Царица Шаммурамат. Полёт голубки (СИ) - Львофф Юлия (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Баштум подошла к нему почти вплотную.
— А теперь послушай, что я скажу тебе дальше, и постарайся хорошенько поразмыслить над моими словами, — зловеще произнёс Залилум и, захватив руку женщины, прошипел ей в лицо: — Есть закон и он гласит, что если кто-нибудь скроет в своём доме беглых раба или рабыню, то этот человек должен быть казнён*. Ану-син — хотя и временная, но рабыня. Если до меня дойдёт, что ты знаешь, где она прячется, и скрываешь это, предупреждаю, что отправлю тебя на казнь без малейших раздумий.
По тому, как его пальцы до боли сдавили её руку, по его лицу Баштум поняла, что Залилум не колеблясь выполнит свою угрозу.
— Я… — ещё неуверенным голосом начала Баштум, одновременно пытаясь освободиться из рук Залилума, — я не стану скрывать от тебя правду, почтенный Залилум.
Залилум сам разжал пальцы на запястье женщины, пухлой ладонью отёр пот с лица и шеи и закончил разговор словами:
— Сейчас я отпущу тебя домой, но завтра с рассветом ты приступишь к работе в моём доме. Я, видишь ли, не собираюсь прощать тебе долги. Но у тебя всё же есть выбор: отдать за счёт долга свою хижину или отработать его вместо своей сбежавшей дочки…
С грустными мыслями возвратилась Баштум домой. В тот вечер всё валилось у неё из рук: котелок возьмёт — котелок падает, кочергу схватит — кочерга глухо стучит о глинобитный пол. Когда она уходила из кирпичного дома, знакомая батрачка успела шепнуть ей на ухо, что на поиски Ану-син отправился один из самых верных слуг Залилума. Как ушёл из имения с собаками, так и пропал. С тех пор ничего о нём не слыхать. Но ведь и о девочке ни слуху ни духу, скорбно прибавила батрачка. Мысли о том, что Ану-син больше нет на свете, Баштум старалась гнать прочь. Однако ж на сердце у неё не становилось легче…
Когда стемнело, Баштум села у порога своей лачуги, обвела, прощаясь, печальным взглядом своё нищее хозяйство. Когда она ещё вернётся сюда? А, может, ей уже и не суждена встреча с домом, с Ану-син? Кто знает, какую судьбу уготовили им боги?
С реки потянуло вечерним влажным воздухом; где-то далеко закричала ночная птица. И вдруг до слуха Баштум донёсся размеренный плеск воды — кто-то подплывал на челноке к берегу. Прошло ещё какое-то время, прежде чем во дворе с обугленным стволом тамариска появился рослый бородатый человек.
— Мне сказали, здесь живёт женщина по имени Баштум, — сказал он, глядя на хозяйку дома с высоты своего необычного для местных жителей роста.
Маленькая женщина, точно завороженная, не могла произнести ни слова в ответ. Она была сама не своя, с изумлением и восторгом глядя на незнакомца. Его освещённые луной глаза были большие-большие и невероятно глубокие. Они искрились лунными блёстками цвета яркой лазури.
Скорее всего, он уже знал, каким будет её ответ.
Словно тяжкий груз свалился с плеч Баштум, когда незнакомец с глазами цвета лунного лазурного неба сказал:
— Ану-син жива и здорова…
* Из статей законов, посвящённых рабам (Законы Хаммурапи — это, в первую очередь, законы рабовладельцев). Прим. автора.
Глава 16. Маршекасу — болотный народ
Два с лишним года прошло с тех пор, как Ану-син оказалась в болотном алу и стала одной из маршекасу. Теперь было трудно узнать в повзрослевшей черноглазой красавице бывшую чумазую и растрёпанную девчурку. Матовую бледность лица ещё более выразительно подчёркивали чёрные как смоль кудри, большие бездонные глаза, обрамлённые длинными ресницами, и дуги чёрных шелковистых бровей.
Ану-син быстро росла, вытягивалась, тонкая и гибкая, словно нежный цветок навстречу солнечным лучам. Она ощущала, как её девичье упругое тело наливается весенней силой, как в нём начинают бродить, точно в молодом вине, неукротимые жизненные соки. Она помнила, что в её родном алу девушки с первыми признаками телесного созревания выставлялись на торг в День невесты и что лучшая судьба ждала ту из них, которую покупал какой-нибудь богач. Даже семейное благополучие в том мире, где появилась на свет Ану-син, измерялось деньгами и властью мужа.
