Цветущий сад - Пембертон Маргарет (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
— Слишком долго ждать целую неделю, — сказал он наконец, улыбаясь, и, подняв Нэнси на руки, понес к дому.
— Я решила, что это Джек. — Она обнимала его за шею, прижавшись щекой к темной шевелюре.
Он резко остановился.
— Если ты так же встречаешь его, я брошу тебя в море.
Нэнси завизжала, протестуя, когда он угрожающе направился к кромке воды:
— О нет! Пожалуйста, не надо! Никого в жизни я так не встречала!..
— Учти, я очень ревнив. — Он смеялся, но его глаза сохраняли серьезное выражение.
— Знаю, — прошептала она, изо всех сил обнимая его за шею. — И рада этому.
— Дай мне твои губы, — сказал он хрипло. — Я хочу тебя прямо здесь, но на берегу чертовски холодно.
— А как насчет того, чтобы у камина?
— Камин — это восхитительно, — согласился он, продолжая нести ее на руках и решительно направляясь к дому.
Они не стали терять времени. Быстро раздевшись, он яростно овладел ею, а она едва не потеряла сознание от охватившей ее страсти. Когда его блаженство внезапно и бурно достигло наивысшего предела, она громко застонала, не заботясь о том, что Мария и Моррис находились в соседних комнатах, миссис Эм-броузил — на кухне и с минуты на минуту в дом мог войти Джек. Весь мир завертелся у нее перед глазами и канул в вечность.
Потом он лежал, опершись на локоть, и нежно водил пальцем по контурам ее прекрасного лица.
— Я думал, что там, в Нью-Йорке, мне все это только приснилось, — сказал он, и его губы тронула легкая улыбка. — Я даже не смел думать, что это может снова повториться.
— Но все сбылось.
— Да. — Он поцеловал ее с безграничной нежностью. — Знаю.
Она надела свитер и потянулась за брюками.
— Хочешь чаю?
Он усмехнулся:
— Теперь я вижу, что ты действительно наполовину англичанка. Да, я выпил бы чашечку.
Он был уже полностью одет, когда миссис Эмброузил вошла в комнату с чайным столиком на колесиках.
— Благодарю, — сказала Нэнси.
Глаза экономки удивленно расширились, когда она увидела босые ноги хозяйки и выражение ее лица.
Миссис Эмброузил поспешно удалилась. В отличие от Марии она была предана сенатору в не меньшей степени, чем его жене. Принимать мужчину в четыре часа дня! Она не могла смотреть сквозь пальцы на такие вещи. Миссис Эмброузил не понимала, как можно так вести себя. Она, конечно, сразу же узнала это смуглое, как у пирата, лицо. Рамон Санфорд, «Пантера-плейбой», мужчина, за которого ее любимая кинозвезда едва не вышла замуж в прошлом году. Она не предполагала, что миссис Камерон может водить дружбу с мужчинами такого сорта. Если слово «дружба» в данном случае вообще уместно.
— Поедем со мной сегодня же, — прошептал Рамон.
— Нет. Завтра я должна повидаться с отцом и обо всем рассказать ему.
Рамон оцепенел. Он не предполагал, что она будет говорить с отцом перед отъездом.
— Твой отец сделает все возможное, чтобы ты изменила свое решение, — сказал он.
— Знаю, но у него ничего не выйдет.
— Ты еще не знаешь, что он может сказать.
— Меня это не волнует. Что бы он ни говорил, я поступлю по-своему.
Нэнси подошла к нему. Без туфель она была ему по грудь. Рамон обнял ее, но его лицо было мрачным.
— Давай уедем сейчас же, Нэнси. Напиши отцу или позвони. Не надо встречаться с ним.
— Я должна. Я не смогу жить спокойно, если не сделаю этого. — Она прижалась к нему. — Я знаю, он рассвирепеет как бык, и потому не рассчитываю на его сочувствие. Он наверняка напомнит мне о старой вражде с твоим отцом. Но это ничего не изменит. Их отношения не должны нас касаться.
— Не стоит подвергать испытанию свою волю, — упорно настаивал Рамон.
Она засмеялась и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его.
— Все мой корабли уже сожжены. Я обо всем написала Верити и рассказала Джеку. Что бы ни говорил и ни делал отец, ничего изменить нельзя.
Она закрыла глаза и снова поцеловала Рамона, не видя взволнованного выражения его лица.
