Проигравший из-за любви - Брэддон Мэри Элизабет (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Старинный серебряный чайник, чашка и блюдце стояли на столе, выполненном в стиле чиппендель, около локтя доктора. Гуттберт Олливент внутренне улыбался, наливая себе чай. «Старые студенческие годы, — думал он, — чаепития, полуночная учеба, хотя я, пожалуй, никогда не был студентом в общепринятом смысле этого слова».
В двери два раза постучали.
— Стук кэбмена, — сказал он с некоторым раздражением, откладывая открытую книгу. — Наверное, кто-то забрел поболтать, какая жалость, теперь мне не удастся добраться до основной идеи этого человека. «Этот человек» был автор книги — огромного тома, содержащего более пяти тысяч страниц, половина которых была уже прочитана. Доктор Олливент не был примечательным человеком по части связей с обществом, однако как-то он заметил своей матери: «Человек не может идти по жизни без самоутверждения среди людей». Конечно, у него были знакомые, в основном среди коллег. Иногда, раза два или три в год, доктор приглашал их к себе домой. Но ему совсем не нравились их неожиданные визиты по вечерам, однако и неодобрения по этому поводу он вслух не высказывал.
Визитная карточка гостя была подана ему слугой, который находился в услужении еще у его отца и теперь переехал вместе с Олливентами в Лондон из Лонг-Саттона. Доктор прочитал визитку и с изумлением в голосе воскликнул:
— Марк Чемни! — при этом в голосе его прозвучали радостные нотки. — Марк Чемни.
Затем быстро сказал слуге:
— Приведи его сюда.
Доктор Олливент начал ворошить огонь в камине, поглядывая в ожидании на дверь.
Мистер Чемни был его школьным другом двадцать лет назад, в те далекие времена, когда доктор Олливент имел закадычных друзей и свято верил в вечную дружбу.
Нежданный гость вошел из слабоосвещенного холла в светлый кабинет доктора Олливента. Это был высокий долговязый человек с длинными руками и бледным лицом. Его далеко нельзя было назвать красавцем, однако светлые голубые глаза делали его лицо мягким, почти женственным. Да, это был он — Марк Чемни, старейший друг, а также покровитель и защитник доктора Олливента в школьные годы. Тогда Марк был неуспевающим в учебе, но достигшим больших успехов в спорте молодым человеком. Гуттберт называл это содружество с Марком содружеством Гомера и Виргилия для тех, кто не прочь был задеть Олливента после уроков.
Гуттберт весьма почитал Марка за мужество и силу и называл его своим Ахиллом, Гектором или Аяксом. В школьные годы они были неразлучны и даже поклялись быть друзьями всю жизнь. Однако с той поры до настоящего времени так и не видели друг друга.
Доктор Олливент почувствовал легкую боль, глядя на его лицо: он узнавал Марка, но как сильно изменился его друг. С сожалением подумал Олливент о том, как мало делал он, чтобы хоть как-то сохранить мальчишескую дружбу. «Но стоит ли так корить себя», — думал доктор. Мужчины протянули друг другу руки и крепко пожали их.
— Я все-таки нашел тебя, — сказал Марк.
Доктор Олливент едва мог от волнения ответить ему.
— Чемни, ты тот человек в этом мире, котрого я бы хотел больше всего видеть этим вечером, — наконец произнес он, крепче сжимая руку Марка.
— Я рад это слышать, Олливент. Хочу потребовать выполнения наших мальчишеских обещаний, давно забытых, возможно.
— Нет, — сказал доктор бодро, — не забытых, если ты имеешь в виду нашу старую дружбу. За всю свою жизнь я так и не научился приобретать новых друзей. Я вообще сомневаюсь, что мог бы иметь другого такого друга, как ты, с тех пор, как благодаря тебе я избавился от задиры Голлиата из школы в Хиллерсли. Это было сказано Олливентом настолько тепло, насколько он мог это сказать. Мягкость и нежность не были чртами характера доктора.
— Странно, что мы ни разу не встретились с тобой за эти годы, — продолжал доктор Олливент после некоторой паузы, в течение которой мистер Чемни грузно, с придыханием опустился в кресло, он совсем не был похож на того спортивного парня, каким был в школе.
— Едва ли это может показаться странным с первого взгляда, — ответил Чемни. — Ведь скажи честно, ты не прилагал усилий, чтобы меня найти.
— Надо признаться, я так был занят с тех пор, как покинул школу в Хиллерсли.
— Значит, я прав. Ну, да ладно, все равно, если бы ты даже и искал меня, то не нашел бы, поскольку я долгое время жил в Австралии, занимаясь разведением овец.
Дбктор почувствовал некоторое облегчение после этих слов Марка.
