Бегство от страсти - Картленд Барбара (книги онлайн полные версии txt) 📗
Флер изучила каждый снимок, но среди множества женщин она не нашла ту единственную, которую искала. Возможно, Синтия снимала и ее не было среди людей на фотографиях.
Просмотрев первый альбом, Флер взялась за второй и сразу же нашла в нем большую фотографию, вынутую из рамы. Синтия!
В этом не было ни малейшего сомнения: тот же широкий лоб, тонкий породистый нос и овал лица сердечком, которыми восхищались и которые писали в зените своей славы Лоуренс, Джошуа Рейнольдс, Лели и Ромни и чьи портреты украшали стены галереи фамильного поместья Эшвинов.
«Она очаровательна. Я не ошибалась, — подумала Флер. — Нет, больше чем очаровательна — прекрасна».
Оставив фотографию, Флер снова переключилась на альбомы. Теперь она узнавала Синтию везде — в Швейцарии, на пляже в Монте-Карло, за рулем гоночной машины, в кабине самолета.
И везде она была прелестна, ее отличало особое очарование, не имеющее ничего общего с пресловутым обаянием кинозвезд или широко разрекламированной красотой других дам из высшего общества.
Флер вспомнила, что не раз встречала ее фотографии в иллюстрированных журналах. Синтия оказалась маленького роста, что было для Флер несколько неожиданным.
Флер воображала ее высокой, гибкой, стройной; вместо этого на некоторых снимках Синтия выглядела совсем миниатюрной. И снимков было очень мало.
С сожалением Флер отложила последний альбом и вновь взглянула на большую фотографию. Да, в этом лице чувствовался характер. Флер положила фотографию на место и опустилась на колени, чтобы задвинуть ящик.
Поколебавшись немного, она достала коробку. Квадратная деревянная шкатулка оказалась незапертой. Флер открыла ее и уставилась на лежавшие там предметы: золотой портсигар и зажигалку, запонки с сапфирами и бриллиантами, небрежно брошенные, словно не имеющие никакой цены, кожаный бумажник с инициалами «Н.М.» и крошечный золотой брелок в форме автомобиля.
Флер поняла. Это были подарки Синтии мужу.
Она поспешно закрыла крышку, чувствуя, насколько неуместно ее любопытство. Она раскаивалась, понимая, что коснулась чего-то слишком личного. Но прежде чем Флер захлопнула крышку, она успела заметить еще одну вещь, очень странную среди таких ценных предметов, — маленькую фарфоровую куколку в гавайском костюме.
Такие фигурки можно было купить на ярмарке или получить в качестве приза в ресторане. Зачем она здесь? — подумала Флер и решила, что, наверное, Синтия подарила куколку Норману как талисман.
Неужели его когда-нибудь привлекал такой ребяческий вздор? Это трудно было представить, но когда человек влюблен, он становится другим.
Флер задвинула ящик. Вероятно, сэр Норман принес все это сюда, с глаз долой — фотографию Синтии, вынутую из рамы, ее подарки ему.
«И все-таки нехорошо, — сердито подумала Флер, — очень нехорошо оставлять эти вещи здесь, где всякий может их увидеть!»
Она вышла и снова заперла дверь. Хотя Флер и нашла то, что искала, она осталась недовольной. Она была сердита на Нормана Митчэма и испытывала к нему еще большую антипатию.
«Разве можно так обходиться с памятью о женщине, которую ты любил, — думала она, — запереть комнату, как будто ее уже нет в живых, бросить в ящик для обозрения прислуги все напоминания о счастливых событиях и часах, проведенных вместе?
А чего от него еще ждать? — спросила она себя. — Этот человек не способен на благородные чувства. Неудивительно, что Синтия ушла от него. Несомненно, он причинил ей боль, надругался надо всем, что было для нее свято».
В этот час миссис Митчэм просыпалась после своего
полуденного отдыха. Когда Флер подошла к дверям ее комнаты, оттуда как раз выходила горничная. Шторы были подняты, и миссис Митчэм сидела, обложенная подушками.
— Входите, милочка. Чем вы занимались? Флер сказала правду.
— Осматривала дом.
— Нашли что-нибудь?
Флер взглянула на нее, широко раскрыв глаза.
— Что вы имеете в виду? — спросила она, запинаясь.
— Ничего особенного. Когда люди осматривают что-нибудь, они обычно рассчитывают найти там нечто интересное.
В этом доме всегда найдется что-нибудь интересное, — заметила Флер, несколько успокоившись.
