Свадьба на Рождество - Кинг Валери (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Впрочем, внимание Мэри не было сосредоточено на Лейтонах. Ее так поразило выражение лица мистера Белпера, когда он вручал Гонории подарок, что все время ужина она не сводила с него глаз. Когда его взгляд в десятый раз остановился на Гонории и он в десятый раз испустил вздох, она окончательно пришла к заключению, что викарий влюблен в невесту Хью.
«Возможно ли, что Гонория испытывает к нему ответное чувство? И если да, то как мне способствовать их союзу?» — думала Мэри. Ведь следовало принять во внимание, что Гонория — самое покорное существо на свете. Ее темперамент сформировался в большой степени под влиянием леди Хаклоу, чья маленькая худощавая фигурка скрывала огромную силу воли. Она, несомненно, подавила слабую волю девушки, если не сломила ее окончательно. Даже если у Гонории и зарождалось какое-то нежное чувство к викарию, у этого чувства не было никаких шансов развиться в любовь: при первых признаках леди Хаклоу не оставила бы от нее живого места.
Но самое худшее, у Мэри было всего три недели на то, чтобы осуществить свои планы — если это вообще возможно. Боже! Никогда еще три недели не казались ей таким кратким сроком…
— Мэри, ты меня слышишь? — донесся до нее голос Кита, и она поняла, что совершенно забыла о своих спутниках.
Повернувшись к нему, Мэри смущенно улыбнулась.
— Прости, Кит, боюсь, я задумалась. О чем ты говорил?
— Я только подумал, не упадет ли Хью в обморок при виде гостиной. Когда Джудит сказала мне, что ты накупила лент и свечей, чтобы украсить комнату, я решил, что там будет всего несколько веточек остролиста, связанных в пучок. Я глазам своим не поверил, что даже люстра в гостиной украшена тиссовыми ветками и красным шелком!
Взглянув на него искоса, Мэри улыбнулась.
— А разве Хью предрасположен к обморокам?
Вчера она провела целый день, украшая любимую комнату семьи вместе с близнецами и Беатрисой. Амабел отказалась принимать в этом участие, сообщив Джудит, что экономит силы для завтрашней прогулки. В обществе близнецов и ходившей за ними по пятам Беатрисы Мэри настригла и принесла в гостиную целую гору тиссовых веток из лабиринта и остролиста из живой изгороди возле фермы. К полудню комната больше напоминала запущенный сад, чем элегантную гостиную в доме виконта: к счастью, Хью отправился с утра в Дарби и не видел всего этого безобразия. К вечеру они связали всю зелень в венки и гирлянды, перевили их красными лентами и украсили бантами, так что в конце концов комната предстала во всей своей рождественской красе. Хью должен был вернуться сегодня к ужину, и Мэри, как и Кит, с нетерпением ожидала его реакцию на сюрприз.
— Скажи мне, а тебе понравилось?
— Очень нарядно.
Мэри заметила, что даже в санях Кит сидел очень прямо и чинно. Он, видимо, во всем следовал примеру мистера Белпера. Мэри стало грустно при воспоминании, каким бойким и жизнерадостным мальчиком он был когда-то.
Кит слегка вздохнул, погруженный в свои мысли. Взгляд его скользил по мелькавшим мимо деревьям.
— Мама всегда следила за тем, чтобы все парадные комнаты были украшены к Рождеству. Когда вчера вечером Констанция позвала меня в гостиную, чтобы я мог оценить результат ваших стараний… Я даже не подозревал, как нам не хватало прежнего веселья в доме! Гостиная выглядит чудесно.
Сидевшая впереди Джудит, прислушавшись к их разговору, бросила через плечо:
— Хотела бы я, чтобы Хьюго позволил нам устроить бал! Тогда Хэверседж стал бы таким, каким был когда-то.
— Это зависит не только от его желания, но и от желания мисс Юлгрив, — сухо заметил Кит. — Он считается с ней, и правильно делает.
Джудит промолчала, а потом спросила у Амабел, не холодно ли ей. Закутанная по уши в одеяла, Амабел слабым голосом проговорила, что ей хорошо. Мэри была очень рада, что больная девочка нашла в себе силы присоединиться к ним. С Амабел ей случалось общаться реже, чем с другими, — она много времени проводила в своей комнате. Когда же они встречались, уже после нескольких минут беседы Амабел казалась уставшей. Тем не менее Мэри надеялась в ближайшие дни получше с ней познакомиться. Амабел изменилась еще больше, чем Хью, — возможно, потому, что она была прикована к инвалидной коляске. Когда-то она была самой большой любительницей приключений среди Лейтонов. У Мэри сердце разрывалось, когда она видела, как Амабел передвигается по комнате; ей хотелось плакать от жалости и собственной беспомощности. Хью говорил ей, что Амабел осматривали по меньшей мере одиннадцать врачей и все они оказались бессильны что-нибудь сделать.
