Любовь и колдовство (Сокровище любви) - Картленд Барбара (книги онлайн полностью txt) 📗
Помимо его воли, в этих словах прозвучала ирония. Андре упрекнул себя за бестактность.
Но Томас не обратил внимание на недоверие, сквозившее в тоне хозяина. Медленно, торжественно он сказал:
— Дамбалла найдет Саону!
Глава 5
В ту ночь Андре не спалось. Он долго ворочался на постели, но сон не приходил. Он не мог смириться с неудачей, пытался придумать новый план действий, но тщетно: его мысли снова и снова возвращались к молодой монахине, на которую он возлагал все свои надежды.
Вопреки признанию девушки, вопреки тому, в чем он убедился сам, он никак не мог поверить, что в жилах сестры Девоте текла смешанная кровь. Однако что бы он ни думал, с действительностью приходилось считаться: Саоны он не нашел, поиски зашли в тупик, за что браться дальше, было неясно.
Наконец Андре оставил все попытки заснуть и вышел в сад.
Уже светало. Ночные птицы разлетались по веткам, где пережидали дневную жару. В воздухе еще звенели последние цикады, также замиравшие поутру.
Свежий воздух подействовал на Андре ободряюще. В конце концов, судьба этой монахини его нисколько не касалась. Сестра Девоте могла заинтересовать его лишь постольку, поскольку он ожидал от нее помощи. Раз она не Саона, не стоит о ней и думать.
Однако как она прекрасна! Какое у нее одухотворенное лицо, какие волшебные глаза, какие изысканные движения! Неужели ее предки…
«Стоп, — одернул себя Андре, — хватит об этом. Я не должен зря терять время. Хватит думать о мулатке, о предсказаниях вуду, пора вернуться в реальность и решить, что предпринимать дальше».
А все-таки странно, что она так испугалась, вспоминая, что произошло с де Вилларе. Впрочем…
«В этой стране человек поддается странным наваждениям, — подумал Андре. — Вначале я оказался в плену у Оркис. Впрочем, коварная куртизанка применяла какие-то древние рецепты, это еще объяснимо. Но на церемонии вуду меня ничем не угощали. Очевидно, сам воздух пропитан здесь колдовством. Даже такой здравомыслящий человек, как я, поддался глупым сказкам. Нет, этого больше не будет. Сейчас девятнадцатый век. Я почерпнул в университете достаточно знаний и не пойду на поводу у предрассудков. Надо вернуться в исходную точку и…»
Для начала надо пройтись и ни о чем не думать. Решение найдется само собой.
Пружинистой походкой Андре пошел по тропе, которая вела к лесу. Он не хотел признаться сам себе, что направляется к тому месту, где впервые увидел загадочную молодую монахиню. Казалось, ноги сами несли его туда.
Жара заметно усилилась. Не случайно местные жители передвигались медленно, будто лениво. В знойном климате невозможно долго сохранять стремительность движений.
Но в этот утренний час Андре, который в Англии перепробовал чуть не все спортивные занятия, популярные среди студентов, заставлял себя держать высокий темп.
Он старался переменить ход мыслей.
«Интересно, что сейчас делает моя мать? Что бы она ни делала, она волнуется за единственного сына, уехавшего в страшную, неведомую страну».
Дома Андре предпочитал не распространяться об истинной цели своего путешествия. Он туманно рассуждал о богатых возможностях благодатной страны. По его словам, выходило так, что он отправляется на Гаити не на розыски клада, который мог чудом уцелеть после того, как дядино имение было разграблено, а семья Филиппа де Вилларе — уничтожена, а скорее, чтобы устроить собственную судьбу — обосноваться на новом месте и, если удастся, разыскать дядю, который, вполне возможно, жив, но утратил с ними связь, и быстро сколотить хоть небольшое состояние.
К счастью, пожилая дама не читала газет и мало интересовалась политикой. Андре с воодушевлением рассказывал ей про чудесный климат Гаити, давая понять, что жизнь там — легкая и спокойная. Если там и были какие-то волнения среди местного населения, то они давно прекратились, и жизнь потекла, как прежде.
