Расколотая радуга - Патни Мэри Джо (полная версия книги .TXT) 📗
И Хэлдоран, взяв себя в руки, сказал:
— Полчаса — это отлично. И все же, миссис Мельбурн, советую вам не рисковать и тоже поехать.
Он поднялся.
— Я оставлю вам адрес моих банкиров в Антверпене, чтобы в случае необходимости вы могли меня разыскать.
— Спасибо. Весьма любезно с вашей стороны проделать такой долгий путь ради людей, с которыми вы едва знакомы, — вежливо, но без всяких эмоций сказала Кэтрин.
— Было бы преступлением с моей стороны не защитить вас в то время, как ваши мужья рискуют жизнью во имя родины, — торжественно произнес он.
Началась суматоха. Когда Эми сообщили, что она поедет в Антверпен, девочка взмолилась:
— Мама, пожалуйста, позволь мне остаться. Ты же сама говорила, какая я хорошая помощница.
— Это так, дорогая. Но я не могу не беспокоиться о тебе. — Кэтрин печально улыбнулась. — Ведь я мать. Будут у тебя свои дети, тогда поймешь.
Наконец Эми согласилась с условием, что, как только минует опасность, ей разрешат вернуться.
Няня Элспет Мак-Леод тоже попросила разрешения остаться. Зная, что девушка не хочет расставаться со своим возлюбленным, Энн вместо нее взяла с собой служанку Кэтрин, чтобы та присматривала за детьми.
Ровно через полчаса все собрались в центральном холле. Кэтрин крепко обняла Эми, а когда повернулась к Энн, та сказала дрогнувшим голосом:
— Если война разлучит нас, ты знаешь адрес матери Чарльза в Лондоне. А если… что-нибудь случится с тобой и Колином, я воспитаю Эми, как родную дочь.
— Я знаю. — Кэтрин проглотила комок в горле. — А если Чарльза ранят, я буду ухаживать за ним, как это сделала бы ты.
Энн глубоко вздохнула и очень спокойно проговорила:
— Нам пора.
Кэтрин смотрела из окна, как они под дождем шли к повозке, радуясь, что Хэлдорана сопровождают несколько крепких, грозного вида слуг, способных защитить Энн и детей.
Лишь когда повозка исчезла из виду, Кэтрин, вся в слезах, отвернулась от окна. Это была их первая разлука с Эми.
— Чертов Наполеон, — прошептала Кэтрин. — Будь он проклят!
Глава 11
С первых же боев Майкл усвоил одну истину: даже под огнем офицер не должен терять присутствие духа. Это было особенно важно сейчас, когда в сражении с французами полк Майкла потерял убитыми и ранеными почти четверть рядового состава и больше половины офицеров. Канонада и облака черного дыма действовали угнетающе даже на бывалых солдат.
Полк был построен в каре, чтобы держать оборону. Со всех четырех сторон стояли ряды вооруженных солдат. Командный состав, интендантские службы и раненые находились внутри квадрата. Раненые, способные двигаться, покидали поле боя, в то время как убитых безжалостно выбрасывали из каре, освобождая место для живых. Майкл обходил находившихся в центре квадрата людей, беседовал с ними, утешал, насколько возможно, раненых, перебрасывался шутками с солдатами.
Стараясь не вдыхать ядовитый вонючий дым, Майкл направился к центру каре, где стояли два полковых флага, именуемые штандартами. По традиции их несли два самых младших офицера в полку и охраняли опытные сержанты.
Одному из офицеров, Томасу Хасси, было всего шестнадцать, и Майкл не спускал с него глаз.
Рядом со штандартами, когда он подошел, упало пушечное ядро и медленно покатилось по мятой земле. К счастью, никто не пострадал. Том Хасси вручил свой флаг, «Юнион Джек», одному из сержантов.
— Раз уж французы послали нам мяч, может, сыграем в футбол? — весело спросил он и побежал к ядру, явно намереваясь ударить по нему ногой.
— Не трогай! — закричал Майкл. — Оно не так безобидно, как выглядит. Может оторвать ногу! Я сам это видел однажды.
Прапорщик остановился как вкопанный и, бросив на ходу «спасибо, сэр», вернулся к своему флагу. Майкл дружески кивнул ему. Совсем еще юный Том Хасси благодаря своей бесшабашной храбрости обещал стать отличным офицером, если, конечно, останется жив.
Майкл поднес к глазам, бинокль, но ничего, кроме полей ржи, не увидел. Несколькими часами раньше французская пехота атаковала левый фланг, и сейчас из-за дыма видно было лишь на расстоянии нескольких сотен футов, слышались выстрелы из мушкетов, крики и звуки военного оркестра. Одно Майкл знал точно — атака французов отбита.
От второго пушечного ядра пострадало несколько человек в задней части каре. Капитан Грэхэм, старший по чину после Майкла офицер, пошел посмотреть, насколько велик ущерб.
— Разрешите обратиться? — Хасси повернулся к Майклу.
— Разрешаю.
— Зачем мы здесь стоим? Чтобы нас разорвало на куски? Ведь на этом участке фронта бои пока не идут! Мы можем отойти на безопасное расстояние и вернуться, когда понадобимся.
— Мы уже понадобились и выполняем нашу задачу, — спокойно ответил Майкл. — Не будь нас здесь, армия Наполеона заняла бы эту территорию и мы потерпели бы поражение. Кавалерия скачет по полю боя, в этом ее назначение, а позиции держит пехота.
Он пнул ногой мягкую землю.
— Пока жив хотя бы один солдат сто пятого полка, это британская земля. Смерть ваших товарищей трагична, но не бессмысленна.
— Понял, сэр, — в раздумье кивнул прапорщик.
И все же Майкл предпочитал быстрый, энергичный бой, который обычно вела стрелковая бригада. Лучше быть движущейся целью, чем неподвижной. Доказательством тому служил этот длинный, кровавый день. Майкл не знал, как обстоят дела у Кеннета и 95-го полка. Скорее всего у них шла перестрелка с французами между оборонительных рубежей. Майкл завидовал им.
Он снова стал обходить каре внутри и, когда заговорил с лейтенантом, вдруг осознал, что слышит собственный голос, до этого заглушаемый гулом артиллерии. Беспрерывный грохот мешал не только говорить, но даже думать. Неожиданно обстрел прекратился и, понимая, что это значит, Майкл скомандовал:
— Приготовиться к атаке! Они прекратили обстрел, чтобы не попасть в своих.
Солдаты быстро пришли в состояние боевой готовности. Сержанты отдавали команды, подкрепляя их ругательствами. Напряжение все нарастало. Впервые полку предстояло проверить свои силы в рукопашном бою.
Вначале показались окутанные дымом фигуры, которые по мере приближения постепенно принимали очертания французских кирасиров. Блестящие железные каски и латы делали их похожими на средневековых рыцарей. Всадники были под стать своим лошадям, такие же рослые и могучие. Тяжелая кавалерия, призванная сметать все на своем пути, двигалась в сторону 105-го и еще двух соседних полков.
Под тяжелыми копытами рожь превращалась в грязное месиво. Кирасиры с ружьями через плечо неумолимо приближались. Увидев, что передняя линия каре дрогнула, Майкл поспешил к центру и крикнул:
— Смирно! Лошади не ударят прямо в каре, у нас больше оружия, чем у них. Стрелять только по команде, целиться в лошадей!
Подпустив всадников на расстояние сорока шагов, Майкл скомандовал:
— Ружья на изготовку! Целься. Огонь!
Раздался оглушительный грохот: его солдаты разрядили мушкеты. Пронзительно заржали раненые лошади, пули с лязгом отскакивали от металлических лат. Где-то с полдюжины лошадей и всадников рухнули на землю, ехавшие за ними разбежались.
Пока солдаты на передней линии перезаряжали ружья, Майкл скомандовал стрелять бойцам второй линии. Всадники не могли сдержать лошадей, которые, обходя каре с разных сторон, подставляли себя под ружейный огонь с флангов.
Кавалеристы метались вокруг каре, стреляя из пистолетов и получая пули в ответ. Наконец, поняв всю бесполезность атаки, их командир дал приказ к отступлению.
Лошади легким галопом помчались вниз по склону, лежавший на земле всадник стал отчаянно звать на помощь. Другой всадник развернулся и поехал назад. Он поднял товарища, и, когда попытался усадить его на своего коня, двое английских солдат вскинули ружья и прицелились.
— Нет! — крикнул Майкл. — Не убивайте этого храбреца! Он делает доброе дело!
После секундного замешательства солдаты опустили ружья. Даже враг, если он храбрый, заслуживал уважения.
