Кузина королевы - Бишоп Шейла (книги бесплатно читать без txt) 📗
– Не думаю, – заметил Чарльз. – Ведь я нарушил ее строгий запрет и к тому же ранил одного из самых ближайших ее подданных. Нужно, наоборот, радоваться, леди Рич. Еще некоторое время назад не миновать мне публичной казни в Тайберне.
«И что я за язва?» – подумала Пенелопа. Она видела, что он подшучивает над ней, деликатно и безо всякой злости.
– Не стоит обращать внимание на все, что говорят Деверо в ярости, – сказала она.
– Да, вы, Деверо, не слишком тихое семейство, – улыбнулся Чарльз, переводя взгляд с брата на сестру и обратно.
Как не похож был этот сдержанный человек на них, таких напористых и вспыльчивых! Но в его сдержанности было немалое очарование, и Пенелопа почувствовала сильный прилив расположения к нему. О господи! Было бы ужасно знать, что он сидит в тесной камере, не имея возможности насладиться ни глотком свежего воздуха, ни зеленью деревьев.
Робин тоже был полон раскаяния. – Не мучайте себя, милорд, – сказал Чарльз. – Со мной все будет в порядке. Ваша сестра станет навещать меня и кормить через прутья решетки. Да, леди Рич?
Но королева не отправила Чарльза в тюрьму. Она весьма разумно восприняла случившееся, заметив, что графа научили манерам весьма вовремя, поскольку еще немного и на него не нашлось бы уже никакой управы. Это, конечно, было удивительно, но еще больше Пенелопу удивила реакция Робина. Услышав, что сказала королева, он вместо того, чтобы прийти в ярость, спокойно улыбнулся и заявил, что, по крайней мере, он выбрал самого лучшего учителя. Враждебность Робина по отношению к Чарльзу превратилась в искреннее восхищение им. А восхищение достойными людьми было одним из самых располагающих его качеств.
И все, кто каждый день навещали высокопоставленного больного, с неизменным удивлением обнаруживали у его постели бывшего врага, с которым он теперь играл в карты и вел богословские диспуты.
Летом 1588 года Англия превратилась в огромный военный лагерь. Все родственники и друзья Пенелопы были либо в армии, либо на флоте. Лейстер командовал основными силами, расквартированными в Тилбери и насчитывавшими около 16 тысяч человек. Королева не оставила свои войска и также находилась в Тилбери. Робин был с ней – он был назначен командующим кавалерией. Лорд Хоуард, кузен Пенелопы, и адмирал Дрейк возглавляли флот, где служила половина ее знакомых, включая Чарльза Блаунта, который построил и снарядил собственный корабль.
В конце концов, эта англо-испанская война оказалась битвой флотов, но поначалу никто на это не рассчитывал.
Как только миновала угроза вторжения, Пенелопа поспешила возвратиться в Лондон – она соскучилась по Робину, а также хотела принять участие в намечающихся при дворе празднествах. Но встреча их прошла совсем не так, как рассчитывала Пенелопа. Они оба были в трауре – их постигла неожиданная, как удар грома, утрата. Умер Лейстер. Он долгое время чувствовал себя нездоровым и даже поехал в Бакстон к целебным источникам, но так и не добрался до них – он скончался 4 сентября 1588 года в Корнбери. Робину, оставшемуся с двумя убитыми горем дамами, нужна была помощь старшей сестры. Пенелопа считала, что скорбь ее матери была искусным притворством. Совсем иным было горе королевы.
– Она заперлась у себя в спальне, – рассказывал Робин. – И не выходила до тех пор, пока лорд-казначёй не пригрозил, что выломает дверь.
– Она даже не рассердилась на меня за мою дерзость, – печально говорил лорд Берли. – Я знал, что так будет ведь я уже столько лет служу ей. Она всегда остается наедине со своим горем. Я советовал вашему брату, леди Рич, быть весьма терпеливым.