И мать не сомневалась в истинности его слов. Ей была свойственна счастливая способность верить в хорошее, пусть даже вопреки фактам.
Предприятие Андре сулило ему если не богатство, то хотя бы обеспеченное существование, а следовательно, благополучный брак, появление наследников, продолжение рода, а ей как матери — спокойную старость в семье сына.
В последний год мать все чаще говорила о том, как ей хочется, чтобы у нее появилась невестка, как она жаждет нянчить внуков. Интересно, какое впечатление произвела бы на нее Девоте?
«Сестра Девоте, — поправил себя Андре. — Сестра Девоте, монахиня, мулатка, встреченная мною случайно. Совершенно исключено, что мать когда-нибудь увидит ее. Было бы лучше не встречаться с ней и мне самому».
Нет, лучше подумать о другой женщине. Оркис… Он на удивление быстро излечился от сладострастных чар этой коварной женщины.
Если в первые дни после их свидания Андре был вынужден усилием воли изгонять из памяти ее образ, то теперь ее экзотическая притягательность поблекла в его сознании сама собой. Оркис красива, нет слов, но ему больше по душе одухотворенная, возвышенная красота, воплощением которой стала для него сестра Девоте…
Сравнение прекрасной монахини с этой дьявольски порочной женщиной показалось Андре почти святотатственным.
Стараясь выкинуть из памяти Оркис, Андре вдруг подумал о таинственной веревке, странным образом появившейся в имении накануне его приезда.
Либо это чья-то неуместная шутка — впрочем, в этих местах едва ли кто станет шутить с вуду, — либо действительно символ черной магии. В первом случае бояться веревки нечего, во втором — белая магия оказалась действенной, поборов Педро уанга, а следовательно, опасность для Андре миновала. Как бы там ни было, ничего дурного с ним пока не случилось.
Незаметно для себя Андре пошел медленнее. Он целиком погрузился в свои мысли и машинально двигался к знакомой полянке.
Вдруг он словно очнулся, услышал птичье многоголосье, жужжание множества насекомых, которые своими размерами значительно превосходили европейских. Воздух был полон благоухания апельсиновых деревьев.
А поскольку в представлении любого европейца их запах связан с венчанием, Андре спросил себя, настанет ли время, когда и он поведет невесту к алтарю.
Все зависело от успеха его предприятия. Если ему не удастся найти клад, он останется холостяком. Безденежье станет на его пути не меньшим препятствием, чем монашеский обет, с той разницей, что в монастырь уходят по своей воле, а бедность не выбирают.
Интересно, что заставило такую прекрасную девушку стать монахиней? Андре не раз задавал себе подобный вопрос и в Англии, когда видел молодых мужчин или женщин в монашеском облачении.
Разумеется, надо верить в бога, но зачем отказывать себе в обычном человеческом счастье? Молодой француз не мог вообразить обстоятельств, которые толкнули бы его на такой шаг. Служить богу можно и оставаясь светским человеком. Любое горе можно перенести, не загораживаясь монастырскими стенами от действительности.
Впрочем, он — мужчина, которому положено находить выход из любого положения, справляться с любыми трудностями, отвечать не только за себя, но и за своих близких.
А сестра Девоте — слабая девушка, оставшаяся сиротой еще в детстве. Ей пришлось жить в окружении чужих людей, которые, даже относясь к ней по-доброму, не могли заменить ей семью. Вероятно, с детства оказавшись среди монахинь, она выросла, совершенно не представляя себе мирской жизни, и предпочла последовать примеру этих женщин, к которым давно привыкла, которые составляли для нее весь мир.
Жаль, что ей уже не суждено увидеть другую жизнь! Как бы ей пошло белое подвенечное платье и веточки флердоранжа!
Воображение Андре живо нарисовало пленительный образ Девоте-невесты. Почему-то он вообразил ее под сводами приходской церкви, в которую ходил в Лондоне по праздникам. Он не хотел признаваться даже самому себе, что его воображение пошло еще дальше. Мысленным взором молодой француз увидел себя в роли жениха, свою матушку — на почетном месте в группе гостей.
