Сделка - Вулф Джоан (книги без сокращений .txt) 📗
Я была поглощена индейкой с гарниром из устриц и ничего не ответила.
Но Гарриет, которая ела не меньше, а значительно больше моего, успела, не отрываясь от тарелки, произнести еще одну довольно длинную фразу на ту же тему:
— Мало того что мне приходится смотреть на Роджера и представлять, как через день он выкинет меня и моих несчастных девочек из нашего родного дома, так я еще и вынуждена сидеть за одним столом с племянницей нашей местной колдуньи. Не чересчур ли много для всех нас?
— Девочка говорит чистую правду, — подтвердил ее отец. — Так не поступают с приличными людьми.
— Не обращайте на них внимания, — прошептал мне на ухо Роджер. — У них язык как помело. Не знаю, как их терпел мой несчастный брат.
В наступившей тишине прозвучал спокойный и властный голос Сэйвила:
— Я бы не хотел больше ничего слышать о так называемых колдуньях, Гарриет. Мне приходилось встречаться с мисс Маргарет Лонгуорт, и я убежден, что это слово не имеет к ней никакого отношения.
— Я говорила уже, — вмешалась я, — она просто лечит травами. И многие приходят к ней за лекарствами.
— И за приворотным зельем, — упрямо повторила Гарриет, взглянув на меня из-под полуприкрытых тяжелых век темными блестящими глазами. — Все это знают. И знают, как вам удалось женить на себе Тома Сандерса. С помощью любовного напитка!
Я не могла не рассмеяться. Мысль, что Томми стал жертвой моей любовной атаки, развеселила меня.
Сэйвил продолжил тем же холодным, не допускающим возражения тоном:
— Что касается причины, по которой Том Сандерс полюбил свою будущую жену, то у всех, кто имеет глаза, не должно возникнуть недоуменных вопросов. Тут не нужны никакие приворотные зелья!
— Господи! — воскликнул Роджер с преувеличенным удивлением. — Да неужели кто-нибудь, кроме невежественной крестьянки, верит сейчас в приворот?
Гарриет побагровела и отвела глаза.
Ее отец хлопнул ладонью по столу так, что подскочили стоявшие рядом тарелки.
— Вы называете мою дочь невежественной? — рявкнул он.
Роджер вяло оправдывался, а я продолжала смотреть на пылающее лицо Гарриет, и забавная мысль мелькнула у меня в голове: уж не была ли она сама одной из пациенток моей тети Маргарет, не просила ли у той любовного снадобья, чтобы вернее приворожить несчастного Джорджа?
На минуту мне стало жаль эту располневшую женщину с малопривлекательным лицом, лишенную какого бы то ни было обаяния. К тому же, вероятно, понуждаемую в свое время тщеславным отцом выйти замуж за человека, которого она не любила, и попасть таким образом в среду, чуждую ей как по интересам, так и по потребностям. Но уж теперь, хочешь не хочешь, нужно держать фасон. Что она и пытается делать… Хотя, вполне возможно, она любила Джорджа, потому что… потому что его трудно было не любить. Но, к несчастью для нее, он любил другую. Однако это не помешало ей добиться своего, а ему — жениться на нелюбимой…
Сэйвил уже увел разговор в другую сторону: спросил у сестры, сидящей напротив него, почему не приехал ее муж.
— Джервез должен остаться в Лондоне, — отвечала Реджина, — чтобы выступить в Королевском научном обществе. Ты ведь знаешь, Ральф, — добавила она с улыбкой, — как любят эти ученые слушать его рассказы о кометах. Как малые дети. Но сегодня он будет им рассказывать только об одной.
— Как же она называется? — спросила я, чтобы продолжить разговор.
Леди Реджина улыбнулась еще шире.
— Комета Джервеза Остина, — ответила она. — Он ее сам нашел с помощью своих телескопов и расчетов.
— Джервез — один из крупнейших математиков нашего времени, — сказал Сэйвил. — Неудивительно, что его хотят услышать ученые.
— Не один из крупнейших, а самый крупный! — со смехом поправила леди Реджина. — Я в этом не сомневаюсь.
Элберту Коулу не понравилась ее веселость, и он посчитал необходимым внести поправки.
— Спросите меня, — сказал он, хотя никто его не спрашивал, — и я отвечу вам, что все это пустая трата времени. Математика нужна только для одного — считать деньги.
— Ну, если так, — раздался голос Роджера, — то вы, Коул, можете считаться величайшим математиком Европы. Если не всего мира.
Тон был шутливым, но в голубых глазах я прочла удивившую меня злость. Таким же был взгляд Джона Мелвилла.
Да, не слишком большой любовью пользовался бедняга в этом семействе, что, впрочем, неудивительно.
Сэйвил поднес ко рту салфетку и закашлялся, как я поняла, чтобы не рассмеяться в голос, а леди Реджина сказала с нарочито капризными интонациями:
— Умоляю, мистер Коул, не рассказывайте нам вновь сагу о том, как вам удалось подняться из пучины нищеты к вершинам богатства. Мы слышали ее много раз.
Коул, ничуть не оскорбленный, ответил уверенным, категоричным тоном:
— Вы не собьете меня, леди Реджина. Готов спорить на тысячу фунтов, что и вы, и ваш ученый муж мечтаете иметь такие денежки, как у Элберта Коула, сидящего сейчас за вашим столом.
Та, к кому он обращался, гневно сузила глаза и хотела было ответить, но ее опередил Джон Мелвилл.
— Если бы у Джервеза Остина было много денег, — примирительно сказал он, — они все ушли бы на новые телескопы и другие приборы. Для таких людей деньги ничего не значат.
Элберт Коул немедленно отреагировал на его слова:
— Деньги не могут ничего не значить!..
Представители семейства Мелвиллов сделали вид, что первый раз в жизни слышат это удивительное утверждение.
Мне, разумеется, неоднократно встречались люди, похожие на мистера Коула. Их было немало и среди моих клиентов — родителей тех, кого я обучала верховой езде. И полагаю, я не без основания могу считать, что лучше, нежели аристократы Мелвиллы, разбираюсь в образе мыслей и поведении этих людей.
Да, он невоспитан и груб. Неотесан и мужиковат. Но чего у него не отнимешь, так это того, что он действительно сумел, родившись в нищете, выбраться на поверхность и в полном смысле этого слова своими руками слепить собственную судьбу — тяжелым трудом, умом и хитростью добиться немалых успехов.
А потому он прав, во всяком случае, в том, что деньги немало, если не все, значат для многих людей. Таких, как он. И таких, как я. А не таких, как Мелвиллы, обеспеченные всем с самого рождения. Хотя и у них, как я успела заметить, существуют свои трудности.
