Поглупевший от любви - Джеймс Элоиза (е книги TXT) 📗
— Но это так несправедливо, — запротестовала Эсме.
— Не вижу никакой несправедливости.
— Но неужели вы не понимаете…
— Нет. Я бы отдала все на свете, чтобы быть мистером Дарби, на попечении которого двое прекрасных маленьких детей. Он может жениться на ком угодно… на любой красавице.
Последовало минутное молчание.
— Мне ужасно жаль, — вымолвила наконец Эсме. — Я, разумеется, знала, что у вас не может быть детей, но все же не поколебалась обременить вас своей не слишком красивой историей. С моей стороны это было непростительной грубостью.
Генриетта грустно улыбнулась:
— Здесь нечего прощать.
— О, разумеется, есть. Я извожу себя терзаниями, которые могут показаться вполне банальными по сравнению с вашими обстоятельствами.
— Честно говоря, я хотела бы оказаться на вашем месте.
— Неужели не понимаете, в какой грязи я вывалялась? Какой ужасной женой была Майлзу? Ведь я практически виновна в его смерти!
— А вот это совершенно лишено здравого смысла. Судя по всему, что я слышала, сердце лорда Роулингса не выдержало. К сожалению, он мог умереть в любую минуту. Но получилось так, что у него будет желанный наследник, а у вас появится ребенок. Чудесный, изумительный, долгожданный ребенок! — воскликнула Генриетта и, поколебавшись, добавила: — И мне абсолютно все равно, если бы у моего ребенка вообще не было отца!
Эсме подалась вперед и взяла тонкие руки Генриетты в свои.
— Вы абсолютно уверены, что не сможете выносить ребенка?
— Да. Но не хочу, чтобы вы думали, будто я пребываю в постоянных страданиях по этому поводу, потому что это бывает крайне редко. Однако, если бы кто-то подарил мне ребенка, я не слишком задумывалась бы насчет обстоятельств его рождения.
— Ну-у… — протянула Эсме, — пожалуй, вы лучший человек на земле, которому я могла доверить свой гадкий маленький секрет.
— Боюсь, я покажусь вам несколько циничной и безжалостной. Большую часть времени я провожу в наблюдениях за людьми, и в результате мои мнения о них временами бывают довольно эксцентричными. Моя сестра постоянно жалуется, что я становлюсь чудачкой.
— Большинство знакомых женщин, услышав мой рассказ, посчитали бы меня чудовищем, — заявила Эсме, с любопытством взирая на Генриетту. — Честно говоря, я и сама до сих пор не верю, что призналась вам во всем.
— Даю слово, что не расскажу ни единой душе. И умоляю вас больше ни секунды не думать о возможной потере наследства мистером Дарби. Повторяю, он взрослый человек.
— Вам следует выйти за него! — неожиданно выпалила Эсме. — У него есть дети, которых вам так недостает, и вы необыкновенно красивы, что для него важнее всего.
— С чего это вдруг я должна выходить за человека с кружевными манжетами и одержимостью красотой?
Теперь, приглядевшись, Эсме заметила, какая у Генриетты изумительная улыбка.
— Но он вовсе не такой, каким его считают. Знаю, у него репутация фата и любовь к красивой одежде. Но Дарби — вполне разумный человек. Пожалуйста, хотя бы подумайте о возможности стать его женой.
— Он не делал мне предложения, — подчеркнула Генриетта. — И не сделает. Мужчины хотят иметь собственных наследников. Я останусь старой девой.
— Только не Дарби! Дарби терпеть не может детей! Слышали бы вы, как он распространялся на эту тему, прежде чем взял на себя ответственность за сестер. Можете вы представить, чтобы Дарби заинтересовался уродливой, безволосой, красной обезьянкой, как вы описывали новорожденных?
— Да уж, представить трудно, — усмехнулась Генриетта. Эсме быстро повернула голову.
— А вот и он! Дарби, скажите, что вы думаете о детях?
В утреннем свете Дарби казался еще более элегантным, чем накануне, если это только было возможно, конечно. Перёд его жилета украшала вышивка, а на запястьях красовались дорогие кружева.
Остановившись на пороге, он поклонился.
— Если я сообщу, что мне пришлось уже дважды переодеваться из-за несчастной способности Аннабел разбрызгивать завтрак во всех направлениях, это ответит на ваш вопрос? Доброго вам дня, леди Генриетта.
