Французов ручей - дю Морье Дафна (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
– Что же случилось с местными женщинами?
– Вот и я спросила его об этом же. А он, представьте себе, сообщил, что они пострадали от рук ваших головорезов.
– Не думаю, что местные женщины так уж страдали.
– Я тоже не думаю.
Он продолжал жевать бутерброд с сыром, поглядывая на паруса.
– Мои ребята никогда не позволят себе обижать корнуоллок. Скорей, наоборот, это те не дают им проходу. Стоит им узнать, что "Ла Муэтт" пришвартовалась где-нибудь поблизости, как они тут же удирают из дома и начинают бродить вокруг. Подозреваю, что даже Уильяму не удалось избежать их пристального внимания.
– Ваш Уильям – типичный француз.
– Я тоже француз, мы все французы, но это не значит, что нам по вкусу такое бесцеремонное преследование.
– Наверное, корнуоллки считают своих мужей недостаточно искусными.
– Так пусть научат их быть поискусней.
– Простому крестьянину тяжело одолеть науку любви.
– Догадываюсь. Но практика – великая вещь.
– Чтобы научить чему-то своего мужа, женщина сама должна многое уметь.
– А инстинкт на что?
– Одного инстинкта недостаточно.
– В таком случае остается только пожалеть местных женщин.
Он откинулся на локте и, нашарив в кармане своего длинного камзола трубку, стал набивать ее темным крепким табаком, точь-в-точь таким же, какой лежал в табакерке на ее ночном столике. Затем зажал трубку в руке и закурил.
– Я, помнится, уже говорил вам, что французов совершенно необоснованно обвиняют в волокитстве, – произнес он, глядя вверх, на мачты. – Глупо предполагать, что с одной стороны пролива живут галантные кавалеры, а с другой – сплошь неуклюжие увальни.
– Может быть, дело в климате? – проговорила она. – Наверное, наша промозглая погода не способствует любовным утехам.
– Климат здесь ни при чем, – ответил он, – да и национальность тоже.
Умение любить – это особый дар, с ним надо родиться – мужчине ли, женщине, все равно.
– А если один из супругов обладает этим даром, а второй – нет?
– Такой брак наверняка окажется скучным. Впрочем, это можно сказать о большинстве браков.
Ее окутало облачко дыма. Она подняла голову и увидела на его лице улыбку.
– Почему вы смеетесь? – спросила она.
– У вас такой серьезный вид. Уж не собираетесь ли вы писать трактат о супружеской несовместимости?
– Может быть, и собираюсь. Только не сейчас, а поближе к старости.
– А хватит ли у вас знаний? За трактат нельзя садиться, не изучив предмет досконально.
– Думаю, что хватит.
– Хм, вот как? Но позвольте напомнить, что ваш трактат останется незаконченным, если вы ни слова не скажете о совместимости. Бывает ведь и такое: мужчина встречает женщину, отвечающую самым его сокровенным желаниям, разделяющую все его мысли и чувства – от самых радостных до самых мрачных.
– Эти случаи крайне редки.
– К сожалению, да.
– Значит, мой трактат останется незаконченным.
– Что, несомненно, будет большой потерей – не только для автора, но и для читателей.
– Вместо главы о… совместимости, как вы изволили выразиться, я могла бы написать несколько слов о материнстве. Эта тема мне гораздо ближе.
– В самом деле?
– Да. Если не верите, спросите у Уильяма. Он знает, какая я нежная и заботливая мать.
– Если вы такая заботливая мать, что вы делаете на борту "Ла Муэтт"?
Почему сидите с растрепанной прической на голых досках и обсуждаете с пиратом превратности супружеской жизни?
На этот раз рассмеялась она и, оторвав от корсажа ленту, попробовала стянуть ею растрепавшиеся волосы.
– А знаете, чем сейчас занимается настоящая леди Сент-Колам?
– Нет. Но с удовольствием послушаю.
– Лежит с холодной грелкой на животе и мучается от головной боли. И только Уильям, верный, преданный Уильям, время от времени заходит к ней, чтобы подкрепить ее гаснущие силы кисточкой винограда.
– Бедняжка, как мне ее жаль! Лежит, наверное, одна-одинешенька и размышляет о супружеской несовместимости.
