Свеча в окне - Додд Кристина (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
— Завтра может никогда и не наступить, — завершила она его мысль.
Снова он поднялся над ней и, развязывая тесемку ее рубашки, пообещал:
— Завтра наступит. Но утром только надежда будет приветствовать нас.
Тесемка скользила под его пальцами, пройма расширялась, пока он не стащил рубашку с ее плеч и не поцеловал их, сначала одно, потом другое.
— Такая хрупкая оболочка у столь яростного воина. — Он взял ее руки и поднес их к своему лицу, провел ими по своей бороде, потом коснулся ими своей шеи и своих плеч. — Мне нравится это, мне нравится, когда вы касаетесь меня, — сказал он.
Ее руки прильнули к нему, но она испугалась и почувствовала себя какой-то странной, назойливой, а «яростный воин» не мог найти в себе душевных сил, чтобы порадовать его так, как ему хотелось. Он усмехнулся, еще тише, чем прежде, и искусно спустил ее рубашку дальше. Теперь рубашка находилась у нее на талии.
— Как вы восхитительны! Вы достигли благословенной зрелой сладости женщины и в то же время остались зеленой и неопытной девчонкой.
Сора была озадачена, она почувствовала в его словах восхищение и очарованность ее трусостью, какие вызвала бы любая обладающая ее хитростью куртизанка. Он взял в ладонь прядь ее волос и поднес к лицу.
— Ах, — вздохнул он, — у каждого вина должен быть такой изысканный букет
Его большие пальцы пробежали по ее волосам и начали сзади разминать ее шею, с силой, но восхитительно. Она никогда и не представляла себе, насколько это великолепно. Потом он массировал ее голову, передавая ей через кончики своих пальцев охватившее его удовольствие. Потом он перешел ко лбу, и в прикосновении появился оттенок любопытства. Она узнала это легкое прикосновение, когда пальцы его легко пробежали по ее бровям, носу, губам. Он изучал ее лицо.
Его пыльцы задержались на ее щеках и чуть дрогнули.
— Какие милые черты лица, — пробормотал он и легонько приложил к нему ладонь. — И какой волевой подбородок.
Она со смехом вытянулась, а он начал ласкать ее плечи, руки, шею. Она чуть сжалась, когда его огрубевшие руки двинулись вниз, и чуть не задохнулась удовольствия, вызванного его необычайной нежностью и от желания прикосновений к еще более потаенным местам. Но к каким?
— Мне нравилось, как вы касались меня, — повторил он. — Не покажете ли мне, где бы вы хотели, чтобы я прикоснулся к вам?
Снова он поднял ее руки, но на этот раз остановил их в свободном, разделяющем их тела пространстве. Она сгибала и разгибала пальцы, пока наконец ощущение глупости пребывания в таком положении не пересилило ее робости и она не решилась опустить их на мышцы его груди и они, благодаря поразительной утрате ею координации движений, не опустились ему на плечи. Сразу же его руки нашли ее плечи и ждали, терпеливо ждали, пока ее пальцы ласкали его суставы. Потом и его руки ласково обвели ее суставы. Ее пальцы опустились к его ребрам. Его пальцы проследовали к ее ребрам. Ее пальцы дрогнули, изогнулись, дернулись и поспешно вернулись ему на грудь. Его пальцы оставались спокойными, никуда не спешили, они плавно переплыли(туда, куда нужно, с такой точностью, словно, подумала'она, он знал, чего они должны были искать.
Она перестала что-либо понимать, когда его руки опустились ей на грудь. Прикосновение плоти к плоти вызвало яркую вспышку их единения и ощущение такого блаженства, испытывать какое Соре не доводилось никогда. Глаза ее закрылись, а из груди одним выдохом вырвался крик восторга. Это мгновение, прекрасное само по себе, впереди обещало еще большее наслаждение.
— Еще? — прошептал он у ее уха.
Она кивнула, неторопливо соглашаясь со всем, и прошептала:
— Да.
— А как?
Руки ее потянулись к его соскам и потонули во вьющейся поросли волос на его груди, большие пальцы двинулись там по кругу.
— Как вы прямолинейны, — с восхищением прошептал он. — Большинство женщин предпочли бы это.