Он склонился перед Эсме, и Генриетта сразу увидела, что он отметил ее распухшее от слез лицо.
— Возможно, будь Аннабел вашей дочерью, вы говорили бы по-другому, — предположила Эсме.
Дарби передернулся.
— Вряд ли. Я не испытываю никаких теплых чувств к детям, — страдальчески усмехнулся он. — И не желаю ни ответственности, ни трудностей, сопряженных с их воспитанием.
Генриетта невольно улыбнулась.
— Но я не вижу особых трудностей. Большинство отцов редко видятся со своими отпрысками и не очень-то стараются заняться их воспитанием.
— Нет, — твердо объявил он, — я счастлив сказать, что не имею никакого интереса к продолжению рода.
Не будь у него столь четко очерченного подбородка, Генриетта посчитала его не кем иным, как пустым бездельником.
Но видимо, силы воли ему не занимать. И до чего же красиво сидят на нем брюки! Совсем не как на уилтширских джентльменах!
Эсме попыталась подняться, и Дарби, немедленно оказавшийся рядом, помог ей.
— Как вы себя чувствуете? — встревожено спросил он. Эсме стыдливо потупилась.
— Боюсь, я изливала свою утомительную историю Генриетте. И проделала с вами то же самое прошлой ночью. Я вас предупреждала, — с кривой улыбкой пробормотала она, — что стала настоящей плаксой.
Генриетта тайком вздохнула, восхищенная его очаровательной улыбкой.
Эсме хлопотливо возилась с шалью.
— Пожалуй, я ненадолго поднимусь к себе. Нет, не трудитесь меня сопровождать. Я вернусь сразу, потому что сейчас явятся обещанные няни, верно? Кроме того, агентство по найму обещало прислать хотя бы одного кандидата на должность садовника. Прошу меня простить, Генриетта. Я оставляю вас без должного присмотра ровно на две минуты.
Уходя, она нагнулась и прошептала ей на ухо:
— Видите? Никаких детей.
— Могу я предложить вам чашку чая, сэр? К сожалению, он уже остыл.
Дарби уселся напротив Генриетты и оглядел ее платье.
— Нет, спасибо. То, что надето на вас, сшито в деревне?
— Да. А ваш костюм сделан в Лондоне?
— Ссыльными парижанами.
— В этом случае не стану трудиться давать вам адрес миссис Пиннок. Боюсь, вы найдете ее французский отнюдь не блестящим.
— И ее портняжное искусство, вероятно, тоже, — усмехнулся он. — Я искренне благодарен вам, леди Генриетта, за то, что помогаете мне выбрать няню. Боюсь, сам я совершенно беспомощен в подобных делах.
Появившийся на пороге Слоуп, дворецкий леди Роулингс, объявил:
— Няни уже здесь, мистер Дарби. Звать их поочередно?
Дарби повернулся к Генриетте: — Лучше, чем выслушивать всех сразу, верно?
— Абсолютно.
Слоуп поклонился, вышел и вернулся с грузной женщиной с огромным унылым носом и мощной грудью, скромно одетой во все черное. Жизнерадостное приветствие Дарби, казалось, сильно подействовало ей на нервы. Мрачно оглядев его кружевные манжеты, она громко фыркнула и с этой минуты обращалась исключительно к Генриетте. Та с одного взгляда поняла, что миссис Брамбл абсолютно не подходит детям, и слушала ее речи вполуха, пока няня не завершила свою речь:
— Как вы видите, мадам, я считаю, что жизнь ребенка должна управляться и руководствоваться наивысшими христианскими принципами. Как член одной из лучших методистских семей Аппер Климптона, могу вас заверить…
Генриетта порозовела, сообразив, что миссис Брамбл ошибочно предположила, будто она замужем за мистером Дарби и сохранила семейный титул после свадьбы. Что же, в чем-то она права. Ни одна молодая незамужняя женщина не осталась бы наедине с мистером Дарби!
Дарби бросил на нее быстрый смеющийся взгляд.
— Вот как? Похоже, именно такую няню я искал для своих детей, миссис Брамбл. Видите ли, я заметил в речах нашей предыдущей няни папистские тенденции.
Миссис Брамбл задохнулась.
— Именно, — мрачно подтвердил он. — Я воистину испугался за души своих детей.
