Завоевание куртизанки - Кэмпбелл Анна (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
– Я не думал, что ты можешь чего-то бояться, Верити.
«Я боюсь вас», – с отчаянием призналась она себе и ахнула – он бесцеремонно посадил ее в дамское седло.
С огромным усилием она сдержалась и не закричала.
Лошадка была невысокой, но земля казалась так далеко внизу, что закружилась голова. Верити глубоко вздохнула, сдерживая приступ тошноты, и, чтобы не упасть, ухватилась за седло.
– Ангус! – крикнул Кайлмор стоявшему поблизости гиганту, заметив, что лошадь готова сбросить неудобный груз.
Гигант схватил поводья и ласково заговорил, успокаивая беспокойного демона под седлом Верити. Кайлмор положил затянутые в перчатки руки по обе стороны от напуганной ученицы. Ощущение его близости растопило ледяной паралич, лишавший ее способности сдвинуться с местами Верити попыталась соскользнуть с седла.
– Прекрати это, – тихо посоветовал Кайлмор, наклоняясь, чтобы удержать ее в седле. – Ты испугаешь лошадей.
Возмущение его наглостью преодолело даже не покидавший ее страх. Как она ненавидела герцога. Страх и ненависть боролись в ее трепещущей душе. Если бы только тогда в Уитби она вырвала у него пистолет и всадила пулю в его черное сердце. Она вскинула голову и посмотрела Кайлмору в лицо.
– Я испугаю лошадей! – в ярости повторила она.
– Да. Они простодушные существа. Истеричные женщины заставляют их нервничать.
Он решительно сунул ее ноги в стремена и, положив руку на поясницу, заставил Верити выпрямиться. Она напрасно пыталась не замечать этого теплого прикосновения.
– Ты слишком напряжена. Расслабься.
– Вам легко говорить, – с обидой сказала она, стараясь не шевелиться.
Как она удержится в седле, когда это проклятое животное пойдет? Она упадет, и копыта пони растопчут ее. Верити закрыла глаза и подавила следующий приступ тошноты.
Кайлмор вздохнул и принялся поглаживать пленницу по спине. Каждый нерв в ее теле откликался на круговые движения его руки.
– Я не могу посадить тебя к себе, – с сожалением сказал он. – Пони едва выдерживает мой вес. А дорога слишком плохая и неровная.
Она почувствовала, как отхлынула кровь от щек, унося даже сердитый румянец. Открыв глаза, она взглянула на пони. Огромный серый жеребец герцога пасся неподалеку и казался по крайней мере в десять раз больше, чем исчадие ада под ее седлом.
Должно быть, по ее лицу Кайлмор догадался о ее мыслях.
– Именно так. А теперь смелее. Дальше мы поедем на пони.
Свободной рукой он отодрал ее пальцы, вцепившиеся в луку седла, и положил их на жесткую гриву животного. Пони беспокойно переступал ногами.
Кайлмор что-то успокаивающе прошептал ему по-гэльски. Верити оскорбило, что герцог абсолютно таким же тоном уговаривал ее саму не слезать с седла. И еще более оскорбительным было то, что животное оказалось таким же сговорчивым, как и она.
– Я не могу, – дрожащим голосом сказала она.
– Можешь. Я поведу твоего пони. Ты в полной безопасности. Только держись. Хочешь, можешь прочитать молитвы, если это тебе поможет.
– Ничто мне не поможет, – с капризными нотками в голосе сказала она.
Он коснулся ее щеки.
– Смелее, Верити. Раньше тебе всегда хватало смелости.
Простое дружелюбие этого жеста настолько удивило ее, что она только через несколько минут поняла другое, еще более поразительное. Он похвалил ее за что-то, не имеющее никакого отношения к знойной красоте Сорайи.
Он уверенно произносил своим звучным голосом ее имя – Верити.
К тому времени, когда она осознала эту поразительную перемену, их маленький караван пустился в путь, и ее пони покорно тащился позади Кайлмора.
Красота ранит больнее, чем клинок. Как бы ни старался Кайлмор, он не мог заглушить острую боль в сердце, шутя разрушавшую броню, которой он окружил себя за годы отстраненности.
