Хранитель мечты - Уильямсон Пенелопа (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
Тогда он опустил оружие, медленно и как бы неохотно, бросил его на крышку видавшего виды походного сундука.
Ему было интересно, как девушка отреагирует на это. Он увидел, что веки ее опустились, а туго натянутые на шее сухожилия расслабились от облегчения. Тонкие ноздри на мгновение раздулись, грудь поднялась особенно высоко — и, наконец, она притихла.
— Я развяжу тебе рот и вытащу кляп, но только при условии, что ты не станешь осыпать меня проклятиями, — сказал он на уэльском наречии.
Ярость вновь вспыхнула в глазах девушки. Она вскинула голову резким возмущенным рывком.
— В таком случае... — Рейн пожал плечами и отвернулся.
Ей удалось выдавить из себя невнятный полузадушенный звук. Когда Рейн снова посмотрел на нее, она энергично кивала.
Он присел на борт прямоугольного деревянного ящика, внутрь которого был вложен тюфяк. В непосредственной близости от девушки было заметно, что со времени их последней встречи она успела привести себя в порядок. Во всяком случае, теперь от нее пахло не коровником, а морем... впрочем, ее настроение от этого ничуть не улучшилось. Рейн осторожно просунул лезвие кинжала под тряпку, уродующую рот девушки, и рассек прочный лен.
Не без усилия ей удалось вытолкнуть кляп. Освободив рот, она какое-то время двигала челюстями, стараясь глотнуть. У нее был настоящий рот, а не ротик: с губами такими полными, что они казались припухшими. Рейн следил за девушкой, мысленно ведя счет. Ему удалось досчитать только до трех.
— Ах ты, грязный, вонючий сучий потрох!
Он немедленно сунул кляп обратно и взялся за тряпку, заметив:
— А ты — жалкая лгунья.
Девушка опять резко покраснела и отвернулась, ио Рейн успел заметить блеск слез в ее глазах.
— Как насчет второй попытки? — поинтересовался он, усмехаясь с едкой иронией.
Она кивнула едва заметно, продолжая зарываться лицом в туго набитый соломой бок тюфяка. Поскольку Рейн вставил кляп на совесть и не торопился вынуть его, пару минут спустя девушка подняла голову и посмотрела на него.
Он снова ошибся... В ее глазах не было и намека на слезы. Возможно, она вообще не умела плакать.
Снова он освободил ее рот от кляпа. Она продолжала смотреть в упор, и он почти что слышал мысли, которыми была полна темноволосая голова. Девушка хотела проклинать его. Она хотела осыпать его оскорблениями и изнемогала от этого желания. Она была теперь даже не красной, а бурой от усилия удержать рвущиеся наружу ругательства.
— Вот так-то лучше, — заметил он. — Нарушить данное слово — проступок прискорбный. Я бы даже сказал, это тяжкий грех.
Пока он говорил, девушка терлась своим выразительным ртом о платье на плече. Однако губы ее не настолько онемели, чтобы она тут же не отрезала в ответ:
— У нас в Уэльсе есть поговорка: «Врагу дают обещание только для того, чтобы его нарушить»!
Что ж, Рейн готов был признать за ней бойкость языка, но считал, что это качество не для шлюхи. Женщины такого рода не стали бы хуже, даже если бы Бог набил их головы не мозгами, а соломой. С них было довольно белокурой шевелюры и аппетитных форм... ну и постельной готовности, пусть даже притворной. У девчонки не было ни одного из этих трех достоинств. Рейн задался вопросом, уж не укусила ли его оруженосца вошь, зараженная слабоумием. Иначе с чего бы Талиазину пришло в голову тащить в его шатер это злополучное создание?
— Если ты намерена промышлять своим ремеслом в Англии, — заметил он, — то учти, что мы здесь предпочитаем шлюх другого рода. Замешенных на меду, а не на горчице с перцем.
— Я не шлюха! — вырвалось у девушки.
— Да ну? Тогда объясни, что ты делаешь в моем шатре... — Рейн усмехнулся и добавил: — И в моей постели.
— О Господи! — воскликнула она с досадой. — По-твоему, похоже, что я оказалась здесь по своей воле?
Рейн не удержался от смеха, хотя и находил глупым вид оскорбленной невинности, который она напускала на себя. Очевидно, что-то было у нее на уме. Или она набивала себе цену перед ним как перед возможным покровителем, или искала случая всадить кинжал ему в спину. Ни та, ни другая перспектива его не устраивала.
Он встал и начал рыться в сундуке в поисках фляжки с вином, одновременно отыскивая ногой стул. У него по-прежнему ныло все тело, и он чувствовал, что сразу задремлет, как только обопрется обо что-нибудь спиной, поэтому просто подтянул стул и поставил на него ногу, облокотившись о колено. Зубами вытянув пробку, он сделал несколько жадных глотков и протянул фляжку девушке с недвусмысленным кивком.
— Я не столько выпью, сколько пролью, если ты не побеспокоишься развязать мне руки.
— Это верно, — согласился Рейн, мысленно пообещав себе, что не развяжет ее, пока она об этом не попросит очень вежливо, даже униженно. — Кстати, чего ради ты позволила моему оруженосцу проделать такую штуку? Намеренно? Хотела вызвать во мне жалость? Если так, это не сработало. И не возбудило меня, если такова была твоя цель. Я не признаю в постели всяких ремней и веревок...
— Так, значит, он твой оруженосец! — перебила девушка. — Этот мерзкий, подлый предатель... он назвал себя бардом! Только бы мне добраться до него! Уж я бы выпотрошила его и кишки скормила собакам! Да как он смел опозорить звание барда... впрочем, он, конечно, соврал... точно так же, как и о том, что он родом из Уэльса. Ни один кимреянин не опозорит себя, служа тебе подобным!
— Не слишком ли возвышенно все это звучит в устах женщины, которая отдается первому попавшемуся мужчине за глоток эля?
Челюсти у нее были на редкость крепкие для представительницы слабого пола, и она стиснула их так, что на щеках вздулись желваки.
— Я-не-шлю-ха!
Рейн промолчал, продолжая потягивать из фляжки вино. Его не удивило, что даже один вид женщины, пусть даже такой сварливой, заставляет его мужскую плоть подрагивать, удлиняться и утолщаться: он слишком долго был без женщины, кроме того, хорошее сражение всегда заводило его сильнее, чем призывное покачивание бедер. Он начал всерьез настраивать себя на то, чтобы взять девушку, даже если потребуется оставить ее связанной, а в рот снова сунуть кляп.
Пока он размышлял, она вела себя тихо, сохраняя на лице довольно бесстрастное выражение. Наконец она сделала глубокий вдох и обратилась к нему:
