Пламя страсти - Джонсон Сьюзен (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
— Снова туман, — со вздохом пожаловалась она, опуская тяжелую кружевную занавеску. — Завтра наверняка пойдет дождь, и я опять не смогу покататься верхом!
Пожилая женщина, разбиравшая ей кровать, не обратила внимания ни на тяжелый вздох, ни на мрачное замечание.
— Садитесь, мисс Венеция, я расчешу вам волосы. Девушка в ночной рубашке прошлепала босыми ногами по плюшевому розовому ковру и с удрученным видом уселась на постель.
— Черт побери, Ханна, я просто умру от скуки, если не смогу ездить верхом!
— Мисс Венеция, — голос бывшей няни, ставшей теперь личной горничной, звучал сурово. — Настоящая леди не должна ругаться! Если ваша мама услышит, вы на неделю останетесь без ужина.
Но это не испугало юную бунтовщицу с глазами, напоминающими горные озера. Она лишь презрительно фыркнула и скроила недовольную гримаску.
— Я вижусь с ней только за чаем, и то не каждый день! То ее нет дома, то у нее болит голова, то еще что-нибудь, так что она вряд ли меня услышит, Ханна. А вот папа не сердится, если я иногда выругаюсь. Он говорит, что человеку просто необходимо выплеснуть свое раздражение. И что у девушек практически нет никакой другой приличной возможности это сделать. Кроме, конечно, похода по магазинам, — ядовито закончила она. — Моя мамочка, кстати, именно этим всю свою жизнь и занимается!
— Ну ладно, моя девочка, успокойтесь, все не так уж плохо, — Ханна привыкла справляться с истериками и капризами своей молодой госпожи; недаром же она была рядом с Венецией со дня ее рождения.
Тоненькая фигурка раскинулась на постели, рыжие волосы в беспорядке рассыпались по розовой подушке. Мать всегда выбирала для нее постельное белье именно такого цвета, никак не желая смириться с необычным оттенком волос своей дочери. Мисс Венеция закинула руки за голову и вздохнула:
— Ах, Ханна, ты не понимаешь. Все очень и очень плохо. Просто ужасно! У меня в жизни есть единственное удовольствие — верховая езда. А я уже неделю не сидела в седле. Дождь, слякоть, туман, дождь, холод — и так каждый день… — В богато обставленной спальне раздался уже третий — глубокий и несколько театральный — вздох.
На самом деле в Бостоне выдалась обычная зимняя ночь, сырая и промозглая. Газовые уличные фонари, окутанные клубами плотного тумана, струили какой-то нереальный, таинственный свет.
Совсем рядом с домом, где тосковала и жаловалась на холод юная девушка, лишенная единственной радости в жизни, на Бикон-стрит стоял особняк в готическом стиле. И там атмосферу можно было назвать скорее тропической. Покрытое бисеринками пота смуглое стройное тело мужчины, который доставлял наслаждение горящей от возбуждения белокожей женщине в одной из роскошных гостевых спален на втором этаже, служило тому доказательством.
Индеец набросился на нее с такой страстью, что она показалась Лиллебет почти первобытной, а его великолепное тело и искусные руки очень скоро заставили ее забыть, на каком свете она находится. Ей казалось, что этот мужчина полностью завладел ею, намеренно разжигая пожирающее ее пламя страсти. Лиллебет стонала все громче при каждом движении стройных мускулистых бедер. Ей хотелось раствориться в нем. Она вцепилась в его плечи унизанными кольцами пальцами и расцарапала их до крови.
Не обращая внимания на острые ногти, рвущие ему кожу, мужчина бормотал что-то, уткнувшись в нежную впадинку у основания ее шеи. Лиллебет надеялась, что это были слова любви, слова ласки и ободрения, но он произносил их на незнакомом, странном языке. Однако это еще сильнее возбуждало Лиллебет, возносило на самый пик наслаждения, как и ритм его мощных толчков. Он слегка укусил нежную кожу у ее ключицы, и Лиллебет задохнулась, накрытая волной страсти. Ее чувства были обострены до предела, она вся трепетала. Влажные губы приоткрылись, с них срывался неразборчивый шепот, неумолкавший, как дробь дождя по оконному стеклу.
Наконец ее тело содрогнулось в экстазе. Мужчина быстро оглянулся на дверь, накрыл губы Лиллебет своими, чтобы приглушить крик недозволенной любви, и только тогда позволил себе излиться, наполняя ее жидким пламенем.
Потом он лежал на спине и нежно обнимал распростертую рядом женщину, гадая, станет ли она тоже спрашивать, сколько скальпов на его счету. Он появился в высшем свете Бостона четыре года назад благодаря довольно приличному состоянию, открывшему перед ним все двери, и сразу же понял, что богатые и утонченные дамы воспринимают его по-разному. Одни обращались с ним как с конюхом, случайно забредшим в гостиную, и поэтому не скрывали своего пренебрежения и даже презрения. Зато другие испытывали к нему непреодолимое вожделение. Однако и преисполненные страсти женщины вели себя неодинаково. Некоторые относились с нежным сочувствием к коренному американцу, но встречались и такие, кого больше всего интересовало, со скольких человек ему удалось снять скальп. Бледная рука порхнула по его груди, прерывая размышления. Роскошная блондинка пропела своим музыкальным, мурлыкающим голоском:
— Скажи, ты в своей жизни убил много… врагов? — Последнее слово она произнесла с особенным придыханием. К тому же ее вопрос прозвучал так, словно она обращалась к умственно отсталому ребенку.
Какое-то мгновение мужчина лежал неподвижно, но затем на его губах появилась улыбка, он притянул женщину себе на грудь, внимательно посмотрел в красивое лицо, оказавшееся совсем близко, и очень спокойно ответил:
— Видишь ли, в этом году в Бостоне у меня было так мало врагов, что убивать оказалось практически некого.
Лиллебет еле слышно ахнула при звуке бархатного голоса, принадлежавшего несомненно человеку образованному, потом надула губки и капризно произнесла:
— Почему же ты мне… раньше ничего не сказал?
— Потому что ты не спрашивала… раньше, — с широкой улыбкой парировал он.
— Ты ввел меня в искушение! — Лиллебет Равенкур, истинная дочь Юга, не могла упустить возможность пококетничать.
— Я боюсь противоречить леди, — с мягким смехом заметил индеец, — но все-таки это весьма спорное утверждение.
Его замечание было встречено медленной, чувственной улыбкой, Лиллебет теснее прижалась к нему.
