Последнее прощение - Келлс Сюзанна (книги .txt) 📗

Кэмпион повезло даже больше, чем она думала. Отец Тоби, человек практичный, часто благодарил Бога за своего единственного сына. Тоби Лэзендером и впрямь можно было гордиться. От матери он унаследовал твердость и независимость, а от отца — ум и чуткость. Тоби знал, что его родители не одобрят Кэмпион, отец скажет, что ради процветания Лэзена Тоби должен жениться на деньгах, и хорошо бы — приличного происхождения; ну а что скажет леди Маргарет, Тоби предугадать не мог, поступки его матери предсказать было трудно, а то и вовсе невозможно. И родители Кэмпион, и ее происхождение, и положение — все было против Тоби, но он ни за что бы не отрекся от нее. Ему их первая встреча виделась столь же чудесной, ниспосланной свыше, как и самой Кэмпион. Теперь, когда они встретились вторично, вдруг сразу показалось, что они знакомы целую жизнь, так много им нужно было поведать друг другу. Даже миссис Свон редко испытывавшая недостаток в словах, дивилась их разговорчивости.

Тоби унаследует замок вместе со всеми плодородными землями долины Лэзен и стадами, пасшимися на холмах к северу. Ему было двадцать четыре, возраст более чем подходящий для женитьбы, и, как ему было известно, мать держала в голове имена всех девиц, пригодных для того, чтобы занять ее место в замке. Теперь Тоби отверг их всех. Он знал, что это безрассудно, до невозможности непрактично, но сейчас уже ничто не могло отвлечь его от юной пуританки, которую он повстречал летом у ручья. Он влюбился пылко, самозабвенно, и видевшая это миссис Свон была в восторге.

— Будто Элоиза и Абеляр, Ромео и Джульетта, Уилл и Бет Кокелл.

— Кто? — переспросила Кэмпион. Был поздний вечер, и дома они были одни.

— Вряд ли ты знаешь Кокеллов, дорогая. Он был пекарем у святого Сепульхра, бросил на Бет всего один-единственный взгляд — и дрожжи у него подошли на всю жизнь, дорогая. — Она испустила романтический вздох. — Очень они были счастливы, пока он не умер от каменной болезни, бедняга. Сердце у нее было разбито. Она отошла через неделю. Сказала, что не может жить без него, просто легла в постель и угасла. Так что он тебе сегодня говорил?

Они были влюблены, и часы в разлуке тянулись будто бесконечные ночи, а часы, проведенные вместе, пролетали как один миг. Они придумывали себе будущее, не обращая внимания на настоящее, а о своей грядущей жизни говорили так, будто там будет вечное лето и безоблачное небо. В те дни Кэмпион открыла столь огромное счастье, что ей казалось, будто сердце не способно вместить его. Но реальность неумолимо преследовала их.

Тоби побеседовал о ней с отцом. Как и следовало ожидать, тот твердо заявил, что Кэмпион — неподходящая партия. Она не годится, о ней нужно забыть, сэр Джордж не пожелал даже знакомиться с избранницей сына. Он был неумолим. Мало того, Тоби должен был уехать из Лондона под страхом ареста и тюремного заключения за три дня до назначенной встречи Кэмпион с сэром Гренвиллом. Тоби наотрез воспротивился.

— Я не уеду.

— Ты должен!

Кэмпион перепугалась за него.

— Без тебя я никуда не поеду. Я подожду.

Миссис Свон, чья проницательность обострилась за долгие часы сплетничанья, быстро догадалась, что Тоби симпатизирует роялистам. Этим он ей нравился.

— Я помню еще королеву Бесс, молодой человек, и говорю вам, то были славные времена! О да, славные времена!

По правде говоря, когда умерла королева Елизавета, миссис Свон была еще младенцем, но она утверждала, что помнит, как отец поднимал ее на руках посмотреть на проезжавший мимо королевский экипаж.

— Тогда, говорю вам, пуритан было не слишком-то много. Молились либо в спальне, либо в церкви, и не было ни этих кошачьих концертов на улице, ни мрака на церковной кафедре. Тогда мы жили счастливее. — Она неодобрительно хмыкнула. — С тех пор страна опьянела от Бога, а это счастья не приносит.

Тоби улыбнулся:

— И славной королеве Бесс всегда светило солнце? Миссис Свон понимала, что над ней подтрунивают, но ей нравилось, когда над ней подшучивали в ее собственной гостиной молодые красивые сыновья джентри.

