Визит сэра Николаса - Александер Виктория (книги хорошего качества .txt) 📗

— Ну, скажем, я восстанавливаю отношения с моим старым другом.

Он приветливо улыбнулся Джонатону, тот ответил такой же улыбкой и заметил:

— У нас нашлось о чем поговорить.

— Десять лет — немалый срок.

Николас взял стаканчик с бренди со стола и сделал глоток. Он не сводил глаз с Элизабет, даже когда пил. Словно она была бабочкой, приколотой к дощечке булавкой, а он — ученым энтомологом. Ощущение крайне неприятное. Послужившее причиной — само собой, единственной причиной того, что сердце у Лиззи бешено заколотилось.

Еще неприятнее была мысль, появившаяся невольно: каков результат его наблюдений? Находит ли он, что годы и материнство взяли свое? Элизабет никогда не была особо тщеславной и суетной, но сейчас ей ужасно хотелось, чтобы сегодня она надела изумрудно-зеленое платье для прогулок, цвет которого подчеркивал цвет ее глаз, и чтобы корсет был затянут потуже. Разумеется, не ради того, чтобы показаться Николасу привлекательной, вовсе нет, но, как это давно известно, женская красота — такое же сильное оружие, как и ее ум. Быть может, даже более сильное, потому что очень немногие мужчины обращают внимание не только на внешность женщины. Не важно, насколько умен и влиятелен Николас благодаря своему богатству, но вот он здесь во плоти, и она уж как-нибудь сумеет с ним справиться. Ей бы только прийти в себя от смущения, вызванного его неожиданным появлением.

Элизабет вздохнула и постаралась улыбнуться как можно приятнее:

— Простите мою резкость, сэр Николас, у меня сегодня получился долгий и нелегкий день.

— Я так и подумал, — ответил он с усмешкой.

У Элизабет жарко покраснело лицо. Она не краснела вот так, как юная девушка, уже немало лет, и это разозлило ее почти так же сильно, как и все, происходившее сегодня.

— Да, как-то все вышло нескладно, — бросила она небрежным тоном. — Однако могу ли я позволить себе спросить вас, о чем это вы двое вели здесь разговоры?

—Да о многом, Лиззи, — поспешил вмешаться Джонатон. — Николас сделал и повидал так много за время своих странствий. Ты просто представить себе не можешь…

— О вас, миледи, — перебил его Николас. — Мы говорили о вас.

— Ну, не о тебе, то есть я хочу сказать, не только о тебе…

Элизабет не обратила на его слова ни малейшего внимания.

— Продолжайте, сэр Николас. И что именно вы говорили обо мне?

— В точности? — спросил он, и уголки его губ слегка поднялись.

— В точности.

— Я, как понимаю, уже лишний, — буркнул Джонатон и быстро направился к двери.

— Ни шагу далее, Джонатон, — скомандовала Элизабет брату, не отводя тем не менее глаз от Николаса. — Ты ко всему этому весьма причастен.

— К величайшему сожалению, — откликнулся тот.

Позвольте мне припомнить в точности. — Николас с нажимом произнес последнее слово и сдвинул брови, как бы стараясь ничего не упустить. Элизабет не сомневалась, что это лишь уловка, придуманная, чтобы побольше досадить ей. И уловка достигла цели. — Я спросил о здоровье ваших детей, Кристофера и Адама, как я знаю.

— Они оба здоровы, спасибо за внимание, — ответила Элизабет если и не слишком любезно, то более или менее вежливо.

— И наверно, с нетерпением ждут Святок.

— Старшему восемь лет, а младшему шесть, сэр Николас. Мысли и желания у них соответствуют возрасту.

— Надеюсь с ними познакомиться.

— Правда? Значит, вы останетесь на Рождество? — Она хотела удержаться от дальнейшего, но слова сами собой сорвались с языка: — В этом году?

— Помилуй меня Бог, — бормотнул Джонатон. Николас помолчал, потом рассмеялся:

— Хорошо сказано, миледи. Я это заслужил. Считая мои прежние путешествия с дядей и мои собственные странствия, я пропустил Святки в Лондоне тринадцать раз. Это много.

— В самом деле много, — поддакнул Джонатон.

