Безрассудный - Ибрагимов Назир Х. (библиотека электронных книг TXT) 📗

Возможно, ее приход сюда тоже был попыткой «запереться на ключ». Хотя видеться с англичанином тоже было рискованно и опасно, по крайней мере это был риск по ее выбору, опасность только для нее самой и не зависела от Макларенов, Карра и Майры. Здесь дело касалось только его. И ее.

– Вы ведь не рассматриваете Орвилла в качестве возможного супруга?

– Орвилла? – переспросила Фейвор.

– Вашу улыбку едва ли можно назвать приятной. Я подумал, что вы могли решить, будто у Орвилла самые глубокие из всех доступных вам карманов и, несмотря на недостаток обаяния, он удовлетворяет вашим требованиям.

Она не стала сообщать ему имя предполагаемого супруга. Рейф мог бы развлечь ее, но она почти ничего не знает о нем. Нельзя рисковать планами Майры. Кроме того, он лишь посмеется над ней. Или, еще хуже, пожалеет, или даже – черт бы побрал этот внутренний голос! – почувствует к ней отвращение.

– Нет. Не Орвилл. Я еще ни на ком не остановила свой выбор.

– Вот как? – Рейн подошел к ней ближе.

Он был очень высоким. Ей приходилось запрокидывать голову, чтобы смотреть ему в глаза.

– Тогда, полагаю, вы сгораете от нетерпения вернуться в аукционный зал и собрать в очередь всех перспективных кандидатов.

Она фыркнула совсем не так, как подобает воспитанной леди.

– Едва ли. – Это слово вырвалось у нее раньше, чем она успела сдержаться, и слишком многое выдало о ней.

Рейн лукаво улыбнулся:

– Это хорошо.

– А почему? – спросила она.

– Потому что я решил, что еда и одежда – одежды я, кстати, не вижу – слишком незначительные требования в качестве репараций. Особенно для девушки, которая ожидала, что ее изнасилуют.

Сердце Фейвор стремительно забилось. Во рту пересохло.

– Что вам нужно? – осипшим вдруг голосом спросила она.

– Увидите, – сказал он, окидывая чувственным взором ее лицо и тело. – Но сначала вам придется снять это платье.

Глава 15

Пот заливал голые руки и шею Фейвор. Тонкие волосы на висках свернулись влажными колечками и прилипли черными завитками к шее и ключицам. Она облизнула губы и ощутила привкус соли. Руки и ноги стали слабыми и отяжелели. Не было сил даже двигаться.

Она посмотрела в зеркало и едва узнала в нем девушку, которую, похоже, только что как следует изваляли. Пудра давно исчезла с лица. Кожа сияла.

– Ох, – виновато шепнула она, – это было здорово.

– Что вы сказали?

Она отвернулась от зеркала и простодушно улыбнулась Рейну. Он перебирал содержимое громадного ящика.

– Ничего.

Ни за что она не признается ему, что помогать в поисках клада Макларенов было для нее скорее наградой, чем наказанием. Она сбросила свой красивый наряд и надела старое домашнее платье, которое он выкопал из какой-то коробки. Фейвор пыталась скрыть свой восторг. Она провела слишком много времени перед множеством зеркал, стараясь быть похожей на Дженет Макларен. От облегчения, которое она испытывала, освободившись от этой роли, у нее кружилась голова.

Это было чудесно. Она рылась в шкафах, копалась в ящиках и коробках, заглядывала под кровати и перебирала рулоны ткани и стопки постельного белья. Она не нашла ни клада, ни той узорчатой коробки, в которой, согласно легенде, по его словам, он находился, хотя она никогда прежде не слышала этой части легенды.

Зато она нашла маленькие, загадочные и драгоценные памятные сувениры: полное энтузиазма описание ребенком своей жизни, сделанное сто лет назад; сломанную турецкую саблю, старательно завернутую в выцветший мавританский флаг; хрустальный дамский флакон, все еще хранивший слабый аромат роз. Они завораживали ее своими нерассказанными историями. Историями Макларенов.

Ее историей.

Она помнила какие-то обрывки маминых рассказов, но только маминых. Своего отца она почти не помнила. Он вернулся из Лондона вскоре после резни, ему было отказано в милосердии; судьба ее братьев было решена. Он вернулся и узнал о смерти жены и дикой расправе над его людьми. В течение года его не стало.