– Леди Сент-Колам не забивает себе голову подобной ерундой, она очень уравновешенная особа.
– Что же заставило эту уравновешенную особу надеть мужские брюки и отправиться на большую дорогу?
– Гнев. Гнев и недовольство.
– Чем же она была недовольна?
– Своей неудавшейся жизнью.
– От которой она, в конце концов, решила спрятаться в Нэвроне?
– Да.
– Но если настоящая леди Сент-Колам мечется в жару на кровати, сокрушаясь о загубленной жизни, то кто же сидит сейчас рядом со мной?
– Простой юнга, скромный и незаметный член вашей команды.
– При всей его скромности и незаметности он умял уже весь сыр и три четверти буханки хлеба.
– Ой, простите, я думала, вы закончили.
– Похоже, что закончил.
Он с улыбкой посмотрел на нее, и она отвела взгляд, боясь, что он догадается о ее волнении, и в то же время понимая, что теперь это неважно.
Он выбил трубку о палубу и спросил:
– Хотите, я научу вас управлять кораблем?
Глаза ее просияли от радости:
– Меня? А я смогу? Мы не утонем?
Он рассмеялся, встал и потянул ее за собой. Затем подошел к рулевому и что-то тихо ему сказал.
– Что я должна делать? – спросила Дона.
– Возьмитесь обеими руками за штурвал, вот так. А теперь старайтесь держаться строго по курсу, не отклоняясь ни вправо, ни влево, чтобы не сбить фок. Чувствуете, что ветер дует вам в спину?
– Да.
– Так и должно быть. А как только подует справа, срочно поворачивайте штурвал.
Дона взялась за рукоятки штурвала и тут же почувствовала, как податливо корабль отвечает на каждое ее движение, весело ныряя вверх и вниз и дрожа под напором тяжелых валов. Ветер пронзительно свистел в снастях, грохотал узкими треугольными парусами над ее головой, надувал большой квадратный фок, который трепетал, словно живой, и рвался на удерживающих его канатах.
Смена рулевого не прошла незамеченной. Матросы, работавшие внизу, на шкафуте, принялись подталкивать друг друга локтями, переговариваться по-бретонски, улыбаться и перемигиваться. А их капитан стоял рядом с ней, засунув руки в карманы, тихонько посвистывал и зорко смотрел вперед.
– Ну что ж, я вижу, на инстинкт моего юнги можно положиться, – наконец проговорил он, – хотя бы в одном.
– В чем же?
– В умении управлять кораблем.
И, рассмеявшись, он ушел с мостика, оставив ее один на один с "Ла Муэтт".
Дона простояла у штурвала почти час, радуясь так же искренне, как радовался бы Джеймс, получив новую игрушку. Наконец, почувствовав, что руки совсем устали, она оглянулась на рулевого, который с улыбкой наблюдал за ней издалека. Он тут же подошел и сменил ее. А она отправилась в капитанскую каюту, бросилась на кровать и мгновенно уснула.
Проснувшись ненадолго, она увидела, что француз зашел в каюту и, склонившись над картой, разложенной на столе, делает какие-то подсчеты.
Затем она снова заснула, а когда окончательно открыла глаза, каюта была уже пуста. Она встала, потянулась и вышла на палубу, чувствуя, к своему величайшему стыду, что снова хочет есть.
Было почти семь часов; корабль медленно двигался к берегу; у штурвала стоял сам капитан. Дона подошла к нему и молча встала рядом, глядя на туманную полосу земли у горизонта.
Через некоторое время он отдал какую-то команду, и матросы, проворно, словно обезьяны, перебирая руками, начали карабкаться по канатам. Дона увидела, как большой прямоугольный марсель провис и безвольно затрепыхался на рее.
– Марсель виден первым, когда корабль появляется из-за горизонта, – пояснил он. – До темноты еще не меньше двух часов, и я не хочу, чтобы нас заметили раньше времени.
Дона снова посмотрела на берег, и сердце ее забилось от неясного волнения – она почувствовала, что ее охватывает тот же азарт и то же нетерпение, которые с самого утра владели всей командой, включая капитана.
– Мне кажется, вы задумали что-то чрезвычайно опасное и безрассудное, – проговорила она.