— Что же привело тебя в Австралию? — спросил он, звоня в колокольчик слуге, который, казалось, только и ждал этого, поскольку тут же появился с серебряным подносом, являющимся семейной реликвией Олливентов, на котором стояли бутылки и графин с шерри. Даже эти бутылки вина перешли Олливенту по наследству и казались большими и грубыми по сравнению с современной изящной посудой.
— Что привело меня в Австралию? — переспросил гость, вытягивая ноги поближе к камину и складывая на груди руки. Он был одет с головы до ног в одежду светло-серого цвета, довольно свободно сидящую на нем, что делало его просто огромным. — Рисковый характер и отвращение к любому способу заработка денег в родном городе. Я был не такой гениальный, как ты, Гуттберт. Мне всегда не нравилась умственная работа, ты ведь помнишь, что я все время проваливался на экзаменах в Хиллерсли. Но я неплохо разбирался в арифметике. Я также слышал о людях, которые делали неплохие деньги, занимаясь разведением овец. Поэтому, когда мой отец — процветающий стряпчий — предложил мне работу в его конторе, я, не долго думая, собрался и уехал. Однако не буду утомлять тебя деталями моего отъезда. Я покинул Иксетер с несколькими фунтами в кармане и поэтому мне пришлось отрабатывать дорогу в Австралию службой матроса на корабле. Это было трудное время, тогда я первый раз узнал, что такое голод. Но на второй год моей жизни в Австралии, мои дела пошли на поправку. Я был управляющим у одного человека, который имел прекрасную овцеводческую ферму в Дарлинг-Дауне, простиравшуюся на десять миль в любом направлении. Он взял у правительства в аренду землю по очень низкой цене. Загоняя овец в загон, стоя у ворот, я насчитывал до семидесяти тысяч голов. Мой наниматель заработал около шестидесяти тысяч фунтов менее чем за десять лет. Но умудрился за это время умереть от алкоголя. Он сделал меня своим партнером за несколько лет до своей кончины, поскольку белая горячка и бизнес — две несовместимые вещи, поэтому он понимал, что без меня ему не обойтись, К тому времени, как он умер, овцы резко упали в цене, а я как раз скопил некоторую сумму денег с помощью австралийских банков и смог выкупить его права на владение фермой. Так началась моя новая жизнь в тридцать лет. Эта ферма после выплаты всех долгов принесла мне около двадцати тысяч фунтов, на это у меня ушло пятнадцать лет тяжелого труда. По-разному было — и хорошо, и плохо. И тут мне пришло в голову, что я должен ехать обратно и Англию к своей дочери.
— У тебя есть дочь? — воскликнул доктор Олливент. — Значит, ты женат? — это было сказано так, как будто женитьба является одним из самых невероятных событий в жизни мужчины.
— Да, — ответил другой и глубоко вздохнул. — Я женился на прекраснейшей девушке в мире. Она работала в Гобарт-Тауне гувернанткой. Эта девушка была одиноким человеком и вряд ли у нее был хоть один друг в целом свете. Я встретил ее в одном из своих летних путешествий и полюбил сразу, как только увидел. Думаю, что та жизнь, которую я вел на ферме, — мойка овец по пояс в воде, езда на лошади по тридцать миль в поисках пропавших животных, все это может подготовить мужчину к такому внезапному повороту событий. В общем, как бы там ни было, я по уши влюбился в Мэри Гроувер. Я не находил себе места до тех пор, пока не сделал ей предложения. Сперва она отказала мне, но я еще больше полюбил ее за застенчивость и стал сильнее добиваться Мэри. Тогда она сказала мне так, как умела говорить только она одна, что не может выйти за меня замуж, поскольку думает, что не пара мне. Она сказала, что родом из плохой семьи. Правда, ее дедушка был джентльменом, но вот потомки его сильно опустились. Короче, она дала мне понять, что они были мерзавцами и что ее переезд в Австралию — это попытка уйти от образа жизни родных. Однако это не заставило меня поколебаться в моем решении ни на йоту, я ей так и сказал об этом. Я хотел жениться на ней, а не на ее семье, и мало-помалу я завоевал ее сердце. Она призналась, что неравнодушна ко мне, что я даже нравлюсь ей своей храбростью и силой, наконец, она сказала, что я дорог ей. Мэри говорила это так, как будто могла знать все это обо мне. Она призналась, что ей лучше вести уединенную жизнь со мной в Дауне, чем учить детей французской грамматике и таблице умножения в Гобарт-Тауне. После этого я был не намерен терять ни минуты и поэтому спустя три недели мы поженились, и я забрал мою милую жену к себе на ферму. У меня был там хороший деревянный дом с большой верандой вокруг него, все это было сделано Джеком Фергусоном — моим бывшим компаньоном, и я думал, что это то, что нам нужно. Только Бог знает, что произошло потом. То ли плохой климат, то ли уединенная жизнь, которая не слишком хорошо подходила для нее, но спустя два года после нашей женитьбы Мэри заболела и умерла, оставив мне нашу маленькую дочку.
