Любовь в полдень - Клейпас Лиза (чтение книг .TXT) 📗
Кристофер кивнул.
— Через несколько дней поеду в Лондон, чтобы официально оформить необходимые документы.
— О! — Она снова замолчала, а потом едва слышно предположила: — Должно быть, встретитесь с Пруденс?..
Вместо ответа Кристофер издал невнятный звук. В кармане пряталась затертая, изрядно помятая записка, которую он повсюду носил с собой.
«Я вовсе не та, за кого вы меня принимаете...
Пожалуйста, возвращайтесь домой и разыщите меня».
Да, он обязательно ее найдет и выяснит, что означают эти странные, щемящие слова. А потом он женится на той, которая их написала.
— Теперь, когда брата не стало, вам придется учиться управлять Ривертоном.
— Среди прочих дел, — лаконично отозвался Фелан.
— Поместье включает значительную часть Арденского леса.
— Я в курсе.
Нотки сарказма она, кажется, не заметила.
— Некоторые землевладельцы злоупотребляют вырубкой в интересах местного производства. Надеюсь, вам удастся избежать непростительной ошибки.
Кристофер промолчал в надежде, что томительный разговор сойдет на нет.
— Хотите вступить в наследство? — неожиданно спросила Беатрикс.
— В данном случае мое мнение никого не интересует. Я следующий по родственной линии, и этим все сказано.
— Но личное отношение очень важно, — не сдавалась Беатрикс, — потому я и спросила.
Кристофер потерял терпение.
— Отвечаю: нет, я не хочу наследовать Ривертон. Поместье всегда предназначалось Джону, и я чувствую себя наглым самозванцем и узурпатором.
После столь эмоционального ответа любой другой собеседник прекратил бы расспросы, но только не Беатрикс.
— А что бы вы сделали, если бы брат остался в живых? Все равно ушли бы с военной службы?
— Да. Армии с меня достаточно.
— А потом? Чем бы занялись в мирной жизни?
— Не знаю.
— Что подсказывают ваши склонности? Способности? Таланты?
Они подошли к лесу и замедлили шаг. Способности, таланты... он умел хорошо выпить и при этом сохранить трезвый вид, отлично играл в бильярд и в карты, без труда покорял женские сердца и не знал отказа в ласках. А еще он считался лучшим стрелком, бесстрашным наездником.
И вспомнилась та сторона жизни, которая принесла шумную славу, дождь наград... Он забрал у Беатрикс поводок, заглянул в круглые синие глаза и заключил:
— У меня один талант — талант убивать.
Не добавив ни слова, он ушел и оставил ее на краю леса в полном одиночестве.
Глава 9
Уже через неделю после возвращения Кристофера в Гемпшир разлад с матерью проявился с такой непримиримой остротой, что самые близкие на свете люди с трудом могли находиться в одной комнате дольше нескольких минут. Бедная Одри изо всех сил старалась поддерживать в семье хотя бы худой мир, однако это ей плохо давалось.
Леди Фелан без конца жаловалась и упрекала. Она не могла пройти по комнате, не засыпав окружающих ворчливыми замечаниями и необоснованными претензиями — подобно цветочнице на свадьбе, горстями разбрасывающей лепестки. Нервы страдалицы не выдерживали даже малейшего напряжения, вынуждая изо дня в день лежать в комнате с плотно задернутыми шторами. Причудливый набор недомоганий не позволял принять участие в домашнем хозяйстве, а в результате все делалось не так, как она считала нужным и правильным.
И все же, даже оставаясь в своей комнате, леди Фелан бурно реагировала на любое проявление жизни. Стук посуды на кухне воспринимался подобно удару ножа в сердце. Звук голосов или приглушенные шаги в коридоре терзали измученную душу. Все в доме старались не издавать ни звука, чтобы не потревожить покой госпожи.
— Люди теряли руки и ноги, но жаловались гораздо меньше мамы, — заметил Кристофер, и Одри грустно улыбнулась.
— В последнее время она особенно сосредоточилась на траурных ритуалах... кажется, искренне верит, что точное исполнение обрядов поможет каким-то образом удержать рядом Джона. Хорошо, что завтра за ней приедет твой дядя: мрачный образ жизни необходимо срочно менять.
Не реже четырех раз в неделю леди Фелан отправлялась на кладбище и проводила утро у могилы любимого сына. Поскольку ездить одной не хотелось, она приглашала в провожатые Одри, однако вчера почему-то решила взять с собой Кристофера. Он провел целый час в мрачном молчании, пока матушка стояла на коленях возле могильного камня и роняла скупые слезы.
Когда же наконец скорбящая знаком показала, что желает подняться и сын подошел, чтобы помочь, она приказала опуститься на колени рядом и помолиться вместе с ней.
Этого капитан не мог сделать даже ради матери.
— Я совершу собственный поминальный ритуал, — возразил он, — тогда, когда сочту нужным.
— Но это неприлично! — взорвалась леди Фелан. — Откровенное неуважение! Твой брат заслуживает траура — или хотя бы внешнего подобия — со стороны того, кому его смерть принесла выгоду.
Кристофер с трудом поверил собственным ушам.
— Я получил выгоду? — недоверчиво переспросил он. — Тебе отлично известно, что мысль о Ривертоне никогда даже в голову мне не приходила. Я с готовностью отдал бы все, что имею, лишь бы вернуть брата. А если бы я мог пожертвовать жизнью ради его здоровья, сделал бы это не задумываясь.
— Была бы рада такой возможности! — последовал ядовитый ответ.
Домой ехали в полном молчании.
Кристофер не мог не думать, сколько часов мать провела у могилы, мечтая, чтобы на месте старшего сына оказался младший.
Джон всегда был безупречен, надежен и исполнен несокрушимой ответственности. Кристофер отличался своенравием, упрямством, а порой и откровенным безрассудством, во всем напоминая отца.
Всякий раз, когда глава семьи оказывался в центре очередного скандала, нередко связанного с чужой женой, леди Фелан проявляла по отношению к младшему сыну подчеркнутую холодность, словно видела в мальчике копию неверного супруга. Когда же Уильям скончался в результате несчастного случая — его сбросила лошадь, — в лондонских гостиных удивлялись, что неугомонного соблазнителя не застрелил муж или отец какой-нибудь из опозоренных дам.
В ту пору Кристоферу едва исполнилось двенадцать. Со временем, повзрослев, он постепенно приобрел привычки отчаянного повесы, в полной мере оправдав всеобщие ожидания. Радости блестящей жизни доставляли удовольствие, хотя и казались мимолетными и поверхностными. Офицерская служба как нельзя лучше соответствовала склонностям и интересам молодого ловеласа; трудно было представить что-нибудь более подходящее... до тех пор, пока не началась настоящая война.
В бою капитан Фелан проявил качества, о которых не подозревал и сам, не говоря об окружающих. Но чем успешнее он убивал других, тем чернее и мертвее становилась собственная душа.
И все же где-то существовала Пруденс. Та часть его существа, где таилась любовь, оставалась живой, светлой, доброй. Мысль о возвращении, о долгожданной встрече придавала силы и желание жить.
Он все еще плохо спал по ночам, нередко вскакивал, кричал, не в силах справиться с кошмарными сновидениями. И даже днем случались моменты, когда при внезапном шуме рука сама тянулась к оружию, которого рядом не было. Но он верил, что со временем станет легче. Иначе как же жить дальше?
