Возлюбленная демона - Беверли Джо (е книги TXT, FB2) 📗
Она могла бы продолжить, но позволила ему уйти от разговора.
Когда они прибыли к стенам имения, железные ворота стояли открытыми, дом привратника был покинут. Видя небольшой перекос, она заподозрила, что закрыть ворота без грандиозной борьбы не получится.
– Это не нынешняя проблема, – сказал он, как будто она сделала замечание. – Мой отец чувствовал, что закрыть ворота будет неудобно, как будто местным жителям здесь не рады.
– Мне нравится это.
– Он был очень приятным человеком. Очень щедрым и доверчивым.
И Морис этим воспользовался. Слава Богу, Ван не ставил ей это в вину.
Сорняки пучками прорастали на длинной дороге, свидетельствуя не только о пренебрежении, но и о том, что по этой дороге мало кто ездил. Кучер довез их прямо до прямоугольного дома с изгибающимися с обеих сторон крыльями в палладианском стиле.
Окна были грязными, и печальная атмосфера пренебрежения нависла над этим местом, но не было никаких признаков серьезного разрушения. Он направил ее к другой стороне дома, к отдельному конному двору сзади. Человек средних лет с апатичным видом вышел, чтобы взять лошадь.
Ван поприветствовал мужчину как Ламли, но, казалось, без особой радости. Вероятно, несколько работников, остающихся в доме, нуждались в заработной плате и устали от пренебрежения.
Ван помог ей спуститься.
– Давай отправимся на экскурсию, хотя, даже в лучшие времена Стейнингс не был драгоценностью. Предполагаю, что некоторые архитекторы были лучше остальных.
Когда они совершали прогулку по дому, она увидела, что он имел в виду. В некоторых местах пропорции были не совсем правильными, а некоторые двери неудобно расположены. Но все равно это оказался приятный дом, и призраки более счастливых времен задержались на картинах, развешанных на стенах, и расставленной в определенном порядке, покрытой тканью, мебели.
Она взглянула на единственный превосходный портрет его голландского предка.
– Ты никогда не думал о продаже всего этого?
– Все или ничего.
Победа или смерть, даже в финансовых вопросах. С одной стороны, это злило, но она не могла сдержать свое восхищение.
Они оказались в небольшой гостиной, где покрывала сняли и накрыли к чаю. Она села, чтобы разлить его.
– Я не вижу, что здесь предстоит сделать что-то большее, чем убраться.
Он беспокойно прошелся по комнате.
– Крыша немного течет. Необходимо расшить швы кирпичной кладки [27]. Возможна сухая гниль в одной из частей подвала. Неочевидные вещи, но если ими пренебрегать, то однажды это место рухнет на чьи-то уши.
Она передала ему чашку.
– Девять тысяч покроют все это?
– О да. И содержание слуг, и так далее.
Он выглядел слишком агрессивным, чтобы расспрашивать его о делах, но он должен был сосредоточиться на них.
– А поместье? Оно приносит доход?
Судя по взгляду, он подумал, что ее слова тоже агрессивны, но ответил.
– Немного. Трудные времена, война закончилась, но мы сумеем обойтись небольшим количеством денег. Дренаж, ограждение, мергелевание [28]. Всё, что пугает арендаторов. Я должен был быть здесь, помогать, не так ли? Должен был продать эти проклятые картины и вложить деньги.
Она пила чай маленькими глотками, нарочито спокойная.
– Почему ты не сделал этого?
Она подумала, что он не собирается отвечать, но затем он сказал:
– Теперь я не уверен. – Он оглядел комнату, как будто она олицетворяла весь дом. – Я не мог вести себя здесь как ворон, выклевывающий глаза мертвеца…
Он остановился, и она не смогла найти слов, чтобы разрушить эту тишину.
Он внезапно поставил свою чашку и блюдце и сказал:
– Пойдем наверх. Есть кое-что, что я хочу показать тебе.
Они прошлись по всем парадным комнатам, но она поднялась и пошла с ним по широкой лестнице и короткому коридору. Он открыл дверь и предложил ей войти. Она вошла и с любопытством осмотрела комнату, вероятно, бывшую хозяйской спальней, покрытой белыми тканями.
