Лепестки на волнах (СИ) - "Anna" (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Блад не сразу обратил внимание на неясные, едва различимые звуки. Он прислушался и понял, что Арабелла плачет – и никогда еще на его памяти она не плакала так горько и безутешно. Ее тихие рыдания разрывали ему сердце. Мигом позабыв все свои обиды и подозрения и не тратя времени, даже чтобы надеть сапоги, Питер бросился в капитанскую каюту.
Арабелла в одной сорочке сидела на рундуке, обхватив руками колени.
– Арабелла… дорогая моя, – севшим голосом позвал он, медленно подходя к ней и ожидая вспышки ее гнева.
Она повернула к Бладу залитое слезами лицо и совершенно безжизненным голосом сказала:
– Он целовал меня, и я не сопротивлялась... И я не вспомнила тебя, Питер.
Блад сразу догадался, кто это «он», и, мысленно проклиная весь род де Эспиноса до седьмого колена, ласково сказал:
– Это был всего лишь сон. Прости меня. Мои слова навеяли тебе этот кошмар.
Он сел рядом с женой и осторожно обнял ее.
– Это было не только во сне...
– О чем ты?
Арабелла несколько очень томительных для него мгновений смотрела потухшим взглядом прямо перед собой. Наконец она прерывисто вздохнула и с усилием выговорила:
– Дон Мигель целовал меня наяву… там, на «Санто-Доминго». Я виновата, что допустила это.
Блад прислонился спиной к переборке и прикрыл глаза. Внутри у него все оборвалось, но он не отстранился, а наоборот – крепче прижал жену к себе. Видя ее отчаяние и чувствуя, как она судорожно вздрагивает, пытаясь подавить рыдания, он осознал, что готов простить ей это, что уже прощает ее…
Следующая фраза отодвинула его ревность на самый дальний план, потому что Арабелла сказала:
– Я ударилась во время кораблекрушения, – она коснулась рукой своей головы рядом с левым виском. – Когда я очнулась, я не помнила, как оказалась на корабле. Потом дон Мигель нашел меня, но я… Я не помнила ни его, ни мою жизнь на Ямайке. Последние годы стерлись из моей памяти, – после паузы она добавила едва слышно: – Я не помнила тебя, Питер…
– Боже милостивый! – охнул Блад. – Почему ты сразу мне не сказала?!
Он протянул руку к голове жены и нащупал под волосами чуть выпуклый рубец.
– У меня не было на это времени – Арабелла слабо улыбнулась.
Все действительно было иначе и куда печальнее, чем воображалось ему! Вот о какой болезни она говорила... Его пальцы тщательно ощупывали голову жены с левой стороны.
– Больно? И вот здесь, да? – озабоченно спросил он, видя, что Арабелла морщится.
– Скорее неприятно.
– И голова еще болит и сейчас?
– Иногда.
– Кто ухаживал за тобой, лечил? Ну, был же там врач, на этом корыте?! – при мысли, что Арабелла, раненая и беспомощная, оказалась среди враждебно настроенных испанцев,Блад западалоощутилстрах и отчаяние.
– Сеньор Рамиро. Он хороший врач и был добр ко мне.
Не слишком-то удовлетворенный этим, Блад поднялся, подошел к столу и зажег свечи в стоявшем там канделябре.
– У меня тут есть кое-что, – он водрузил на стол сундучок и извлек из него небольшую бутылочку. – Это поможет тебе.
– Сеньор Рамиро сказал, что со временем все пройдет.
Блад хмыкнул, но оставил свое мнение о способностях испанского коллеги при себе. Он налил в бокал воду из кувшина и отмерил несколько капель настойки.
– Выпей, – вернувшись к Арабелле, он протянул ей бокал, затем снова присел рядом с ней.
Ее зубы стукнули о край бокала.
– Тебе холодно? – Питер потянулся к скомканному одеялу и, укутав жену, обнял ее: – Что же было дальше? Если, конечно, тебе не слишком тяжело рассказывать.
Допив лекарство, Арабелла отдала ему пустой бокал и горячо зашептала:
– Я расскажу. Питер, ты не представляешь, каково это: не помнить часть своей жизни, часть себя! Дон Мигель утверждал, что знает меня и… тебя, а я будто блуждала в дремучей чаще. Я чувствовала, что ты и де Эспиноса – враги, но не знала почему. И тогда он, – голос Арабеллы прервался.
– И тогда он посвятил тебя в подробности той истории с доном Диего, разумеется, ни словом не упомянув про нападение его брата на Барбадос. И я стал внушать тебе ужас… – грустно усмехнулся Блад.
– Я… растерялась. Питер, прости, я обидела тебя, когда сказала, что меня пугает твое прошлое.
– Что же, у тебя были основания, – голос Блада звучал устало и глухо. – Поверишь ли ты, что заниматься морским разбоем изначально не входило в мои намерения? И что захваченный корабль дон Диего должен был привести в голландскую колонию на острове Кюрасао? В обмен на жизнь и свободу – свою и своих людей. Но он подло обманул нас и привел «Синко Льягас» к берегам Эспаньолы. У меня не было выбора – разве что умереть или вновь оказаться в рабстве. И не думай, что мне было легко отдать тот приказ.
– Я верю тебе...
Он вздохнул и уткнулся лицом в шелковистые волосы жены.
– Но ведь ты вспомнила меня?
– Да…– она всхлипнула, – В тот вечер де Эспиноса пригласил меня для разговора в свою каюту и сообщил, что ты принял его условия. Я даже не спросила, какие именно условия он выдвинул... Все это время я жила, точно во сне, и сама не могу понять, почему я так вела себя. Мы разговаривали, как… старые друзья. Я хотела уйти – он не отпускал. Он загородил мне дорогу, потом вдруг обнял и стал целовать. Моя ли слабость тому виной или еще что-то, но я позволила ему это… Наваждение или… – Арабелла повторила слова Блада: – Ты сказал, что мне пришлись по вкусу его объятия… Наверно, это было близко к истине… А потом я будто увидела тебя… Мое сердце наполнилось любовью… И я вырвалась. Воспоминания были неполными, окончательно память вернулась уже на берегу… – она подняла голову и печально взглянула на мужа: – Я не сомневаюсь в сделанном выборе. Хотя, возможно, ты сожалеешь сейчас о своем?
Она выпрямилась и даже попыталась отодвинуться от Блада, но он мягко удержал ее:
– Душа моя… – хрипло прошептал он, потрясенный услышанным и тем, с какой смелостью и не щадя себя Арабелла призналась ему. – Ты самая отважная и искренняя женщина из тех, кого я когда-либо знал. Ты самое дорогое, что у меня есть, и я благословляю тот час, когда ты согласилась стать моей…
– Я бы рассказала… про поцелуй, я не собиралась это скрывать. Но во время нашего разговора я почувствовала гнев и обиду. А этой ночью сам Господь ниспослал мне сон в наказание… За гордыню. Сон, в котором дон Мигель восторжествовал надо мной... – слезы вновь неудержимо побежали из глаз Арабеллы, оставляя блестящие дорожки на ее помертвевшем лице.