Как пожелтевшие листья, тихо опускающиеся к земле осенней порой, пальцы его, кружась, скользнули по ее телу, дотрагиваясь до нежной кожи под грудью, молчаливо высказывая свое восхищение. Чувства просто бурлили внутри ее, чувства восхищения неопытного ученика перед искусством настоящего мастера. Она хотела, она ужасно хотела, чтобы руки его коснулись ее сосков, но прикосновения не было, словно его руки не могли их найти.
Потом он двинулся навстречу ее желанию, прильнул к ней, сжимая ей грудь легко, уверенно и ритмично, и все части ее сознания просто оставили Сору, а на постели билась уже не она, а что-то иное, живое и чувственное.
— И еще? — спросил он.
Только трижды глубоко вздохнув, сумела она прошептать в ответ:
— А что же еще может быть?
Его губы опустились к ее соску, и каждый мускул ее тела застыл в напряженном ожидании. Губы его сомкнулись, а она шевельнула находившейся под ним ногой. Потом губы его касались каждого сантиметра ее груди, пока ноги ее не поднялись и не сомкнулись у него на талии в открытой мольбе лкхбви, и он повторил то же самое, перейдя к другой груди. Когда наконец он откинулся назад, холод кельи проник в ее влажную от его ласк грудь. Это на самую малость вернуло ей способность мыслить, внесло хоть какую-то стройность в работу ее мозга, и Соре захотелось говорить с ним, упрашивать его.
— Замерзла, моя маленькая? Дай я тебя накрою, — тихо прошептал он.
Медленно, очень медленно опустил он на нее свое тело, закрыв собой сначала нежную кожу живота, потом грудь. Ее соски потонули в поросли на его груди, а сама его грудь, опустившись на нее всем весом, распластала ее под ним и впервые открыла ей чудо прикосновения плоти к плоти.
Жизнь ее все время тянулась своим чередом, скучно и размеренно или страшно и ужасно, лишь иногда в ней случались светлые моменты. Нарастающий момент был в ней самым приятным. Ее золотистый мужчина. Его губы касались ее век, его аромат дразнил ее нос. Она приподняла голову и ответила на его поцелуй своим поцелуем, свежим и страстным поцелуем способной ученицы.
Теперь уже его губы открылись навстречу ее губам, теперь уже он позволил им двинуться вниз по дорожке, ведущей к раю, и, когда они оторвались от его тела, чтобы сделать вдох, она с благодарностью услышала, как тяжело дышит он теперь, и ощутила, как сильно бьется его сердце совсем рядом с ее собственным сердцем.
— Наслаждение. — Голос его вышел из-под контроля, а в пустоте кельи он прозвучал еще сильнее. — Наслажде ние, — повторил он уже чуть тише, — чудесная вещь. Оно способно быть одновременно и неспешным, и яростным, сжигающим все запреты, что стоят на его пути. — Он склонился над ней немного в сторону, и рука его от места на ребрах, где она до этого покоилась, скользнула вниз, к ее бедрам. — Этот наш пожар зажег все вокруг. Сора, я весь пылаю.
Его невнятное красноречие сказало ей гораздо меньше, чем легкая дрожь в его руках, на которых он возвышался над ней.
— Сора, покажи мне, что ты хочешь.
Она обнаружила, что ее пальцы тоже дрожат, когда взяла его руку и положила ее на свое лоно, но больше ему ничего не надо было подсказывать. Одно за другим находил, узнавал он самые чувствительные ее места, показывая ей, что все, что было до этого, служило лишь подготовкой к главному. Когда сначала один, потом другой его палец проник внутрь нее, душа Соры просто тихо поплыла по волнам наслаждения. И ни его тихие слова, предупреждающие о грядущей боли, ни осторожные его прикосновения, ни само начало встречи ее тела с его мужской сутью не способны были остановить восходящего потока, который нес ее вверх.
Ткани ее медленно уступали: не вся пока ее воля согласна была заставить ее тело стать частью его тела. Но вызванная этим неловкость ни в какое сравнение не шла с тем огнем страсти, который зажгли в ней его руки. Произносимое им заклинание «не могу ждать, не могу ждать» означало лишь только то, что он медленно, постепенно проникал внутрь, сдавая назад и снова двигаясь; вперед, пока она не впилась в отчаянии ногтями в его тело. Потом он пробился все-таки через ее девственность и, задыхаясь, удивленно усмехнулся в ответ на прозвучавший из ее уст стон:
