Прекрасная похитительница - Картленд Барбара (читать книги полностью TXT) 📗

— Уверена, что ваша светлость знает, какую позорную неблагодарность проявила страна к раненым морякам. Они были просто уволены и превратились в бродяг, которые жили на то, что могли выпросить или… украсть.

— Да, я об этом знаю, — холодно сказал Джастин, — и согласен, что это позор, но не вижу, что тут можно сделать.

— Я ожидала от вас именно такого отношения, — на лице девушки было написано презрение, — и именно поэтому было справедливо…

Она оборвала фразу и постаралась успокоиться.

— Мы немного отвлеклись от темы. Я лучше продолжу свой рассказ.

— Это было бы весьма желательно. Ни к чему заниматься обвинениями, которые никуда нас не приведут.

В глазах Ивоны сверкнул гнев, но ей ничего не оставалось, как повиноваться маркизу.

— Мы с няней выходили Джорджа, хотя он навсегда остался инвалидом.

— Видимо, речь идет о человеке на деревянной ноге? — поинтересовался Джастин.

— Так вы ее все-таки заметили!

— Я заметил многое.

— Я боялась, что она вызовет у вас вопросы.

— Только потому, что вы солгали мне, сказав, что живете в доме вдвоем с няней, хотя полагаю, что мужчина жил в амбаре.

— Почему вы так думаете?

— Потому что я видел свет в окне в тот вечер, когда мы с сэром Энтони отвозили вас домой.

— Это было неосторожно с моей стороны, — сказала Ивона, — но я не смогла ничего придумать, чтобы вы меня не провожали.

— Конечно, нет, но, когда человек лжет, он должен принимать все меры предосторожности, чтобы не выдать себя.

Джастин говорил оскорбительным тоном, но Ивона не обратила на это внимания и продолжила:

— Когда Джордж немного поправился, мы с няней очень гордились тем, что смогли для него сделать. Однажды мы оставили его и поехали в Брайтон за покупками. Там я увидела двух моряков, просящих на улице милостыню у нарядных леди, сверкающих драгоценностями, и джентльменов с тугими кошельками.

Голос Ивоны звучал осуждающе.

— Моряки были до крайности истощены, и каждый, кто имеет глаза, мог видеть, что они умирают с голоду. Но никто не остановился, чтобы помочь им. Никто не дал им и четверти пенса из тех тысяч фунтов, которые ежедневно проигрываются за игорными столами в королевской резиденции Брайтона.

— Одним словом, вы привезли этих моряков к себе домой?

— А разве можно было поступить иначе? Как люди в этой стране могут оставлять людей, которые едва не погибли, защищая нас от Бонапарта, умирать на улице?

Хотя Ивона буквально выплюнула эти слова в лицо маркизу, Джастин бесстрастно сказал:

— Продолжайте вашу историю, миссис Уодбридж.

— Думаю, слухи об этом разнеслись по округе. Во всяком случае, многие голодные и обездоленные моряки начали приходить и просить помощи, а я не могла выгнать их.

Она посмотрела на маркиза, словно ожидая от него понимания, но он спокойно прокомментировал:

— Вскоре ваши средства иссякли.

Ивона кивнула.

— Я продала все драгоценности, которые мне оставила мама, и истратила все деньги, которые получила от Чарльза. Я не могла продать мебель, потому что она принадлежала брату.

— И вам не осталось ничего другого, как обратиться за помощью к Маркхэму.

— Он всегда восхищался моим отцом и, когда папа погиб, оплакивал его почти так же, так я. Он знал, что папа одобрил бы мою помощь этим морякам.

— И он начал фальсифицировать отчеты? — резко сказал Джастин. — Вы понимаете, что толкнули его на преступление, миссис Уодбридж?

— Вы не совсем правы. Прошу вас выслушать меня, ваша светлость. Когда слуги стали один за другим уходить на войну, он не брал никого им на смену, а отдавал мне те деньги, которые полагались на выплату их жалованья.

— Но этого перестало хватать?

— Мы справлялись, — ответила Ивона, — но все больше и больше людей приходило к нам за помощью, и, хотя я пыталась быть жесткой и отказывать некоторым, я не могла вынести их беспомощности. Они не упрашивали меня, они просто говорили: «Я понимаю, мадам, я как-нибудь справлюсь».

Ее голос прервался, и она немного помолчала.

— Я знала, что они не справятся, это было невозможно с такими воспаленными ранами, грозящими гангреной. Некоторые потеряли на войне руку или ногу, другие после контузии очень плохо соображали или… были полупомешаны, так на них повлиял ужас, который им пришлось пережить.

— И что же вы сделали? — спросил маркиз, хотя и догадывался, что именно ответит Ивона.

— Я продала табакерку.

Последовало тягостное молчание. Джастин смотрел на Ивону, а она, казалось, не могла рассказывать дальше.

Сделав над собой усилие, девушка продолжала:

— На мой взгляд, она была не из самых лучших, мне она даже не казалась красивой, но ювелир, который купил у меня мамины драгоценности, неожиданно дал за нее много денег.

Джастин вспомнил табакерку, которую ему показывал Перегрин Персиваль.

— Но одной вам показалось мало, и вы продолжали красть.

— Да, — призналась Ивона. — Сначала я взяла одну, и Марки ничего не заметил. А потом еще… и еще.

Она беспомощно посмотрела на маркиза.

— Это были не лучшие табакерки. Я выбирала такие, которых вам было бы не так жалко, если бы приехали в Хертклиф и заметили пропажу. Вы так долго отсутствовали, что подобное казалось маловероятным.

— Так вы все-таки принимали меня в расчет в этой экстраординарной ситуации! — желчно сказал Джастин.

— Я знала, как эта коллекция была дорога вашему отцу, Марки рассказывал мне об этом. Но у вас, ваша светлость, было столько других интересов за пределами Хертклифа, я не думала, что вы будете жалеть о том, что ничего не значило лично для вас.

— Это было абсолютно необоснованное предположение.

— Теперь я поняла это, когда вы приехали и я увидела ваш интерес к картинам. Но в тот момент я думала, что вы далеко, заняты своими делами, вам нет дела до этого поместья, в то время как люди, прошедшие войну, голодают и нуждаются в помощи.

Ивона сказала это, глядя прямо в глаза маркизу, и на лице ее был написан вызов.

— Продолжайте, — приказал Джастин. — Мне интересно, когда на сцену вышел Бэйтмен.

Бэйтмену не нравилось, что он остался без слуг, — ответила Ивона. — Сам он ничего не мог делать, так как, имея ключи от погреба, все время пил и большую часть времени был не в состоянии даже двигаться.

— Маркхэм должен был доложить мне об этом, — сердито сказал маркиз. — Для этого я поставил его управлять имением.

— Он собирался, но я его отговорила, потому что нам были очень нужны деньги. Я стала регулярно посылать сюда Траверса, чтобы он поддерживал чистоту и порядок.

— Траверс служил у вас?

— Да, он один из друзей Чарльза. Он был только легко ранен, и это означало, что он должен сойти с корабля на полгода, но не успел Траверс выздороветь, как наступил мир. Не знаю, как бы я без него обходилась.

— Почему?

— Потому что, как вы знаете, моряков увольняли сотнями. Думаю, в других местах было еще хуже, но и здесь я не могла бы справиться с таким количеством нуждающихся в помощи.

— Что вы имеете в виду? — не понял Джастин.

— Большинство из них имели дом или могли, по крайней мере, вернуться в родной город, где им помогли бы местные власти. Беда заключалась в том, что им было не на что добраться туда.

— И вы давали им на это деньги?

— Вы не представляете, что происходит, когда моряки сходят на берег, — сказала Ивона. — Их окружают мошенники и воры, которые вытягивают из них все сбережения за время службы. После двух ночей, проведенных на суше, большинство остается без единого пенни.

— Но ведь в этом их собственная вина? Это взрослые люди, которые должны жить своим разумом…

Ивона так взглянула на него, что Джастину неожиданно почудилось лицо леди Роз, которое он увидел, проснувшись после неумеренных возлияний.

— Продолжайте рассказывать, — сказал он резко.

— Траверс выбрал людей, которым действительно надо было помочь, — объяснила Ивона, — и мы давали им денег на дорогу домой и на пропитание. А попрошаек он прогонял. Я никогда бы не смогла справиться с этим сама.