Новобрачная - Бенцони Жюльетта (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Эти полчаса Мелани провела в большой тревоге: она не могла найти ключ от кухни, который ее друг Конан, сын садовника и заклятый враг Фройлейн, сделал специально для нее тайком. Она сначала подумала, что забыла его в кармане своего платья из белого пике, которое теперь должно было лежать в прачечной, ей понадобилось добрых десять минут, чтобы, напрягая память, вспомнить то место, куда она его спрятала: это была коробка с цветными карандашами.
Удостоверившись в том, что за ней никто не идет, юная особа продолжала свой путь. До нее доносились теперь нежные, соблазнительные, все заглушающие звуки вальса Уже можно было расслышать громкий голос слуги, которому поручили объявлять имена приглашенных, и в это время над темной массой деревьев засверкали звезды. Наконец Мелани вздохнула с чувством облегчения, так как подошла к каменной ограде и остановилась у подножья большого кедра, сквозь ветви которого можно было хорошо видеть не только освещенный парк, все же выстоявший в буре, но также и ярко освещенные гостиные. Конечно, забираться босыми ногами на мокрое дерево было не особенно приятно, но зато она получила возможность насладиться восхитительным зрелищем праздника у той, которую звали королевой Динара.
Королева, у которой никто и не помышлял оспаривать ее титул, хотя летом 1902 года на Изумрудном побережье собрались все те, кто в Европе – и особенно в Соединенном Королевстве! – считался очень богатым и носил громкие титулы.
У миссис Юг-Алле не было ни самого громкого титула, ни красоты, ни молодости, зато она представляла собой что-то вроде живого чуда, личность, парящую вне времени, чрезмерное богатство и необыкновенные связи которой заставляли всех ею восхищаться.
Она родилась в Луизиане и была некогда чрезвычайно красива, следы этой красоты четко просматривались и в ее преклонные лета (ей было девяносто лет). Те, кто ей был представлен, никогда не подумали бы, что она так стара, – настолько она заботилась о своей внешности. На ее свежем и розовом, умело накрашенном лице было самое любезное выражение. Будучи владелицей колоссального состояния в Америке, она получала большое удовольствие, оказывая благодеяния своим друзьям, вокруг нее можно было увидеть аристократов, принадлежащих к королевским домам, и больших вельмож, и экзотические личности из американских миллиардеров и восхитительных английских леди, которые сошли, казалось, с полотен Лоуренса, Гейнсборо или Данте Габриэля Россетти; чтобы быть принятым в доме Юг-Алле, надо было принадлежать к очень высокому дворянскому роду, быть блестящим человеком, обладать весьма незаурядным умом или необыкновенной красотой. Действительно, деньги играли самую незначительную роль в жизни этой дамы из другого века, которая в разгар дикарского сезона каждый вечер давала обед на тридцать персон и каждую неделю устраивала бал для трехсот приглашенных в своей великолепной вилле Мулине.
Этот динарский сезон продлился всего лишь один месяц (с 1 августа по 8 сентября), и этот бал был последним, но на нем должны были услышать знаменитого Карузо, личного друга хозяйки дома и завсегдатая Изумрудного побережья. Миссис Юг-Алле так очаровала Мелани, что она дала ей прозвище Сиреневая фея, потому что из всех пастельных цветов, которые она предпочитала для своих нарядов, любимым был сиреневый. Будучи всегда одетой по моде восьмидесятых годов прошлого века, она любила больше всего туалеты из легкого шелка, отливающего всеми цветами радуги; каждое вечернее платье всегда было с легким турнюром и с длинным шлейфом, который она грациозно подбирала рукой, когда выходила из виллы. На ней были также всегда маленькие шляпки, украшенные цветами или веточками с фруктами, завязывались они бархатной лентой, в тон платью, под подбородком. Часто шляпку украшали веточки сирени, которые в сочетании с длинными муслиновыми воздушными шарфами придавали этой особе несколько фантастический вид. И Мелани ждала всегда того момента, когда эта дама вот-вот вытащит волшебную палочку и превратит этих людей, не умеющих смеяться, а умеющих лишь улыбаться, в крыс или жаб… Она же любила веселье, молодость и умела развлекаться сама и развлекать других.