— Разве что покойники, — возразила миссис Митчэм. — Я лично люблю живых. Бархем сказал, в нашем парке появились солдаты. Они пробудут здесь несколько дней на маневрах. Приглядитесь к ним, не найдете ли вы себе нового молодого человека.
— Не нужен мне никакой молодой человек, — возразила Флер. — Уж пора бы вам это понять.
— Вздор! Всякой женщине нужен мужчина. Вы меня не обманете всеми этими разговорами, что одной лучше. Найдите себе мужа, да поскорее; а если не мужа, так любовника. Судя по всему, народу здесь хватает.
— Я вам уже говорила, меня такие вещи не интересуют. Мне нравится служить у вас, и я надеюсь, что вы мной довольны.
— Ах, какие мы гордые! Вот вы уже и обиделись. Странная вы девушка, иногда я не могу понять, что у вас на уме. Но от этого с вами только интереснее. В общем, что бы вы там ни говорили, наденьте платье понаряднее и надейтесь, что кто-нибудь из этих ребят заглянет на чашку чая.
До ужина никто из военных не появлялся, и Флер решила, что Бархем, наверное, ошибся.
И вдруг, когда ужин подходил к концу, дверь в столовую открылась и Бархем объявил:
— Капитан Энтони Эшвин.
В комнату вошел высокий красивый молодой человек.
— Привет, Норман, — сказал он весело. — Я пришел просить тебя оказать нам гостеприимство. Правда, занятное совпадение, что меня прислали сюда? Когда мне сказали, куда меня направляют, я ушам своим не поверил.
Они обменялись рукопожатием с сэром Норманом, который от его появления был явно не в восторге. Потом сэр Норман без особых любезностей представил его Флер. Энтони Эшвин уселся в кресло, пододвинутое ему Бархемом.
— Поесть что-нибудь осталось? — спросил он. Бархем обещал что-нибудь найти.
— Неважно что, мне все подойдет, и скажите старушке Джонсон, что я голоден как волк. Она ведь здесь еще, я полагаю?
Этот вопрос был адресован Норману, который кратко ответил:
— Да, миссис Джонсон все еще у нас.
— Лучшая кухарка в Англии, — с энтузиазмом заявил Энтони. — Вы не находите?
На этот раз он обратился к Флер.
— Она великолепна, — согласилась Флер, — в особенности сейчас, в военное время.
— Ну Норман, конечно, может достать все, что захочет, — сказал капитан Эшвин. — У тебя ведь есть связи на черном рынке, Норман? С твоим влиянием и счетом в банке это должно быть нетрудно.
— Может быть, я для этого слишком патриотичен, — спокойно возразил сэр Норман.
— А предложить мне хорошего вина твой патриотизм тебе позволит? — Энтони Эшвин засмеялся. — Всю дорогу — а день был чертовски утомительный — я мечтал выпить рюмку старого «Крофта». Только не говори, что ты уже все выпил!
— Нет, думаю, еще порядочно осталось.
— Тогда будем пить и веселиться. Природная легкость характера капитана Эшвина превращала в шутку каждое его слово. Он являл живой контраст с хозяином дома, сидевшим в мрачном молчании и, как показалось Флер, явно недовольным этим вторжением.
Сама Флер не могла оставаться равнодушной к веселью и смеху голубоглазого капитана.
Она с благодарностью вспомнила миссис Митчэм, по чьему совету надела сегодня одно из своих самых нарядных платьев. Как раз накануне его доставили вместе с другими вещами из банка, куда Сильвия отдала их на хранение.
— Как дела на заводе, Норман? — спросил Энтони Эшвин.
— Надеюсь, он вносит свой вклад в военную промышленность.
— Иначе и быть не может, раз ты имеешь к этому отношение. Тебя бы следовало сделать министром снабжения, вот тогда бы у нас пошли дела.
Мне кажется, от меня больше пользы на моем теперешнем месте, — с легкой улыбкой заметил сэр Норман.
— Вы уже видели завод? — спросил капитан Эшвин Флер.
— Нет, — отвечала она и, набравшись смелости, добавила: — Меня туда не приглашали.
— Норман, как нелюбезно с твоей стороны! — воскликнул капитан Эшвин. — Очаровательная дама жаждет восхититься твоими организаторскими способностями, а тебе даже не хочется пустить пыль в глаза. Твоя беда, старина, в том, что ты не умеешь показать себя в лучшем виде. Будь я владельцем завода, я воздвиг бы себе у каждого входа и на спортивной площадке по статуе. Народу бы позволялось поклоняться и приносить туда цветы каждый третий четверг.
