Изгнанник - Бенцони Жюльетта (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
– Быстро уходим! – сказал он, потянув. Адриана за рукав. – Мне хочется есть и пить! Пойдем сейчас ко мне, обсудим все, а завтра ты пойдешь к своей сестре и передашь ей от меня записку!
Двое удалялись по дороге вдоль высокой изгороди, отбрасывающей на дорогу прохладную тень, оставляя дом Мари-Дус в покое, тишине и мирном одиночестве.
Когда Гийом объявился в Бресте, он с огорчением узнал, что «Победоносный» – корабль, на котором Феликс де Варанвиль служил капитаном второго ранга, – поднял паруса уже неделю назад и отбыл с Секретной миссией, о которой никто не мог сказать ничего определенного, кроме того, что на борт было взято изрядное количество продовольствия и боеприпасов. Нет сомнений в том; что раньше чем через несколько недель он в порт не вернется.
Посланнику Розы не оставалось больше ничего другого, как вернуться в Тринадцать Ветров как можно быстрее, чтобы избежать необходимости доказывать свою невиновность и объясняться за слишком длительное отсутствие. С некоторого времени у Агнес появилась странная привычка задавать вопросы…
Глава IV ЧУЖЕСТРАНЕЦ
Приближалась осень. В вазе, установленной рядом с надгробной плитой, Габриэль разместил ветки душистого вереска, последний раз перекрестился и тихо вышел из часовни, неслышно прикрыв за собою дверь. Собака поджидала его невдалеке. Все это время она, уютно устроившись на увядшей траве, сладко спала, но, услышав шаги хозяина, тут же вскочила и подбежала к нему. Он потрепал шелковистое теплое ухо, более нежное по сравнению с жесткой щетиной на спине, – пальцы его ощущали этот приятный контраст. В знак благодарности за эту ласку собака лизнула его влажным шершавым языком.
Габриэль поднял голову, чтобы проследить путь серых облаков, торопливо бегущих друг за другом по краю неба. Если судить по длинным черным бороздам, подпиравшим с земли огромный темный свод, края которого были как бы изгрызаны зубами огромного чудовища, то там, на островах Сен-Маркуфа, похоже, уже хлынул ливень. Ветер усиливался и здесь, да и дождь не заставил себя ждать. Запахи морских водорослей и тины смешались с другими, более нежными и изысканными: запахами утесника, вереска и поздних папоротников:
Вся эта растительность в изобилии блистала на той стороне песчаной равнины, покрытой то там, то здесь яркими сиреневыми пятнами и желтыми солнечными букетами, такими же плотными и густыми, как кудрявая шевелюра. Но там – дальше и выше за линией деревьев – эта растительность прерывалась зияющими на земле ранами, оставшимися от возвышавшегося здесь когда-то большого строения. На его месте только и осталась теперь неухоженная земля.
Габриэль решил подождать еще немного. Он не мог допустить и мысли, что его «демуазель» не придет, что она забудет этот двенадцатый день сентября – день, отмеченный годовщиной смерти ее матери. В прошлом году она очень рано приехала в коляске в сопровождении своего супруга, Тремэна. Когда-то ему стоило только появиться, как она, забыв обо всем на свете, приняла, как дар небес, возможность отдать свою руку и сердце этому человеку – внуку торговца солью. Она, чьи предки сопровождали герцога Гийома на викторианские битвы, на корабль-змею, перед которым признали себя побежденными англосаксонцы…
К этому часу сумерки уже опустились, придав окрестностям еще более мрачный вид… Тем не менее, прежде чем вернуться дамой, Габриэль решил пройтись до того самого места, которое он и раньше, и теперь называл «замок», тем более что до него оставалось идти совсем немного… Обычно это составляло непременную часть его паломничества. Его собака, растянувшись в двух шагах от него, очень заинтересовалась пучком дикого щавеля, упрямо пустившего свои корни на краю маленького болотца, которое становилось озером, когда приходили затяжные осенние дожди. Он свистом подозвал ее. И так, друг за другом, они шли по тропинке. Когда-то это была прекрасная аллея, обсаженная благородными соснами, тянущаяся через графский парк. Аллея уходила все дальше, теряясь среди лесной поросли, колючих кустов ежевики и терновника. Путник подумал, что если бы не слово, которое он себе дал, то следовало бы давно вернуться и в следующий раз прийти сюда с косой и топориком, дабы иметь возможность сохранять верное направление.
