Лесная герцогиня - Вилар Симона (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Все это монах рассказывал на хорошей латыни, которую Эмма понимала, хотя у рассказчика и был иноземный выговор. Эмма уже знала, что часть братии в монастыре – ирландцы, прибывшие с Седулием. Но сейчас она думала, что нет ничего ужасного или безумного в том, что Видегунд не пожелал оставить больную жену, а если он одичал, то это вполне закономерно, если учесть, как его травили в селениях.
– Он вас за Богородицу принял, сударыня! – все потешался Бальдерик, пока Эмма не оборвала его веселье, напомнив, что он сам не так давно думал, что она порождение феи.
Они уже почти спустились в долину, и монахи уверяли, что скоро они услышат благовест монастыря святого Губерта, зовущего к обедне, но первые звуки, какие они различили, были глухие удары, мерные, словно биение сердца.
– Лесорубы, – сказал один из монахов.
Тут же удары прекратились, и в тишине раздался треск падающего дерева.
Вскоре они увидели их.
Несколько человек хлопотали возле поваленного ствола, рубили сучья. При появлении монахов лесорубы прекратили свое занятие. Глядели на путников, но еще больше – на Эмму.
– Во имя Отца и Сына и Святого Духа, – перекрестил их ладонью первый монах.
Эмма разглядывала встретившихся. Одеты в шкуры, в штаны из козьего меха шерстью наружу, обмотанные крест-накрест ремнями, поддерживающими башмаки. Они окружили вереницу всадников так, что перегородили тропу.
– В чем дело, бездельники?! – строго возмутился первый монах. – Что вас заставило остановить работу?
Один ответил:
– Ничего. Просто, каждый хочет удостовериться, что ничего.
Эмма невольно улыбнулась и поглядела на того, кто отвечал. Тот улыбался во весь рот.
Молодой парень стоял, облокотясь о длинное топорище. И в его позе, и в улыбке, и в том, как он глядел, сквозило дерзкое веселье местного острослова. Совсем молодой парень, смуглое открытое лицо, крупный нос и светлые глаза, искрящиеся живым огнем. Ему было жарко, и олений кафтан на груди распахнут. На смоляных, красиво вьющихся волосах тают снежинки. Но что-то в его лице привлекло внимание Эммы. И в следующий миг она с удивлением поняла, что он похож на Эврара. Неужели?..
– Так вы и есть новая госпожа из Белого Колодца? Добро пожаловать в Арденны, сестренка!
Да, она не ошиблась, перед ней стоял бастард мелита.
Один из монахов тут же замахнулся на него.
– Прочь с дороги, Тьерри. И прикуси свой язык, если не хочешь разгневать госпожу.
– Совсем не хочу. Но думаю, ей будет приятно встретить родного человека в гуще лесов.
– Этот Тьерри, – пояснил Эмме монах позже, – настоящий прохвост. С ним нет никакого сладу, и он не дает прохода ни одной девице, хотя решительно не желает венчаться ни с одной из соблазненных красоток.
«Что-то куда ни погляжу – здесь одни бабники. А этот монах еще и толкует о добрых нравах, какими славятся эти места».
Но что монахи пекутся о нравственности, она поняла во время службы в монастырской церкви. Люди приходили в нее целыми семьями – мужья и жены, молодежь. Женщины уходили на женскую половину, мужчины – на мужскую. Хор монахов красиво пел славу великому государю, царю всех царей. В церкви было полутемно, хотя в дальнем ее конце горело множество свечей у подножья распятия, висевшего на каменной стене. Церковь была на удивление большой для столь уединенного от мира места, но именно это и влияло на прихожан. Они держались почтительно и благоговейно, в теплой зимней одежде, ибо в церкви было холоднее, чем на улице. Одни стояли, другие сидели на деревянных чурбанах.
Эмме почтительно предложили место поближе к алтарю. Вокруг раздался глухой гул, перешептывание. Люди глядели на нее с любопытством, едва не указывали пальцами. Она старалась не обращать на это внимания. Смотрела на настоятеля Седулия, который стоял возле престола и читал стихи Библии.
