Опасные забавы - Портер Маргарет Эванс (книга регистрации .txt) 📗
– Ты по-прежнему дружен со всеми этими знатоками искусства?
– Я общаюсь только с Томасом Хоупом, но остаюсь в нормальных отношениях с сэром Джорджем Бомонтом. А что бы ты хотел узнать?
– Я пытаюсь выяснить, где находится картина Греза. Портрет цыганки под названием «Озорница». Я желаю ее купить.
– Если ты намерен стать коллекционером французской живописи, то я могу помочь тебе приобрести очаровательную картину Ватто. Ее должны в скором времени выставить на продажу. Несомненно, она стоит гораздо дороже какого-то Греза.
– Я не намерен вкладывать в нее свое состояние. – Заметив удивленный взгляд приятеля, Джервас пояснил: – Я хочу вернуть ее прежнему владельцу.
Он еще не знал, во сколько обойдется его щедрый дар молоденькой танцовщице, и не был готов к ответу на жестко поставленный вопрос. В сущности, он сам не понимал, что делает.
Мистер Джаспер Даффилд сумел справиться с юным лордом Свонборо и приучил его к жизни по расписанию. Тем самым он сразу завоевал доверие Джерваса и всех слуг. Прежде не управляемый и своевольный мальчишка теперь вставал в определенное время, на два часа раньше своего опекуна, и до завтрака посвящал два часа занятиям. В полдень он и его гувернер обычно покидали особняк Солуэй, а к вечеру его энергия обычно иссякала, и он редко попадался на глаза Джервасу.
Зайдя как-то утром в столовую, Джервас дружелюбно улыбнулся молодому человеку в очках, с появлением которого в доме восстановился порядок.
– Добрый день, мистер Даффилд. Я мечтаю услышать ваш отчет о вчерашней учебной экскурсии.
Ниниан поддел на вилку большой кусок бекона.
– Мы смотрели мрамор Элджина. Эти древности на редкость важны, правда, Джап?
– Конечно, милорд, и я счастлив, что вы разделяете это мнение.
Темноволосый молодой человек улыбался чаще, чем можно было ожидать от гувернера, очевидно потому, что уже в первую неделю общения с лордом Свонборо одержал победу и зарекомендовал себя хорошим педагогом и воспитателем. Он не придавал значения формальностям, что очень понравилось его ученику, а их прогулки по Лондону оказались интересными и полезными.
– Не забудь, – лукаво добавил Ниниан, – я пошел только потому, что ты согласился взять меня с собой и пойти туда, куда я хочу. Я решил отправиться с тобой в Седлерз-Уэллз, чтобы ты мог познакомиться с мадемуазель.
– Театр заканчивает свой сезон и скоро закроется, – вставил Джервас.
Однако это сообщение не ослабило решимости юного лорда, и он не замедлил откликнуться:
– В таком случае мы с Джапом пригласим ее в сады с минеральными источниками. – Он повернулся к мистеру Даффилду и продолжил: – Мадемуазель, конечно, француженка, но очень мила. И хорошенькая.
– Я так и понял, милорд. Когда вы допьете чай, то можете вернуться в классную комнату и закончить свое сочинение.
Ниниан сделал последний глоток, отставил пустую чашку в сторону и поднялся из-за стола. Он не просто подчинился указаниям наставника, но сделал это совершенно безропотно. «Какое достижение, и как-легко гувернер сумел этого добиться!» – подумал Джервас.
– Вы не разрешите мне взять молодого лорда в Айлингтон, ваша светлость? – обратился к герцогу мистер Даффилд. – Я полагаю, что смогу совместить осмотр систем водоснабжения Нью-Ривер с рассказами о римских акведуках.
– Вы очень находчивы, – одобрительно заметил Джервас. – Нет, я не против поездки в Айлингтон, но Ниниан не должен попусту беспокоить мадемуазель де Барант. Если он так хочет ее повидать, то напомните ему, что днем у нее репетиции.
Джервас разделял восхищение племянника Розали и тоже мечтал с ней встретиться. Но он никак не мог отделаться от чувства вины за свое излишне вольное поведение во время их последнего свидания. Вряд ли он совершил преступление, поцеловав ее, убеждал он себя, но подозрение, что она восприняла его поступок иначе, мучило его. Теперь подходящим поводом для новой встречи станет возвращение картины Греза, которую еще предстояло отыскать, так что торопиться ему было некуда.
Он уединился в библиотеке, где его ждали утренние газеты. Новости из Виндзора были одна другой хуже. Король получил от умирающей дочери кольцо с выгравированной надписью и долго безутешно плакал. После этого его состояние здоровья резко ухудшилось. Он нездоров, сообщали газеты, и это многозначительное определение вновь напомнило англичанам слухи о безумии короля.
Придворные медики регулярно публиковали бюллетени о здоровье его величества и за всю неделю ни разу не попытались скрыть горькую правду. Тяжелая болезнь возобновилась, и тревога короля за принцессу Амелию сделала его пугающе безвольным и непоследовательным. Монарх не смог подписать акт о продлении парламентских каникул или исполнить свой долг, обратившись к обеим палатам. Первого ноября парламент собрался в Вестминстере. На следующий день умерла принцесса Амелия, и правительственный кризис усилился. Ее отец окончательно разболелся, и в его выздоровление уже никто не верил. И лорды, и простолюдины могли проголосовать лишь за двухнедельный перерыв в работе парламента. За это время виги объединились вокруг принца Уэльского и шумно требовали билля о регентстве, а тори постоянно расспрашивали врачей о здоровье короля, надеясь получить благоприятные сведения, способные предотвратить столь решительные меры.
Джервас отказался от членства в верхней палате. Ничто больше не удерживало его в Лондоне, и он ощутил, что мечтает вновь уехать в замок Хабердин. В клубах кипели политические споры, не отставали от мужчин и хозяйки салонов. Но для Джерваса эти страсти не шли ни в какое сравнение с буколическим очарованием Нортхемптоншира. В глубине души он считал, что регентсво неизбежно, но предпочитал не высказываться по этому поводу, во всяком случае до голосования.
Как-то в хмурый полдень, проезжая по городу и глядя на низко нависшие серые облака, он, повинуясь внезапному импульсу, направился в Айлингтон. Когда его экипаж приблизился к Оуэнз-Рау, он решил, что ему стоит выяснить, дома ли Розали де Барант.
Он осторожно дернул поводья и заставил лошадей повернуть. Ему захотелось как-то оправдать свое появление в глазах Розали, и он подумал, что ему надо поподробнее расспросить девушку о пропавшей картине Греза, и тем самым облегчить поиски.