— Как ни смешно, мистер Тоби, но это действительно так. И если это не говорит о том, что Бог был нами доволен, то я не знаю, что говорит. — Она покачала головой и положила работу на стол. — Нам бывало так весело! Мы с Томом ходили смотреть на травлю медведя, любили пьесы, а в Парижском саду выступал кукольник, который мог заставить вас кататься по траве от смеха! Правда-правда! И ничего в этом плохого не было. Не было тогда никаких круглоголовых, которые бы указывали нам, что мы делать можем, а чего не можем. Не понимаю, почему бы им всем не уехать в Америку и не оставить нас в покое? Добро пожаловать в Америку! Пусть они киснут себе там, а мы будем счастливы здесь.

Тоби прижал палец к губам:

— За такие слова вас могут арестовать. Миссис Свон презрительно фыркнула:

— Судя по вашим словам, мистер Тоби, человека могут арестовать просто за то, что он высунул нос на улицу. Не знаю, куда катится страна, просто не знаю!

Тоби не уехал из Лондона ни в воскресенье, ни в понедельник. Он решил подождать, пока Кэмпион встретится с сэром Гренвиллом Кони, потому что Тоби, как и Кэмпион, полагал, что адвокат каким-то способом укажет ей путь к свободе. Они без конца строили догадки насчет печати, письма и даже перчаток с жемчужинами, но так и не находили убедительного объяснения. Если кто-то и знал ответ, то этим человеком был сэр Гренвилл Кони, и Тоби не собирался покидать Лондон, не дождавшись развязки. Он сказал, что ни за что не оставит Кэмпион одну. Вместе они строили невероятные, немыслимые планы на будущее, будто любовь способна победить все на свете.

Но за Тоби охотились. Его приметы были разосланы страже и находившимся в городе солдатам, и Кэмпион поражалась, как он рисковал. Он открыто гулял с ней по улицам, из-под широкополой шляпы были хорошо видны его темно-рыжие кудри, а во вторник, за день до встречи с сэром Гренвиллом, его чуть не схватили.

Они шли от Сент-Джайлза, одеты оба были строго, хотя Тоби настоял на том, чтобы поддеть черный атлас под рукава с разрезами. Он смеялся над какой-то своей шуткой, когда незнакомый здоровяк преградил им путь, ткнув Тоби в грудь.

— Ты?

— Да, сэр?

Лицо человека было перекошено от злобы и затаенной ненависти.

— Это ведь ты, правда? Лэзендеров выродок! — Он отступил, возвысив голос — Предатель! Предатель!

— Сэр! — Тоби говорил столь же громко. Прохожие наблюдали, готовые поддержать задиру, но Тоби заставил их слушать себя. Он отпустил руку Кэмпион, задрал рукав, показав большой белый шрам на левой руке.

— Вот это я заработал в прошлом году при Эджхилле [2]. А вы где были, сэр? — Тоби сделал шаг вперед, его правая рука легла на эфес с чашкой. — Эту шпагу я обнажал за Господа, сэр. А когда силы зла окружили меня, вас рядом со мной не было! — Тоби грустно покачал головой. — Возблагодарим Бога, братья и сестры, за то, что он спас меня, капитана Скэммелла, от орд папистов этого самого Карла. Я предатель, да? Тогда я горд тем, что стал предателем ради моего Господа и Спасителя. Я убивал во Имя Господа, братья, но был ли рядом этот человек?

Тоби так убедительно имитировал протестантских ораторов, что вскоре вся небольшая толпа склонилась на его сторону. Зачинщик ссоры растерялся от благочестивой пылкости Тоби и с готовностью принес извинения, умоляя брата Скэммелла преклонить с ним колено в молитве. К несказанному облегчению Кэмпион, Тоби был великодушен в победе и, уклонившись от молитвы, но с набожными речами продолжил путь сквозь редеющую толпу. Когда опасность миновала, он ухмыльнулся:

— Этот шрам я заработал два года назад, когда полетел с лошади, однако сейчас он пришелся весьма кстати.

Она засмеялась, но ее охватило беспокойство.

— Тебя найдут, Тоби!

— Я загримируюсь, как актеры.

— Будь осторожен.

Некоторые меры предосторожности Тоби все же принимал. Он перестал ночевать в доме отца, а вместо этого пользовался комнатами друга, расположенными в черте города, однако инцидент с разгневанным субъектом в Сент-Джайлзе не давал ему покоя.