Потом она увидела выражение его лица.
– Нет, Ван.
Это произошло инстинктивно, и не совсем серьезно, но она знала, что должна.
Он подошел ближе, коснувшись горячими пальцами ее лица.
– Почему нет?
Ее гадкое тело уже пульсировало от волнения, но она знала, что должна сделать то, что лучше для него. Он одержал легкую победу как нечто простое.
– Слуги…
– Вероятно, не придут сюда без приказа. – Он развязал ленты ее шляпки и отбросил ее, потом чепец, потом добрался до шпилек.
Она резко вырвалась из его рук и отступила, схватившись за свои распущенные волосы.
– Нет!
Он просто стоял, как истинное искушение в своей жажде и красоте.
– Почему нет?
Она изо всех сил пыталась воткнуть освобожденные шпильки обратно, восстановить порядок.
– Мы приехали сюда не для этого.
– Мы и не за чаем приехали. Но чай у нас был.
– Вот что это для тебя? Как чай? – Бессмысленно, но она бросила эти слова как оружие.
– Я не очень люблю чай. – Теперь он пришел в чувство. – Это одна из игр, которые тебе нравятся, или ты действительно не хочешь?
Она почувствовала себя пристыженной, запутавшейся и неуверенной, и захотела успокоить его единственным способом, который, казалось, работал…
– Выходи за меня замуж, Мария.
Шокированная его словами, она отступила еще на шаг, качая головой.
– Нет, Ван. Нет. Это никогда не было частью соглашения.
Он замер.
– Так. Для тебя это просто развлечение.
– Нет!
– Тогда что? Почему нет? Я ошибаюсь в ощущении, что между нами есть что-то особенное?
Она опустила руки и почувствовала, как тяжелый пучок волос рассыпался по спине.
– Не ошибаешься, но все равно это неправильно. Я на восемь лет старше тебя.
– Хорошо, – сказал он, – тогда ты не будешь возражать, если я женюсь на Натали?
Она уставилась на него. В конечном счете, ей удалось выдавить:
– Если она захочет…
– Она на девять лет моложе меня.
Она могла бы дать ему пощечину.
– Это не то же самое! – Потом она собралась с духом, чтобы сказать слова, которые всегда причиняли ей боль. – Что еще более важно, я бесплодна.
Она увидела, что это поразило его, потрясло.
– Ты действительно уверена?
– Конечно, я уверена. – Она поймала упавшие волосы, свернула их и закрепила на месте. – Я никогда не выказывала никаких признаков беременности. – Она выпустила смертельную стрелу. – И это не из-за Мориса. Натали – его дочь.
Внезапная бледность сделала его синие глаза еще более искрящимися. Он резко наклонился, чтобы поднять шпильки, которые выпали из ее волос, и когда поднялся, был абсолютно спокоен. – Что, если меня это не заботит?
– Должно заботить. Это твой долг.
– Мария, я люблю тебя.
Она покачала головой.
– Нет. Ты не можешь.
Он подошел ближе, держа в протянутой, такой красивой и искалеченной руке, шпильки.
– Я думал так же. Что не могу любить. Думал, что мертв, за исключением того, что в груди продолжало неудобно биться сердце. А потом, в тот день, ты ворвалась в мою комнату и привела меня в чувство.
Она взяла шпильки, пытаясь не показать, как одно лишь прикосновение пальцев к его теплой ладони заставляет ее дрожать.
– Я не сожалею об этом, но буду, если ты будешь упорствовать.
Его щеки раскраснелись, но он не отводил взгляд.
– Ты отрицаешь этот огонь между нами? Ты можешь сказать, что это ничего не значит, что это только мои чувства?
Он вложил клинок в ее руку, и все, что она должна была сделать – это использовать его, предать свою любовь, согласиться, что произошедшее ничего не значило…
Она попробовала, но кощунственная ложь застряла у нее в горле. Ее губы шевельнулись, но не раздалось ни звука, и только небеса знают, что он прочитал в ее лице.
Она резко отвернулась к зеркалу, вонзая шпильки в волосы, набираясь храбрости, чтобы оторвать его от себя, освободить.