От Робина многое зависело, так как королева была в ужасном состоянии. Она любила Лейстера, и в тяжелое для страны и королевы время он полностью вернул ее былое расположение. Это не было романтическим чувством – их отношения были похожи на отношения состоящих долгое время в браке супругов. Последние недели жизни Лейстера оказались, возможно, и его самыми счастливыми неделями. Теперь он был мертв, а ее сердце было разбито. Королеве Англии не к лицу было выставлять себя на посмешище в момент величайшего триумфа страны. И все же это было выше ее сил – совсем не обратить внимания на потерю старого друга и как ни в чем не бывало продолжать бесконечные празднования и официальные церемонии.
Робин был для королевы Елизаветы своеобразным лекарством: не только из-за того, что являлся молодым ее фаворитом, но еще и потому, что был ее кузеном и приемным сыном Лейстера. Робин был той родственной душой, в общении с которой королева получала отдохновение.
Робин хорошо вел свою партию. Чужое горе и страдание всегда заставляли его, преодолев себялюбие, целиком посвящать себя человеку, нуждающемуся в его помощи. Он придумывал для королевы развлечения, и она, незаметно для себя самой, принимала в них участие – он никогда, не уставал от разговоров о Лейстере, к которым они всегда возвращались.
Люди понимающие видели, что смерть отчима сыграла молодому Эссексу на руку. Однако все, что Робин делал для Елизаветы, он делал от чистого сердца и из самых лучших побуждений, и она знала это. Она не медленно назначила его на оставшуюся вакантной после смерти Лейстера должность королевского конюшего, ведающего дворцовой конюшней и конным хозяйством, и произвела его в рыцари ордена Подвязки. Ему не было еще и двадцати одного года.
Похоронив Лейстера, мать Пенелопы не стала впустую терять время. Высушив слезы, она вышла замуж за Кристофера Блаунта. Это была не очень красивая история. Блаунт был на восемнадцать лет младше ее и, будучи слугой графа, почти наверняка был ее любовником при его жизни. Королева была в ярости, хотя и не могла скрыть мрачного удовлетворения от того, что ее нелицеприятное мнение о Летиции в который раз подтвердилось. Лондонские таверны были полны неясных слухов о том, что Лейстера отравили.
Дети леди Лейстер от первого брака собрались, чтобы обсудить, как им относиться к этому, оскорблению памяти второго мужа и должны ли они признать третьего.
– Хорошо же мы будем выглядеть рядом с таким отчимом! – заявила Дороти. – Матушка могла бы подумать о нашей чести, если уж ее не заботит собственная.
Дороти, как и Пенелопе, не повезло с мужем, хотя она и выбирала его сама. Выйдя замуж за Тома Перрота наперекор мнению родственников, она жалела об этом с самого дня свадьбы и завидовала матери.
– Это чудовищно! – воскликнул Уолтер. Он был самым младшим из четверки Деверо и в свои девятнадцать все еще думал, что мать должна быть выше человеческих страстей. – У меня в голове не укладывается, как она могла так поступить. Я никогда не смогу непринужденно общаться ни с ней, ни с ним, не говоря уже о том, чтобы признать его в качестве отца.
– Прежде чем что-либо решить, послушай, что скажет Робин, – заметила Пенелопа.
Они ждали, что скажет Робин – среди всех четверых он обладал непререкаемым авторитетом. Спустя пару дней все Деверо собрались в доме Лейстера, который теперь назывался домом Эссекса и уже начал изменяться под стать новому владельцу – жизнь била ключом, вверх и вниз по лестницам сновали разного ранга секретари, слуги, протеже, которыми Робин непрестанно пополнял свою свиту – не ради тщеславия, но от искренней щедрости. Он хотел, чтобы все его друзья и доброжелатели могли разделить с ним его успех. В те дни к графу Эссекскому, казалось, прислушивался весь мир, и его брат и сестры не стали исключением.
– Что ты скажешь, Робин? – спросила Пенелопа.
– Я помню смерть отца, – ответил Робин после непродолжительной паузы. – Мне запретили присутствовать на его похоронах – дескать, я для этого слишком болезненный. Я до сих пор чувствую вину перед отцом.
– К чему ты клонишь? – спросила Дороти.
– Как оказалось, у меня были перед отцом какие-то обязанности, о которых я не подозревал и которые не мог бы выполнить в девятилетнем возрасте. Будет ли разумно, если я сейчас стану из себя разыгрывать старшего сына Лейстера. Нашей главной заботой должна стать защита матери.