Седулий был человеком немолодым, но статным, даже благородным и красивым. Его сразу можно было выделить из всех окружающих, таким одухотворенным выглядело его умное лицо. И хотя резкие морщины избороздили его щеки, можно было видеть, что он непростой породы. Тонзуру он не брил, и длинные волосы, когда-то огненно-рыжие, а сейчас – светлые, почти розоватые от седины, были расчесаны на прямой пробор и ниспадали до плеч. И вместе с тем в выражении его лица читалась заметная суровость, даже жесткость. Но, видимо, именно такой человек нужен был, чтобы укротить диких жителей лесных долин, заставить их поклоняться Богу… и себе.
Держался он величественно.
– А теперь я поведаю вам, дети мои, как появился первый человек, – откладывая книгу, торжественно изрек Седулий.
– Святой отец, – раздался голос с мужской половины. – Лучше расскажите, как появился третий человек.
Все засмеялись, Эмма тоже. Увидела, что дерзкий выкрик принадлежал Тьерри. Заметив, что она смотрит на него, юноша ей весело подмигнул.
– Третьего звали Каин, – спокойно произнес аббат. – И если ты не забыл, Тьерри, он плохо закончил.
– Но уж лучше, чем Авель, – отозвался тот.
Седулий спокойно подождал, пока утихнет веселье, и продолжил. Под конец он благословил паству ребром ладони, и Эмма увидела, что у него недостает двух пальцев на руке. Видимо, этот священнослужитель многое перенес, прежде чем нашел успокоение в глуши Арденн.
Об этом ей поведал сам настоятель, когда они разговаривали после мессы в его келье.
Отец Седулий пришел не сразу, и Эмма какое-то время ожидала его, приоткрыв узенькое одностворчатое окошко и разглядывая селение в долине аббатства. Оно было куда больше, чем Белый Колодец: среди маленьких хижин возвышались и дома в два этажа, вернее, с высокими мансардами под покатыми крышами, что нависали над крыльцом. В конце долины виднелась мельница с массивным водяным колесом; склоны, более пологие, чем в Белом Колодце, были расчищены от леса и устроены под пашни, где то там, то здесь темнели стога сена, покрытые корой, прижатой жердями. Ограды вокруг селения не было в отличие от самого аббатства, которое окружал двойной частокол из заостренных бревен. Но сами постройки в святом Губерте были из камня и производили внушающее впечатление.
Аббат явно рдел за всю обитель, здесь чувствовались заботливая хозяйская рука и достаток. А еще желание все украсить: деревянная резьба колонн галерей поражала своей почти кружевной изысканностью, резьбой были отделаны и оконные наличники, а массивный вход в саму крипту украшен узорчатыми деревянными архивольтами и встроенными по бокам гладко отесанными колоннами.
Эмма невольно восхитилась мастерством резчика, сумевшего придать неуклюжим каменным постройкам такое изысканное завершение, облагородившее облик сурового монастыря. Но Эмма также подумала, что собственного хозяйства лесной обители вряд ли бы хватило, чтобы поставить все на столь широкую ногу. Все дело было в руднике. Эврар был неграмотен, он говорил о хороших доходах, но, видимо, полностью и не представлял всей стоимости рудника, а довольствовался лишь взиманием арендной платы. Но аббат… Эмма вдруг отметила, что, подняв в глухой чащобе такое мощное аббатство, Седулий мало позаботился о личных выгодах. Об этом можно было судить по почти убогому помещению, какое он уготовил для себя. Маленькая, каменной кладки горница-келья была холодной, а жесткое ложе у стены свидетельствовало о почти аскетической нечувствительности ее владельца.
Позже она узнала, что преподобный, кроме того, что спал на этой скамье, и трапезничал там же, не признавая ни кровати, ни стола. Единственным, что привлекало здесь взгляд, был большой сундук, весь изукрашенный тонкой резьбой, да аналой в глубокой оконной нише, на которой стоял подсвечник с толстой свечой. Если этот человек отказывал себе во всем ради престижа аббатства, то это свидетельствовало о его искренней религиозности, и Эмма почувствовала невольное уважение к духовному отцу лесной долины. Поэтому, едва он вошел, она тут же поспешила к нему под благословение – не так часто ей приходилось встречать столь искренних в вере, не жаждущих лично для себя никаких выгод, священнослужителей.
