Вопреки небесам - Рэнни Карен (электронные книги бесплатно .TXT) 📗

— Ну и как ты намереваешься возместить ущерб, Чарли?

Собственно говоря, преступление было не слишком тяжким, поэтому человек, стоявший перед Хью, даже не потрудился опустить глаза или согнать с лица улыбку, растянувшую его рот от уха до уха. Чего ему стыдиться? Для того и существуют праздники, чтобы напиваться. А судить его и определять наказание — это обязанность лэрда, тут уж ничего не поделаешь. Чарли знал Хью Макдональда с детства. Мальчишками они вместе играли в рыцарей, жалея, что миновала пора крестовых походов, и мечтая поскорее вырасти, чтобы поубивать всех англичан. В юности они предавались мечтам о нежных белокурых красавицах, хотя на самом деле их подружками становились грубые скотницы. И если Чарли не ошибается, а за двадцать лет дружбы можно изучить характер любого человека, наказание будет состоять в том, что его заставят хорошенько поработать, чтобы он помнил о вреде пьянства до следующего праздника.

Не удивила его и форма вынесения приговора. Лэрд громогласно объявил свое решение, но в его тоне не было злобы, горечи или осуждения, направленного против Чарли лично, только уверенность и сила, как приличествует вождю клана. Недаром Хью Макдональд слыл справедливым человеком.

— Итак, Чарли, несколько ближайших дней ты будешь чинить крышу у Мэри Фионы. Если и это не поможет, я велю ей подыскать тебе другое занятие. Главное — заставить тебя попотеть. Говорят, нет лучшего средства от пьянства, чем труд в поте лица.

Во взгляде, которым подсудимый обменялся с судьей, сквозили добродушная усмешка и легкое сожаление. Кажется, совсем недавно они с Хью веселились напропалую, поднимая по ночам такой шум, что добропорядочные хозяйки Ненвернесса, не найдя другого средства призвать их к порядку, выливали на них ушаты помоев. Но та благословенная пора давно миновала. Оба выросли, вот только Чарли не уверен, что рад этому. Зачем торопиться? Он еще успеет выбрать себе жену из сотен молодых здоровых девиц, разгуливающих по Ненвер-нессу. Впереди уйма времени, чтобы обзавестись крепкими сыновьями, которые будут в поте лица обрабатывать богатые земли вокруг замка, и миловидными дочерьми, которые будут хихикать, краснеть и поддразнивать друг друга. Да, времени достаточно, со вздохом подвел итог i своим рассуждениям Чарли, покосившись на Мэри Фиону, хорошенькую вдовушку на несколько лет моложе его. Вид у нее был очень сердитый, она упорно не глядела в его сторону. Чарли поднял глаза на Хью, успев заметить, как губы у того чуть дрогнули. От этой улыбки, случалось, замирало не одно девичье сердце. Как жаль, что все позади!

Беда в том, рассуждал про себя Хью, что нынешнее наказание окажется столь же безрезультатным, а провести несколько дней под бдительным оком Мэри Фионы намного хуже, чем денежный штраф.

Невзирая на внушительные размеры, в душе Чарли остался ребенком, в своем поведении он руководствовался одним эгоистическим принципом «я хочу». Если бы Хью не заботила судьба друга, он бы просто наложил штраф, достаточный, чтобы на несколько месяцев отвадить его от выпивки, от ночных оргий, когда запоздалые гуляки вроде Чарли носятся по Ненвернессу, оглашая воздух непотребными криками. Нет, Хью не был сторонником абсолютной трезвости, но между беззаботным детством с его проказами и старостью, когда о них только вспоминаешь, лежит зрелый возраст, которому приличествует умеренность. И Чарли пора это усвоить.

Судный день был для Хью сущим наказанием. Он не любил выступать в роли арбитра, единственного и непогрешимого, хотя, по сути, являлся таковым для всех обитателей Ненвернесса. В отличие от него эти люди были сплошь невежественны, никогда не бывали в Европе, не могли даже представить, что за воротами замка существуют другие правила и иная судебная система. В глазах соплеменников Хью Макдональд был одновременно судьей и исполнителем приговора. Если приговор по большей части оказывался мягким, то это лишь говорило о природных качествах лэрда и полученном им образовании, а вовсе не о пренебрежительном отношении к своим обязанностям.

С годами Хью все больше убеждался, что он человек скорее многогранный, чем противоречивый. Ему бы следовало родиться лет на двести раньше, причем в Италии, тогда они с Леонардо да Винчи стали бы современниками и могли бы запросто общаться. Хью представлял себя в эпоху Возрождения, с кинжалом или томиком сонетов, изучающим человеческую натуру, ищущим ответа на извечные вопросы. Ради такой жизни он не задумываясь пожертвовал бы всем, что у него есть. Но время не повернуть вспять.

Вместо этого он вынужден демонстрировать миру лишь одну сторону своей сложной натуры из опасения, что его неправильно поймут. Он бы предпочел войти в историю благодаря вкладу в науку, однако потомки будут вспоминать Хью Макдональда прежде всего как снисходительного правителя Ненвернесса. Его образованность останется незамеченной, через пятьсот лет все забудут о его пытливом уме. Будущие поколения запомнят его таким, как сегодня, — восседающим за столом и творящим правосудие над людьми, которые редко грешат по-настоящему.

А таких на свете большинство, рассуждал Хью, глядя на соплеменников с некоторой иронией. Им чужды подлинные трагедии и страсти, а готовность, с которой они обсуждают чей-то мелкий проступок, свидетельствует о пороке вполне невинном — жажде сплетен. Однако Макдональд ничем не выдал своих мыслей, лицо оставалось таким же бесстрастным, когда он приготовился выслушать женщину, обвинявшую мужа в измене.

Отправляя правосудие, Хью порой вторгался в область служителей Бога, как, например, сейчас.

Виновный, невзрачный на вид, стоял перед столом, теребя в руках шапку и не поднимая глаз от земли. В отличие от Чарли он явно терзался муками совести. Его жена была удручена не меньше.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание?

На мгновение у Хью мелькнула мысль, насколько хороша собой должна быть женщина, чтобы ради нее терпеть наказание. Супружеская измена считалась в Шотландии тяжким грехом, так же относились к ней и в Ненвернессе. Шотландцы справедливо полагали, что мужчина, нарушивший обет, данный перед алтарем, не способен держать слово и вызывает подозрение. А поскольку замок находился вдали от прочих селений, его жители, которые составляли единую семью, не могли позволить себе такую роскошь, как мужчины-гуляки. Умом Хью все это понимал и сказал именно то, чего от него ждали. И прелюбодея, и его подружку ждало унизительное телесное наказание. Мужчине полагалось шесть ударов плетьми, к женщине отнесутся чуть более снисходительно.