Встреча Нэнси с отцом явно была рискованным делом. Однако, зная отношения между Чипсом и его дочерью, он понимал, что, если они не поговорят, Нэнси потом будет мучиться всю жизнь. С другой стороны, если они встретятся…
Он чувствовал биение ее сердца на своей груди.
— Я люблю тебя, — сказал он страстно. — Никогда не забывай об этом.
— Не забуду. — Нэнси любила его всей душой.
Чай так и остался нетронутым. Рамон нежно целовал ее. Когда же они снова предались любви, казалось, их движения напоминают замедленную киносъемку. Они дорожили каждым мгновением, смакуя и растягивая во времени свою близость, как будто хотели запомнить ее навсегда. «Наверное, так бывает, когда хотят зачать ребенка», — подумал он, но затем вспомнил, что у нее больше не может быть детей. Не важно. Она нужна ему. Только с ней он узнал, что такое подлинная любовь. Понял, как прекрасно не только получать желаемое от женщины, но и отдавать ей всего себя. Испытал истинную страсть. Рамон вспомнил о маленьком толстом человечке в бостонском Сити-Холле, о его крикливости и равнодушии, о его способности любить и ненавидеть и испытал ранее незнакомое ему чувство — страх.
Когда он снова посмотрел на Нэнси, его лицо выражало твердость и непреклонность. Огонь камина освещал ее темные локоны. Ресницы, как два мягких черных крыла, оттеняли гладкую белизну ее щек. Он вспомнил, что говорил ей в Нью-Йорке. Если потребуется, он увезет ее насильно. Даже против ее желания. Ничто не разлучит их и уж, конечно, не коротконогий заносчивый мэр Бостона.
— Ты уложила веши в расчете на дальнее путешествие до Тобаго или в Акапулько? — спросил он, стараясь отделаться от мыслей о мэре Чипсе О'Шогнесси.
— Я просто сложила вещи, не думая о том, куда мы отправимся.
— А как? — В глазах его засветились веселые огоньки.
— Поездом до Акапулько или на яхте до Тобаго.
Улыбка на его лице стала шире.
— А если на самолете?
— Но до Тобаго нет авиарейсов.
— Если ты пилот, то можешь лететь, куда захочешь.
Нэнси рассмеялась:
— Значит, мы действительно можем улететь до заката?
— Как две птички, — сказал он и нежно поцеловал изгиб ее подбородка. Затем их губы встретились, и прошло немало времени, прежде чем они снова смогли продолжить разговор.
— Не будет ни корреспондентов, ни фоторепортеров? — спросила она, прижавшись лицом к его груди.
— Никого.
Она вздохнула и слегка коснулась пальцами его крепкой мускулистой руки.
— И чем же мы будем там заниматься?
— Любовью, — ответил он. — Будем наслаждаться счастьем.
— А ты не будешь скучать по Нью-Йорку, Парижу и…
—…по той жизни, которую я вел раньше? — закончил он улыбаясь.
— Да. — Она неотрывно смотрела в его глаза, ожидая ответа.
— Нет. Я уже достаточно повращался среди прожигателей жизни, — спокойно сказал он. — Это до двадцати лет забавляло меня, затем вошло в привычку. А сейчас уже надоело.
Поленья в камине потрескивали и шипели. Яркое пламя освещало комнату золотистым светом.
— От скуки я провел четыре месяца в Гималаях и еще полгода в ужасной экспедиции к верховьям Амазонки. Именно скука заставила меня участвовать в скоростных гонках на воде и состязаться в скорости и высоте полета на своем самолете. Риа Долтрис писала, что я самоубийца. Нет. Просто мне было скучно. Мне надоели глупые светские девицы, княгини-эмигрантки и дочери американских железнодорожных магнатов и сталелитейных королей. Я пресытился мимолетными, пошлыми связями. Пресытился сексом, но никогда не любил.
Он еще крепче прижал ее к себе, ощущая ее грудь на своей груди.
— Я не буду скучать по всему этому, — сказал он. — Я буду скучать только по тебе.
— Я всегда буду с тобой. — В ее тихом глубоком голосе звучала твердая уверенность. — Всегда.
— Давай вместе вернемся в Нью-Йорк, — предложил он наконец.
Она отрицательно покачала головой:
— Нет. Завтра я встречаюсь с отцом в Бостоне, а в субботу буду в Нью-Йорке, и мы больше не будем разлучаться.