А здесь она очутилась в совсем ином мире, да и болотный народ не переставал удивлять её. У них не было богатых и бедных, не было повелителей и рабов, не было несправедливых законов, защищавших тех, у кого была власть, и лишавших права голоса тех, кто и так уже был бесправен. Маршекасу жили одной дружной семьёй, поровну делили между собой заботы и радости, вместе встречали рождение нового человека и вместе провожали того, кто уходил в вечность. Они как будто совсем не знали таких человеческих пороков, как алчность, зависть, лицемерие, лживость, гордыня и похоть. Оглядываясь потом на годы, проведённые на болотах, Ану-син с теплотой вспоминала этих людей — простодушных, добрых, наивных и вместе с тем наделённых глубокой непостижимой мудростью. Время от времени они собирались вместе и пели печальные мелодичные песни на незнакомом языке — лёгком, как вольный ветер, и древнем, как сама земля. Отзвуки этих песен потом ещё долгие годы слышались Ану-син во сне, и каждый раз, напевая их по памяти, она находила в них то, в чём нуждалась: утешение ли, веселье, вдохновение или силу. Появлялся в этих воспоминаниях и суровый коротышка Шимегу с раскрашенным лицом и свирепым взглядом, которого она любила, хотя и побаивалась. И высокий улыбчивый Латрак с глазами небесной лазури, которого она тоже очень любила, но ничуть не боялась.
И ещё одно видение вставало перед глазами — и первые два почтительно отступали перед ним: тонкая женщина с проницательным взглядом, служительница богини Намму. Жрица — так все вокруг её называли, хотя поклонялись ей, как если бы она и была божеством.
У Жрицы было такое тёмное лицо и глаза так напоминали чёрные уголья с тлеющими в их глубине красноватыми искорками, что её саму можно было принять за существо из подземного царства, за одного из демонов Страны без возврата. Поначалу Ану-син пугалась её и норовила скрыться от её пронзительного и в то же время притягивающего взгляда. Но позднее, привыкнув к этой удивительной загадочной женщине, она полюбила её.
Бывали дни, когда Ану-син сама приходила к Жрице и поверяла ей свои девичьи заботы, советовалась с ней, задавала ей вопросы. Жрица была первой, кому Ану-син доверилась, когда у неё начались «очищения» и вид крови, появившейся из промежности, вызвал у неё недоумение и страх.
— Ты больше не ребёнок, Ану-син, — просто сказала ей Жрица. И пояснила, что в судьбе каждой женщины наступает тот момент, когда она становится способной зачать новую жизнь.
Жрица была мудрой и многому обучила Ану-син. Она объясняла девочке сущность жизни, шаг за шагом вводила в неведомый и загадочный мир высоких знаний, доступных лишь служителям богов.
— Ты должна знать, — наставляла Жрица девочку, — что Дух повелевает нашим телом, наполняет его до кончиков пальцев и присутствует всюду, даже в сердце; Дух такой же древний и всемогущий, как первые боги, из тьмы создавшие мироздание. Из чего он состоит, спросишь ты? Из трёх проявлений, которые называются ум, чувство и воля. Ум управляет нашими поступками, он ведёт нас по дороге жизни, начертанной богами, однако не следует человеку возноситься своим умом превыше меры. Ибо подобное возвышение влечёт за собой гордыню — то, за что боги неминуемо карают смертных.
Так, благодаря Жрице, Ану-син узнала о том, как и за что боги покарали первых людей.
— В те далёкие, скрытые за густым туманом веков времена, — рассказывала Жрица, — люди говорили на одном языке и жили в мире друг с другом. Не было страха и зависти. Ни один человек не соперничал с другим за власть и богатство. Никто не нападал на соседа и не проливал его крови. Великий Шумер, страна божественных законов, и соседние с ним земли Шубур, Хамази, Ури, и лежавшая далеко на западе страна Марту жили в мире и согласии, не враждуя друг с другом. Люди имели в изобилии пищу и одежду, производили потомство, воздвигали дома и башни и согласным хором, на едином языке славили своего властелина, старейшину богов Энлиля. Но вот однажды поднялся из своей бездны бог мудрости Энки, взглянул на людей и увидел, что их слишком много и стали они чересчур хитроумными и деятельными. Тогда Энки посоветовал своему брату Энлилю уменьшить число людей, помешать их гордым замыслам и запугать их, чтобы не смели они считать себя равными богам. «Поссорим людей друг с другом, — сказал Энки, — пусть брат поразит брата и сосед соседа, пусть племя восстанет против племени и народ против народа, и тогда людей станет меньше, они смирятся и будут трепетать перед нами». И боги решили вооружить людей друг против друга. Они разделили народы, и каждый стал говорить на своём языке. Между странами начались войны. Народы, жившие прежде в мире, начали нападать друг на друга, разорять города и селения, угонять в плен женщин и детей. Так закончился золотой век, и на смену ему пришёл серебряный. Новые поколения людей должны были трудиться в поте лица своего на благо богов. Но со временем человеческий род снова разросся; люди снова стали могущественны и их так одолела гордыня, что они перестали почитать богов и приносить им жертвы. И тогда разгневанные боги решили наслать потоп и уничтожить всякое семя жизни. Вся земля раскололась, как чаша. Ливень шёл сорок дней и сорок ночей. Потоки воды залили даже горы. Все города и селения исчезли с земли, всё превратилось в глину. Только один человек, мудрый и благочестивый Зиусудра, спасся от волн Великого потопа со всей своей семьёй. Он и положил начало новому поколению людей.
