Не уходи - Пембертон Маргарет (книги txt) 📗
Лизетт покачала головой, и лучи послеобеденного солнца заплясали в ее волосах.
— Меня не интересует, что скажут или сделают жители деревни. Но вот родители… Ведь меня сочтут пособницей оккупантов. Сейчас ты сможешь защитить их, но как быть, когда война закончится?
Слова Лизетт как бы разделили их. «Когда война закончится»… Каждый из них понимал это по-своему. Для Дитера окончание войны означало покорение Англии, капитуляцию Америки, вечное господство Германии над Францией. И никто из французов не посмеет враждебно относиться к тем, кто принял неизбежное и склонился перед поработителями.
А для Лизетт окончание войны означало освобождение Франции. Франция сбросит нацистское ярмо, а тех, кто сотрудничал с врагами, будут считать предателями.
Дитер и Лизетт удивленно смотрели друг на друга. Война стояла между француженкой и немцем, словно высокая, залитая кровью стена. Она разделяла и отдаляла их. Заметив, как изменилось лицо Лизетт, Дитер стиснул зубы.
— Нет! — воскликнул он и привлек девушку к себе. — Мы с тобой не попадем в эту ловушку, Лизетт. Пусть война идет сама собой, к нам она не должна иметь отношения. Твоим родителям я сообщу, что мы намерены пожениться, но кому-то еще знать об этом незачем. Пока, во всяком случае. А может, и вообще. — Дитер зарылся лицом в волосы Лизетт. Он увезет ее в Берлин. Конечно, возникнут трудности, но с ними можно будет справиться.
Дитер говорил как человек, привыкший принимать ответственные решения. Лизетт прижалась к нему, обняв руками за талию и положив голову на грудь. К ней снова вернулось то же ощущение безопасности, которое она испытала на заднем сиденье «хорха», когда Дитер впервые обнял ее. Его губы нежно коснулись висков и щек девушки, затем прильнули к ее жаждущим губам, и Лизетт поняла, что никакая сила на земле не разлучит их. Ни семья. Ни война. Ничто.
— Возьми меня, — взмолилась она. — Прошу тебя, возьми меня!
Дитер напрягся, сдерживаясь из последних сил.
— Нет. — Он отстранил Лизетт и уложил на подушки. — Сейчас ты еще слишком слаба.
— Но когда же?
Ее беззастенчивость обескуражила Дитера, и на губах его появилась усмешка.
— Когда доктор Оже сочтет, что ты больше не нуждаешься в его услугах. Мы уедем с тобой на весь день подальше от Вальми. Устроим обед с шампанским и… будем любить друг друга.
Лизетт взяла руку Дитера и поднесла ее к губам. Он погладил ее мягкие, шелковистые волосы, поднялся с кровати и торопливо вышел из спальни, опасаясь, что не сможет сдержаться, если останется.
Легко сбежав по ступенькам лестницы, Дитер пересек холл и направился к главной столовой. Ему предстояла неприятная беседа с Анри де Вальми, а уж говорить с фельдмаршалом Роммелем — все равно что закрыть своим телом амбразуру вражеского пулемета. По уставу военнослужащим немецкой армии запрещалось жениться на представительницах неполноценных рас. Дитер пожал плечами. Посол Германии во Франции женился на француженке, а чем он хуже этого толстопузого посла?
Часовой, стоявший у дверей столовой, щелкнул каблуками и вытянулся по стойке «смирно», когда Дитер проследовал мимо него в увешанную гобеленами столовую. Криво усмехнувшись, майор уселся за длинный стол и подумал: кого больше огорошит новость — графа или фельдмаршала?
Его незавершенный доклад для Роммеля лежал на столе. В нем Дитер высказывал свое мнение по поводу намерений союзников. Роммель должен ознакомиться с докладом, после чего он уйдет с еженедельной почтой армейской группы в штаб-квартиру фельдмаршала фон Рундштедта. Там его переработают, включат в состав общего доклада о состоянии театра военных действий и отправят дальше, в главный штаб вермахта и ставку Гитлера. И одному Богу известно, что произойдет впоследствии с этим докладом. Временами Дитеру казалось, что все отправленное в главный штаб вермахта уничтожается там без прочтения. Ведь не обращали же в штабе внимания на неоднократные требования Роммеля.
Дитер мрачно усмехнулся. Роммель требовал, чтобы в Нормандию перебросили танковые дивизии. Сколько бы мин и различных ловушек ни установили на пляжах, побережье невозможно удержать без поддержки танков. Однако командование оставляло танковые дивизии в резерве, вдали от побережья, и фюрер лично распорядился не трогать их. Поэтому фон Рундштедт не имел права распоряжаться ими; не мог вытребовать их и Роммель, так удачно использовавший танковые соединения в Северной Африке.
Озабоченность Дитера усилилась. Чтобы отразить вторжение союзников, им необходимо как минимум пять танковых дивизий. В начальной стадии операции они просто жизненно важны. Дитер без устали работал три часа, забыв о Лизетт, о своих личных проблемах. Он всецело сосредоточился на одном вопросе: когда и где произойдет высадка союзников и каким образом лучше всего разгромить противника.
Во время последнего визита в Вальми Роммель был утомлен и раздражен, поскольку тоже много и интенсивно работал, готовясь к высадке союзников.
— Никаких признаков подготовки высадки, — сообщил фельдмаршал, нервно расхаживая по столовой. — Мейер, я начинаю думать, что англичане и американцы разуверились в успехе своего плана.
Дитер придерживался иной точки зрения. Нет, союзники не потеряли уверенность. Они выжидают. И когда наступит подходящий момент, нанесут удар. Но где? Дитер сжал кулаки. Гитлер дал понять, что склоняется к мысли о Нормандии, и на этот раз Дитер был полностью согласен с фюрером. А Роммель и другие представители ставки предполагали, что это произойдет в Па-де-Кале.
Откинувшись на спинку кресла, Дитер позвонил в колокольчик и приказал принести кофе. Уже в тысячный раз он начал внимательно изучать разложенные перед ним фотографии и данные воздушной разведки. Где бы союзники ни собирались высадиться, им потребуется поддержка с воздуха, а эффективный радиус боевых действий их «спитфайров» составляет сто пятьдесят миль. Значит, появление союзников западнее Шербура исключается. Нельзя высадить десант у подножия обрывистых скал, поэтому следует исключить еще несколько обширных участков побережья. Ширина водной преграды должна быть минимальной, поэтому все указывает на Па-де-Кале. Однако…