— Признаться, я скучал в чужих краях об этом празднике, — продолжал Николас, — и в эти дни всегда вспоминал о тех, с кем проводил Святки дома, к кому был привязан всей душой. Особенно приятно мне было думать о доме, когда я перечитывал «Рождественскую песнь».

У Элизабет перехватило дыхание.

Николас улыбнулся с самым простодушным видом:

— Вы не согласны со мной, леди Лэнгли?

Она решила не придавать никакого значения тому, что пульс ее участился при упоминании о книге. В конце концов, тысячи и тысячи людей прочитали рождественскую повесть Диккенса после ее опубликования. Это было самое проникновенное описание Рождества, особенно английского. То, что повесть доставляла удовольствие Николасу во время его путешествий, к ней лично не имеет отношения.

— Это чудесная повесть, — сказала она тоном более сухим, чем ей хотелось бы.

— Да, она прекрасна, и хотя я очень благодарен мистеру Диккенсу за то, что он создавал мне иллюзию родного дома в то время, когда я находился в Америке, все же ничто не может заменить настоящие Святки в Лондоне. Как я уже говорил, мне этого очень недоставало.

В его манере говорить и улыбке было нечто столь искреннее, что, исходи эти слова от другого человека, Элизабет была бы тронута. Но то был продуманный план, рассчитанный на преодоление ее обороны при помощи искренности и обаяния. Но ей это не нужно.

— Я убеждена, что лорд Торнкрофт очень скучал по вас, — сказала она.

— Как и все мы, — добавил Джонатон.

— Но мне больше не придется тосковать по Рождеству, — сказал Николас. — Это не кратковременный визит. Годы моих странствий кончены. Я твердо намерен сделать Англию своим домом на всю оставшуюся жизнь.

— Отлично, — расплылся в улыбке Джонатон.

— Как это приятно. Для вашего дяди, — подчеркнула Элизабет, снова ощутив неприятный спазм под ложечкой при мысли о том, что Николас Коллингсуорт возвращается в ее мир.

Дядя ужасно рад, а я чувствую свою вину за то, что пренебрегал своим долгом племянника, не вернувшись домой уже несколько лет назад. — Николас покаянно покачал головой. — Он так рад, что даже решил устроить небольшой званый обед в честь моего возвращения.

— Похоже на притчу о блудном сыне, — самым любезным тоном произнесла Элизабет. — Будет ли принесен в жертву упитанный телец [5]?

Джонатон снова пробормотал что-то себе под нос, но Элизабет рада была, что не расслышала его. Она прекрасно понимала, что ее реакция на возвращение Николаса скорее всего неразумна, но ничего не могла с собой поделать. Этот человек представлял собой угрозу спокойствию ее семьи, ее жизни, а возможно, если она это допустит, и ее сердца.

— Я не думаю, что дядя такой уж любитель упитанных тельцов. — Голос Николаса звучал спокойно и обыденно, однако в глазах промелькнуло обиженное выражение. — Но я предложу ему это. Как знать, может, он и согласится. Завтра вы получите приглашение. Джонатон! — Он обращался к ее брату, но при этом не сводил глаз с Элизабет. — Я надеюсь, что твоя семья почтит нас с дядей своим присутствием.

— Непременно, — отвечал Джонатон.

Боюсь, что я не смогу посетить вас. — Элизабет, как бы извиняясь, пожала плечами. — До Святок осталось уже немного времени, и мои светские обязанности более многочисленны, чем обычно. Перед Рождеством теперь почему-то всем хочется как можно больше развлекаться. То и дело устраивают званые обеды, музыкальные вечера, рауты и так далее. Прошу прощения, но так уж получается.

— Это очень странно и досадно. — Николас сощурился. — Тем более что я не упомянул, в какой именно день дядя собирается устраивать празднование моего возвращения.

— Я уверена, какой бы вечер ни был для этого выбран, я не смогу присутствовать. Я просто не могу втиснуть в свой календарь еще одну строчку.

Глаза их встретились, и Элизабет не удержалась от торжествующей улыбки.

— Посмотрим, — мягко произнес Николас.

— Да, вот именно посмотрим. — Элизабет повернулась к брату. — Ты и сэр Николас обсуждали еще что-нибудь, о чем мне следует знать?

— Мы обсуждали твои финансовые дела, Лиззи. — Джонатон кивком указал на стопку счетных книг на столе. — Тебе приятно будет услышать, что Николас нашел все в полном порядке и решил…