Майра писала ей о ее предках; то был длинный, сухой список имен, выигранных сражений и покоренных земель. Но эти вещи, – Фейвор осторожно дотронулась до детского колечка с жемчужиной, – эти вещи рассказывали интимные истории. Впервые ее предки стали для нее реальностью.

Какая любящая мать спрятала в выдвижной ящик эту рогатку? Погиб ли кто-то с этой турецкой саблей в руке или она была сломана символически? Этот флакон мог принадлежать ее двоюродной бабушке, этот дневник – ее дедушке.

Рейн не возражал против напрасной траты времени – даже когда она разложила на полу колоду потрепанных карт и сидела над ними до тех пор, пока не вычислила, что в ней не хватает валета червей. Он молчал, методично обыскивая каждый предмет мебели и стоящие у стены сундуки.

Время от времени она ахала от восторга над какой-нибудь редкостью и, поднимая взгляд, видела, что он наблюдает за ней с непонятным выражением на лице. Фейвор не знала, что о нем думать. В течение нескольких минувших часов он был просто молодым человеком, с энтузиазмом занимающимся своим делом. Словно в этой комнате они оба находили для себя те невинные удовольствия, которых были лишены в детстве.

– Ну, это последний крупный предмет, достаточно большой, чтобы в нем могла храниться коробка в два фута, – сказала она, похлопывая по крышке дорожного сундука.

Это было кстати. Солнце сядет через час с небольшим. Если она хочет избежать допроса Майры, ей надо вернуться в свою комнату и переодеться в вечерний наряд раньше, чем старая дама постучит в дверь.

Рейн не ответил, поэтому она подняла тяжелую крышку. Внутри лежало тщательно свернутое атласное одеяние медного и лилового цвета, усыпанное драгоценными каменьями и расшитое серебряными нитями, сверкающее, словно чешуя экзотической рыбы под длинными, узорчатыми стеблями лаванды.

– Что это? – спросил Рейн, заглядывая через ее плечо.

– Не знаю, – ответила Фейвор, отвернувшись в сторону. От него пахло пылью, теплом, мужской усталостью – это был густой аромат, явственный и земной. Она не смела повернуть голову. Его рубаха по-прежнему оставалась распахнутой.

– Черт, по крайней мере один из этих шотландских горцев был щеголем. – Его смех защекотал ей ухо.

– Что это такое? – спросила она, осторожно приподнимая сверкающую ткань.

– Полагаю, это сюртук джентльмена в персидском стиле.

– Это великолепно! – воскликнула Фейвор. Она встряхнула одеяние и приложила к своим плечам. – А для чего эти петельки из ленточек, можете догадаться?

– Живописный наряд. – Рейн протянул руку через ее плечо и потрогал украшение из камешков. – Это всего лишь стекло.

– О, а вы разбираетесь в камнях? – сухо спросила Фейвор.

Он лукаво усмехнулся:

– Вы удивитесь, узнав, в скольких областях я считаюсь крупным специалистом.

Фейвор отвела взгляд, не желая смотреть ему в глаза. Она поймала себя на мысли, что за эти несколько часов, проведенных с англичанином в одной комнате, она слишком часто задерживала на нем взгляд.

Он тоже смотрел на нее, а точнее подсматривал, – их глаза встречались, и у Фейвор от этого становилось как-то тепло на душе. Это никуда не годится. Они с ним… ну, если и не заклятые враги, то вряд ли друзья. В конце концов, она здесь по велению долга, а вовсе не по собственному желанию. Даже если ей и нравится здесь находиться, то он об этом не знает.

Ей становилось все больше не по себе.

– Что вы делаете? – с любопытством спросил Рейн.

– Думаю.

– О чем?

– Как… как идеально эта одежда подошла бы для маскарада.

– Какого маскарада?

– В пятницу вечером, через неделю, – ответила она, хватаясь за возможность убежать от своих неловких мыслей.

Фейвор заглянула в сундук. Там лежала другая одежда. Светло-коричневые штаны, гетры с розовыми розетками и пряжками, сверкающими хрусталем.

– Мы все должны будем нарядиться в какой-нибудь костюм и закрыть лицо маской.