Сидя на широкой спине своего пони, он смотрел на холмы Шотландии, озаренные золотым сиянием уходившего лета, и гнал прочь тяжелые воспоминания, полные ужаса и горя. Но они преодолевали его слабую защиту и проникали в душу. В невыразимой муке Кайлмор закрыл глаза.
С семилетнего возраста он никогда не заезжал так далеко на север. Он забыл свежесть воздуха, бесконечные гряды гор, растворявшихся в голубой дали, просторное небо, красные ягоды рябины, пурпур вереска, тихую музыку вод. Он забыл эту непередаваемую красоту, яркой золотой нитью пронизывавшую его проклятое детство..
Красота.
Это единственная слабость, которую он никогда не мог преодолеть, пока не встретил Сорайю и не пал жертвой еще большей слабости. Конечно, вначале его к ней влекла красота. Он увидел ее в гостиной сэра Элдреда, такую изящную, прекрасную, гордую, и понял, что она должна принадлежать ему, и принадлежать вечно.
То, что он теперь узнал о ней, только усилило ненасытную страсть. Странно, за несколько дней тяжелого пути он узнал о ней больше, чем за все время, когда она играла роль покорной любовницы.
Он понял, что во многом Сорайя была притворством. Сорайя легко отдавала свое божественное тело и получала удовольствие. Сорайя была женщиной, любившей роскошь, и пришла бы в ужас от лишений и трудностей этого путешествия. Сорайя беспрекословно исполняла все требования своего любовника. Если бы его попросили одним словом охарактеризовать свою содержанку, он бы выбрал слово «сибаритка».
Верити же была создана из более крепкого материала.
Верити берегла свою чистоту, как скряга бережет свои сокровища. Ничего от соблазнительницы не отразилось на ее несгибаемой душе. Каждый раз, когда Кайлмор дотрагивался до нее, ему казалось, что она сейчас закричит. Или начнет кусать и царапать его, как дикая кошка. Конечно, Сорайя иногда кусалась и царапалась, но это была лишь роль в их любовных играх.
Верити переносила путешествие, не жалуясь. Решившись на похищение, он, как ребенок, предвкушал удовольствие от того, как его любовница, попав в тяжелое положение, станет капризничать и хныкать. Ее слабость, как ему казалось, оправдает жестокое обращение с ней. Но вопреки его предположению невольное уважение к похищенной им куртизанке росло с каждым днем. Это чертовски мешало ему, но он ничего не мог с этим поделать.
Она переносила испытания, которым он подвергал ее, но все еще продолжала бороться. Ему даже показалась забавным, что она чуть не сдалась, но не из-за какого-то его поступка, а из-за боязни сесть на пони.
Кайлмору не хотелось уважать ее. Наоборот, хотелось разжигать тот гнев, который толкнул его на этот безрассудный поступок. Хотелось ненавидеть ее так, как ненавидел ее в Лондоне, когда не мог забыть.
Погруженный в мрачное раздумье, он смотрел на величественную картину природы. В том, что окружало его сейчас, все было настоящим, и на этом фоне рассыпались в прах своекорыстные заблуждения. Как далеко он ушел от того жалкого труса, каким был когда-то. Он никогда не собирался возвращаться в места своего позорного страха и, страданий.
И снова становилось ясно, что его желания ничего не значили. Он только надеялся разгулом подавить свою жестокость. Может быть, это избавило бы его от детских воспоминаний. Но могли он устоять перед бледной, прекрасной куртизанкой, которая ехала позади него, вцепившись в гриву своего неуклюжего пони.
В ту ночь они остановились в еще одном заброшенном доме. Здесь хватало заброшенных домиков, в которых мог бы укрыться путешественник. Множество домов, но ни одного жителя. За весь день они не встретили ни одной живой души. Даже зная желание герцога сохранить свой приезд в тайне, Верити находила это странным.
С каждой милей местность становилась все более дикой. Йоркшир, в котором она выросла, был гористым, но ничего подобного этим удивительным шотландским холмам, скалам и озерам Верити никогда не видела. Она отказалась от суеверного убеждения, что Кайлмор везет ее туда, где ей никто не поможет.
Однако в одном она была уверена – Бен не найдет ее здесь. Уверенное заявление Кайлмора, что брат никогда не найдет ее, полностью оправдалось, будь он проклят. Запутанный лабиринт горных кряжей и долин убывал всякую надежду обнаружить их следы.
