижу, мама, ничего восхитительного в том, что голые мужчина и женщина жмутся друг к другу.
Дочь выглядела до того самоуверенной, что вывела наконец Хезер из себя.
— Однако так оно и есть, дочь моя! Мне надо было такое предвидеть! Боже мой. Кат, ты же просто вопиюще невежественна! Ты даже и понятия не имеешь, что значит быть женщиной, и это моя вина. Но в ближайшие недели ты все узнаешь. Как мы и решили, на Двенадцатую ночь ты выйдешь замуж за своего кузена Гленкерка. Это отличная партия, и ты должна радоваться, что у тебя такой прекрасный жених.
— Я не выйду за него, мама!
Хезер попробовала другой маневр.
— И что же тогда ты будешь делать?
— Есть ведь другие мужчины, мама. Мое приданое достаточно велико.
— Только если за Гленкерка, дорогая моя. — Брови у Катрионы удивленно поднялись. «Наконец-то ты мне внимаешь», — с облегчением подумала Хезер. — Твое огромное приданое — только для Гленкерка. Так распорядилась твоя прабабушка. Если же тебе случится выйти замуж за кого-нибудь другого, то твое приданое будет очень скромным.
— Но разве прабабушка не подумала, что Гленкерк может умереть или вообще отказаться от своего намерения? — спросила девушка возмущенно.
— Если бы Патрик умер, то ты бы вышла замуж за Джеймса. Мэм распорядилась, чтобы ты стала графиней Гленкерк, и, конечно, даже речи не могло быть, что твой жених откажется. Ладно, дитя мое, Патрик Лесли — образованный очаровательный мужчина. Он будет любить тебя и хорошо к тебе относиться.
— Я не выйду за него!
— Выбор делать не тебе, дорогая моя. Так что давай убери с лица это недовольное выражение. Гости, должно быть, уже прибывают. Здесь будут все твои кузены, и они захотят пожелать тебе счастья.
Кузены! К счастью, дядюшки Колин и Эван жили в Эдинбурге, и ей не придется иметь дело с их выводками.
Остальные были все-таки не столь ужасны, но эти шестеро жеманниц-кузин!
Фиона Лесли в свои девятнадцать лет уже стала вдовой. Бедный Оуэн Стюарт не выдержал суровостей брачного ложа. Золотисто-каштановые волосы, красный надутый рот и платье с огромным вырезом на пышных формах — вот что такое Фиона. Затем шестнадцатилетняя Джанет Лесли, которой предстояло весной выйти замуж за брата Фионы, кузена Чарлза. Эта едва скрывала удовольствие от того, что она будущая графиня Сайтен — что за глупая корова! Эйлис Хэй уже исполнилось пятнадцать, и ее предназначали Джеймсу Лесли — младшему брату Гленкерка.
До этой свадьбы оставалось еще по крайней мере два года.
А вот Бет Лесли минуло шестнадцать, но она обожала своего дядю Чарлза, и ей вскорости предстояло начать монашескую жизнь во Франции. А чтобы в чужой стране кузина имела близких родственников, ее четырнадцатилетнюю сестру Эмили обручили с сыном дядюшки Доналда, Жаком де Валуа-Лесли. Оставалась наконец малышка Мэри Лесли, которая, будучи тринадцатилетней, прождет еще три или четыре года, а потом выйдет за брата Кат Джеми. Кат надеялась, что к тому времени Мэри уже не станет хихикать в ответ на все, что скажет Джеми, хотя тот, казалось, не возражал.
Вместе с матерью Катриона вошла в зал. Именинницу сразу же окружили кузены со своими поздравлениями. Это был ее праздник, и она сочла невозможным и дальше оставаться сердитой. Вдруг Фиона произнесла своим кошачьим голосом:
— Кат, дорогая, вот твой нареченный. Посмотри, как она выросла, Патрик! Уже совсем женщина.
Катриона метнула сердитый взгляд на свою старшую кузину и, подняв недовольное лицо, встретила веселые глаза Патрика, графа Гленкерка, пристально глядевшего на нее.
Большая и теплая рука графа поднесла маленькую ручку девушки к губам.
— Кузина, — голос Патрика оказался глубже, чем она его помнила, — ты всегда была восхитительна. Но сегодня, Катриона, ты превосходишь всех женщин в этом зале.
Взяв девушку под руку, граф повел ее к помосту. Фиона осталась одна и, удивленная, засмеялась. Граф посалил свою нареченную за главный стол.
— Почему ты сердишься на меня? — спросил он.
— Я не сержусь на тебя.
— Тогда улыбнись мне, дорогая.
Она намеренно не замечала его, и граф испытывал раздражение. Когда кушанья были убраны и начались танцы, он отыскал свою тетку, увел ее в библиотеку Грейхевена и там в тиши попросил объяснить, что происходит с девушкой.
— Это моя вина, Патрик, — сокрушалась Хезер. — Мне так жаль. Я, совсем того не желая, пренебрегла важнейшей стороной воспитания Катрионы. И теперь она полностью лишена чувственности и холодна как лед, — Другими словами, моя прекрасная беспечная тетушка, вы были так поглощены вашим Джеми, что любить Кат просто позабыли.
— Но я люблю Кат!
— А разве вы когда-нибудь это говорили ей? Разве вы обнимали и ласкали ее, когда она была младенцем? Ребенком? Девушкой? Нет, тетушка. У вас не оставалось на это времени. Вы были заняты тем, что применяли на деле все те восхитительные вещи, которым вас научила Мэм.
Хезер покраснела до корней волос.
— Патрик! Что ты вообще можешь знать об этом?
— То, что мне рассказала моя мама, — ядовито усмехнулся он. — Но она уверяла, что моя невеста будет воспитанной и горячей. Вместо этого, тетушка, я должен растапливать эту ледяную девицу, которую вы прочите мне в жены?
— Она сказала, что не пойдет за тебя, — произнесла Хезер тонким голоском.
— Проклятие! — выругался Гленкерк. — Может быть, вы просветите меня почему?
— Не знаю, Патрик, — солгала тетушка. — Но когда сегодня вечером отец объявил ей, что свадьба переносится со следующего года на Двенадцатую ночь, она пришла в ярость. Заявила, что никто не спрашивал ее мнения, но что это все равно ничего не меняет, потому что она тебя не потерпит.
— Вы говорили кому-нибудь о переносе свадьбы?
— Мы думали объявить сегодня вечером.
— Тетушка, приведите сюда дядю, но только так, чтобы никто не заметил.
«Бедная малышка Кат, — подумал Патрик, когда тетка вышла. — С младенчества оставлена одна и должна сама устраивать свою жизнь. А затем, в самый важный момент жизни, за нее все решают другие. Ясное дело, рассердишься».
Граф знал, что женщины Лесли были пылкими по своей природе и что стоит только открыть Кат глаза на мир чувственных удовольствий, как она расцветет. Это потребует времени и терпения. Но ему уже наскучили легкие победы, а теперь времени у него было сколько угодно.
Тут в библиотеку вместе с женой вошел Джеймс Хэй.
— Итак, племянник! Что же случилось такое важное, что я должен тайком убегать от своих гостей?
— Думаю, нам следует отложить объявление дня свадьбы, дядюшка. Катриона явно рассержена и испугана, и я не хочу причинять ей боль.