После нескольких минут ходьбы взгляду открылся пейзаж, в центре которого вместо античного замка графа де Нервиль зияла пустота, окруженная пышными деревьями, скрюченными от бурь и суровых ветров.
Сейчас, как и раньше, когда он приходил на это священное место, сердце Габриэля сжалось. В такие минуты он хотел быть совершенно один на этой земле, чтобы испытывать подобные чувства: досада от пережитых страданий и злодеяний, которые происходили здесь в предыдущие эпохи, терзала ему сердце, но воспоминания эти были дороги ему, потому что по крайней мере он жил тут рядом с мадемуазель Агнес, Правда, при этом она оказывала ему немногим больше внимания, чем, скажем, своей кобыле или портретам в галерее. Но несмотря на это, Габриэль чувствовал себя счастливым, видев ее ежедневно, потому что тогда еще не ведал, что случится потом. А сейчас он так об этом сожалел!
Земля до сих пор никем как следует не была выровнена Оставалось несколько увесистых камней, выживших по сравнению с другими, которые были поглощены морем в широких запрудах Шербурга, согласно повелению последней из рода Нервилей. Их было множество у входа в винный погреб и подземелья. Они грудами были свалены у этих дыр, чтобы заблудившийся путник, по неосторожности не заметив их, туда не свалился, а теперь вот уже пять лет, как плющ и злаки хорошо прижились тут, придав окрестностям немного поэзии. Невдалеке медленно зарастало молодой зеленью огромное черное пятно от большого кострища, где в те дни огонь пожирал строительные балки, потолочные перекрытия и деревянные панели стен.
Габриэль направился к старинной коновязи, где он любил присесть и помечтать, вновь воскрешая в памяти прошедшие годы. И вдруг он заметил, что его опередили: какой-то человек, уже удобно устроившись там, сидел, наклонившись вперед, и держа свою трость между колен, и смотрел в даль.
Это был чужестранец, возможно, путешественник. Хотя никакого вьючного животного или другого средства передвижения не было заметно нигде рядом, его запыленные сапоги свидетельствовали о том, что он преодолел длинный путь, прежде чем оказался здесь. Погруженный в свои размышления, он не ждал прихода Габриэля, и поэтому тот смог внимательно рассмотреть чужестранца, пока полностью не удовлетворил свое любопытство.
Габриэль пришел к выводу, что это старый моряк. Он догадался об этом не только по его синей форме, натянутой на широкие плечи и свидетельствовавшей о большой физической силе, или по лицу, видимому только в профиль и напоминающему нос корабля, который лишь ураганные океанические ветры могли до такой степени закоптить, но и также по тем скрытым признакам, что всегда позволяют узнать мореплавателя. У Габриэля была когда-то маленькая сеть, благодаря которой он зарабатывал себе на жизнь, ловя ею рыбу. Поэтому он с полным основанием чувствовал себя собратом всех мореходов, особенно из Королевского флота, как это, без сомнения, было и в данном случае. По всему было видно, что чужестранец – дворянин. Его руки, сильные, но тонкие, обрамленные белыми кружевными манжетами, пренебрежительно изогнутые дугой губы и аккуратно причесанные каштановые, кое-где поседевшие волосы, собранные на затылке в пучок и убранные в мешочек из гладкой кожи, а также стянутые лентой из черного шелкового фая, говорили о том, что речь не идет о каком-то судейском крючке или о торговце. К тому же, лучше рассмотрев его, Габриэль заметил треуголку из дорогого фетра, обрамленную золотым галуном, покоившуюся рядом на покрытом мхом камне. Что мог делать здесь этот чужестранец?
Обеспокоившись тем, что уединение, единственным хранителем которого он себя считал, нарушено, молодой человек решительно направился к незнакомцу, который, заслышав шум шагов, повернул навстречу подходящему свое лицо, слишком выразительное, чтобы можно было его быстро забыть: скорее округлое, но с большим мясистым носом, кончик которого был как бы расщеплен пополам, и мощной челюстью, с обозначенными глубокими морщинами, свидетельствовавшими о том, что обладающий ими человек привык повелевать и властвовать, что, однако, не мешало всему этому в совокупности производить веселое, добродушное и дружелюбное впечатление. Это лицо умело улыбаться и не было лишено очарования, отметил Габриэль до того, как чужестранец обратился к нему:
