Сокол и огонь - Райан Патриция (книги онлайн txt) 📗
Бернард смотрел на Торна с ледяной неприязнью.
— Сокольничий не одобряет наши милые забавы, — процедил он сквозь зубы. — К концу долгой охоты страсти накаляются и людям нужно развлечься, чтобы снять усталость и напряжение. Но сэр сокольничий не может этого понять, ведь для него охота — это сюсюканье с его ручными птичками, которых он выпускает поймать пару воробьев, а потом возвращается в замок, гордый своей добычей, которой не хватит даже набить брюхо одной из моих собак! Да, мой младший брат забил своего первого кабана раньше, чем у него появился первый пушок на… — он посмотрел на Мартину, ухмыльнувшись, — на подбородке.
Охотники загоготали.
Торн посмотрел вокруг.
— А где Эдмонд? Он вернулся? — Его глаза остановились на Бойсе, который поддерживал кровоточащую руку. — Или вы его тоже ненароком подстрелили где-нибудь в лесу?
Охотники закрыли рты, с досадой закусив губы, только Бойс опять рассмеялся.
— Мой брат жив и здоров и вскоре присоединится к нам. Он хочет преподнести подарок леди Мартине, — Бернард повернулся к ней лицом. — Ведь это именно она, если я не ошибаюсь?
Торн учтиво представил их друг другу, как того требовал этикет:
— Мартина Руанская и ее брат, отец Райнульф… Бернард Харфордский, миледи.
— Я так и поняла, — бесстрастно ответила Мартина, даже не взглянув в сторону Бернарда.
Охотники зашептались:
— А она своенравная лошадка, мальчишке придется потрудиться, объезжая ее…
Все вдруг замолчали, повернув головы к двери. Посмотрев туда, Мартина увидела юношу, который с интересом разглядывал ее. Она поняла, что это и есть Эдмонд.
Глава 7
Ее нареченный был действительно хорош собой, как ей и было обещано. У него были темные глаза и бронзовая от загара кожа, пухлые губы и крепкая мускулистая шея. Синяя шерстяная шапка сбилась набекрень. В отличие от старшего брата он был одет просто. Эдмонд преклонил колено, сжимая в руке край лежащего рядом на полу серого одеяла, в которое было завернуто что-то очень большое. Мартина почувствовала слабый запах дичи, смутно догадываясь о содержимом этого тюка.
Бернард перешагнул через мертвого оленя и, подойдя к брату, снял шапку с его головы. Черные длинные кудри рассыпались по плечам. В своей запачканной грязью одежде, с растрепанными волосами и смуглой кожей, Эдмонд был похож на дикаря или какого-нибудь неверного сарацина.
— Моя дорогая леди Мартина, — произнес Бернард. — Позвольте мне представить вам вашего суженого… моего брата, сэра Эдмонда Харфордского.
Мартина и юноша безмолвно смотрели друг на друга, не трогаясь с места. Воцарилось неловкое молчание. Охотники перешептывались.
— Эдмонд, ваш брат поведал нам, что вы собираетесь вручить леди Мартине свой подарок, — нарушил тишину Торн.
Бернард подтолкнул брата вперед. Эдмонд приблизился к Мартине, волоча за собой тяжелый тюк. Она увидела темные пятна на одеяле и поняла, что это пятна крови, которая сочилась из того, что было внутри. Ее ноздри затрепетали, тошнота подступила к горлу. Мартина ощутила невыносимый запах гниющего мяса, исходивший от него. Посмотрев на руки Эдмонда, который начал развязывать свою ношу, она заметила, что они заляпаны чем-то коричневым. Это не загар, да и на грязь было не похоже. Кровь! — с омерзением догадалась она. Руки ее жениха были по локоть запачканы запекшейся кровью!
Эдмонд распахнул одеяло, не замечая, как Мартина зажала пальцами нос, почувствовав, что по комнате распространилась отвратительная вонь.
— Это для нашего завтрашнего обеда, — вымолвил он наконец, выпрямившись и горделиво поглядывая на окружающих. — Для нашего обручального обеда.
На одеяле лежал огромный вепрь с черной жесткой щетиной, уже окоченевший. Из открытой пасти с торчащими по бокам белыми запятнанными кровью клыками свешивался длинный темно-красный язык, облепленный мухами. Насекомые кишели также вокруг глаз животного, а многочисленные раны на боку представляли собой просто месиво из копошащихся в них жужжащих тварей.
Мартина отшатнулась, попятилась и остановилась, Ударившись пяткой о ступеньку. Эдмонд нервно сжимал и разжимал заляпанные кровью руки и недоуменно посматривал то на нее, то на брата, очевидно, ожидая ее ответа.
Остальные просто молча пялили на нее глаза. Смотрели и смотрели, похоже, тоже ожидая… но чего? Что она должна была им сказать? Спасибо? О да, огромное спасибо. Спасибо за этого великолепного мертвого кабана. За чудесного мертвого оленя. За мертвого пса. За все мертвое, мертвое, мертвое…
А он стоял, измазанный кровью, и ждал, и другие тоже смотрели и ждали, ждали и смотрели…
Мартина резко развернулась и побежала вверх по лестнице. Сердце колотилось в груди, говоря, вопреки ее не признающему суеверий рассудку, что это знак. Да, окровавленные руки ее будущего мужа — это предзнаменование. Предзнаменование грядущего зла. Знак смерти.
— Он ведь охотился. И поэтому испачкал руки в крови, только и всего. Ну же, Мартина, не надо расстраиваться, — успокаивал ее Райнульф.
Мартина шагала по комнате взад и вперед. Она отказалась спуститься к обеду и настояла, чтобы ей принесли еду в спальню.
— Он уже принял ванну и переоделся, — уговаривал ее Райнульф, присаживаясь на край кровати.
— Нет, слишком поздно. Я уже видела его в естественном обличье. Теперь я знаю, что он такое, и ему не обмануть меня блеском шелка и парчи.
— Послушай, Мартина, неужели ты думаешь, что я согласился бы сосватать тебя кому попало? Эдмонд рос на глазах у Торна, и он утверждает, что никогда не замечал у него никаких признаков дурного характера, или…
Она перестала ходить из угла в угол и остановилась перед ним, глядя прямо в лицо.
— Торн скажет все что угодно ради того, чтобы свадьба состоялась. Он сам проговорился, что устроил этот брак из своих корыстных побуждений. Что ты теперь скажешь?
— Он признался в этом и мне, как раз перед ужином. Боялся, что я, как и ты, возненавижу его за это.
— Вот как! И что же, ты, я вижу, все-таки не изменил своего мнения о нем?
— Нет. Торн никогда и не прикидывался ангелом, Мартина… Он всего лишь человек, желающий устроить свою судьбу. Он вырос в обездоленной семье. Нельзя осуждать за стремление сделать свою жизнь лучше. По правде говоря, я считаю, что в глазах Бога такое стремление даже похвально.
— Он говорил мне, что сделает все, что потребуется, для достижения своей цели. Именно так он и сказал. Все, что потребуется, понимаешь? А если для этого потребуется украсть, убить… или совершить другой смертный грех, что тогда?
Райнульф рассмеялся:
— Это хорошая тема для диспута с моими учениками — оправдывает ли благая цель греховные способы ее Достижения?
— Прекрати, Райнульф.
В этих тихо произнесенных Мартиной словах было больше горечи и укора, чем в длинной жалобной тираде.
— Не надо высмеивать мои сомнения и страхи, — продолжала она. — Раньше ты никогда этого не делал. Раньше ты всегда понимал меня. Мне даже не приходилось говорить о самом сокровенном — ты все понимал без слов и приходил на помощь.
«Она права, — подумал Райнульф, — вместо того, чтобы утешить ее, я начал глумиться над ее чувствами. Видимо, чем меньше остается во мне истинной веры, тем труднее мне понять того, кто нуждается в заботе и помощи, даже если это моя любимая сестра».
Мартина распахнула ставни и, стоя у окна, вдыхала теплый ночной воздух, глядя во двор.
— Мартина, — окликнул ее Райнульф, — можешь не выходить замуж за Эдмонда, если не хочешь. Давай уедем отсюда завтра утром, до обручальной церемонии. Я потом уплачу лорду Годфри компенсацию за…
— Я выйду за него замуж, — бесстрастно сказала Мартина.
— Да, я понимаю, но не надо жертвовать собой. Я… Я могу отложить свое паломничество до тех пор, пока ты не устроишься…
— Устроюсь? У меня ведь только два пути на выбор — монастырь или замужество. И мы с тобой оба отлично знаем, что в монашки я не гожусь. То есть я хочу сказать, что больше не могу подчиняться этим примитивным религиозным суевериям и обрядам…