Чувствуя, как стремительно портится ее настроение, Мэри решительно выбросила из головы мрачные мысли и снова заговорила с Китом:
— Я надеюсь, что Хью не войдет в гостиную, пока мы не разожжем камин и свечи.
— Я сосчитала свечи, — вмешалась Беатриса. — Совсем забыла вам сказать. Их тридцать три, не считая тех, что в люстре! Мы все их зажжем?
— Ну конечно! По крайней мере, в первый вечер, — улыбнулась Мэри. — Но теперь и я уже начинаю побаиваться. Тридцать три! Боже мой! Все будет сверкать кругом, и Хью наверняка это не понравится.
Джудит со смехом обернулась к ней:
— Ну и пусть! Какое нам дело?
И тут неожиданно раздался голос Амабел, которая редко высказывала свое мнение и вообще больше молчала:
— Вы обе ошибаетесь. Хью это понравится.
Воцарилось молчание. Мимо проносились прикрытые кружевом снега обнаженные деревья, тут и там мелькали вечнозеленые кустарники. Слегка наклонившись вперед, Мэри оперлась рукой о спинку переднего сиденья; плед, прикрывавший ее колени, сполз.
— Ты и правда так думаешь, Белла? — спросила она с удивлением. В сердце у нее вспыхнуло чувство, очень похожее на надежду.
Амабел немного помолчала. Все остальные тоже примолкли, ожидая ее ответа.
— Да. Конечно, наш брат очень изменился в последнее время, и все-таки в глубине души он тот же Хью. Мне всегда казалось, что на Рождество он веселился больше всех нас. Я уверена, что он снова ему обрадуется когда-нибудь. Может быть, даже в этом году.
Мэри откинулась на спинку сиденья, накинув на колени плед. Слезы жгли ей глаза. Слова Амабел так много для нее значили — гораздо больше, чем она сама могла предполагать. Надежда разгоралась в сердце Мэри. «Быть может, даже в этом году…» Констанция и Джудит говорили ей, что для Хью не все еще потеряно: немного усилий — и он изменится. Но высказанное спокойным твердым голосом мнение Амабел произвело на нее гораздо большее впечатление. Мэри сама не знала, почему слова больной девочки так сильно отозвались у нее в сердце. Впрочем, Амабел ведь всегда отличалась острым умом и проницательностью…
Между тем слова Амабел разрядили общее напряжение. Все заговорили одновременно.
— А помните, как однажды Хью нашел рождественское полено? — воскликнул Кит. — Он выехал рано утром, пока в доме все еще спали. И когда мы как раз садились завтракать, раздались странные звуки — Хью очень громко пел «Радость миру». Он заставил конюха втащить полено на газон под окна гостиной, а сам стоял рядом и пел, махая нам рукой. Папа с мамой так смеялись! Хью всегда придумывал такие шутки. Я открыл окно — было ужасно холодно — и совсем уже собрался присоединиться к нему, но…
Кит не успел закончить: тишину внезапно нарушил глухой звук выстрела.
— Это еще что? — воскликнул он. — Кто это охотится в нашем лесу?
Констанция обернулась к ним.
— Ты думаешь, это браконьеры? — прошептала она с расширившимися от страха глазами.
— Стой! — приказал Кит кучеру.
Когда сани остановились у опушки, они сразу увидели охотника: впереди за деревьями какой-то человек в потрепанной одежде наклонился над убитым оленем.
— О боже, — прошептала Мэри.
Прежде чем кто-нибудь успел вымолвить хоть слово, Кит выпрыгнул из саней и бросился к браконьеру.
— Кит, подожди! — закричала Мэри.
Сестры тоже что-то кричали, видимо, опасаясь за его жизнь, но Кит не слушал. Холодный воздух при каждом вдохе обжигал ему легкие. Он видел, как незнакомый человек связывает веревкой задние ноги молодого оленя, и его душила бессильная ярость. От тела животного шел пар, на снегу расплывалось красное пятно. Как смел кто-то прокрасться на их землю и покуситься на их животных?! Браконьерство считается тяжким преступлением. Кит несколько раз обсуждал это с мистером Белпером и пришел к заключению, что такие негодяи заслуживают самого сурового наказания.