На последний праздник цветов она приехала в маленьком автомобиле, полностью заваленном сиреневыми и желтыми иммортелями, над которыми возвышалась прикрепленная королевская корона, сделанная из тех же цветов. Все вместе с ней очень весело смеялись над этой шуткой. Но это была лишь видимая часть ее жизни. Милости же и добро, которыми она оделяла обездоленных, привлекая для этой цели одного своего старого друга, она творила в большой тайне.
Устроившись довольно высоко на толстой ветке, чтоб наблюдать поверх каменной ограды, Мелани видела анфиладу гостиных, освещенных сотнями свечей, так как хозяйка дома считала, что электрический свет представляет лица в весьма нелестном освещении. А слабое пламя свечей заставляло таинственно сверкать люстры и хрустальные жирондоли, так же как и бриллианты приглашенных красавиц. Огромное количество бледных роз наполовину прикрывали зеленую обшивку стен, сделанную под старину из дерева, и красивую мебель, обтянутую сатиновым броше. Верная в своих туалетах моде своего времени, миссис Юг-Алле в отношении декораций и меблировки своей виллы разделяла вкусы графа Бонифация де Кастиллана. Оба ценили изысканность XVIII века, его изящную грацию, теперь навсегда утраченную.
Со своего насеста Мелани с удовольствием наблюдала за хозяйкой виллы, сидящей справа в очень глубоком кресле, одетой в нарядное платье из сатина перламутрового цвета с розовым отблеском, украшенное большим количеством великолепных жемчужин. Колье-ошейник обхватил ее шею, а длинные массивные цепочки спускались на ее плечи. Жемчуга обхватывали ее руки в очень высоких перчатках. Прочие жемчуга грушевидной формы составляли диадему, которая была скрыта под наколкой из розового муслина.
Группа молодых леди в платьях из легкого муслина, длинные юбки которых были похожи на венчики цветка и подчеркивали красоту тонких талий, перетянутых лентами, окружала хозяйку виллы, как цветник, в то время как высокого роста слуга в напудренном парике, стоя у входа в салон, громовым голосом выкрикивал высокородные и знаменитые имена приглашенных: – Госпожа принцесса де Фосиньи-Люсенж… Его королевское высочество принц Луи д'Орлеан-Браганс… Господин Жером Таро… Госпожа Жюдит Готье… Ее светлость госпожа герцогиня Мальборо… Лорд и леди Каулей…
Эта процессия приглашенных, медленно движущихся, улыбающихся и в высшей степени элегантно одетых людей, проходила мимо старой дамы, приветствуя ее (хозяйка виллы сидела, так как ее почтенный возраст освобождал ее от точного следования этикету: стоять у входа в салон, как того требовал протокол). Этот бесконечный поток, переливающийся разными цветами, оттеняемыми черными фраками мужчин, сверкал бриллиантами, изумрудами, рубинами, сапфирами и жемчугами, похожими на экзотических бабочек сказочной окраски, которые опустились на белоснежные полуобнаженные плечи дам. Мелани во все глаза смотрела на это захватывающее зрелище, ожидая фейерверка, который вот-вот должен был вспыхнуть.
Она себя считала слишком юной, чтоб принимать участие в таких праздниках. Она даже не мечтала о том первом бале, который должен будет, вероятно, состояться осенью по случаю ее шестнадцатилетия, потому что была уверена, что он будет скучным. Не будет ни освещенного парка, ни сверкающего фейерверка, а всего лишь декорированные гостиные на улице Сен-Доминик, а поскольку это будет конец октября, то невозможно будет даже открыть окна, выходящие в маленький сад. К тому же и мечтать нечего о том, чтобы танцевать с тем, кто понравится, а лишь исключительно с теми редкими кавалерами, которые получат разрешение, чтоб ангажировать ее на танец. То есть они все будут тщательно просеяны, как сквозь сито, ее матерью, и особенно дедом, этим ужасным стариком, который после смерти своего сына, отца Мелани, занялся рьяно маклерскими и другими семейными делами.
Думая о своем деде Тимоти Депре-Мартеле, Мелани не могла понять, внушал ли он ей чувство любви. Возможно, потому, что он ей внушал трепетный страх… Чаще всего его не было видно, так как когда он не занимался своими делами или не отправлялся на море, он предпочитал сидеть дома, закрывшись в кабинете с книгами и коллекцией картин; правда, все-таки бывали дни, когда его невозможно было не встретить. Например, в первый день Нового года.
