Серебряные фонтаны - Хьюздон Биверли (серия книг txt) 📗
Я взяла у него Розу.
— Спасибо тебе, спасибо за то, что ты позволил мне все время держать ее с собой.
— Я рад, что она доставляет тебе столько счастья, — голос Лео звучал официально. — Доброй ночи. Утром, конечно, я не смогу увидеться с тобой.
Я подумывала, не встать ли мне пораньше, но теперь стало ясно, что Лео, не хотел, чтобы я провожала его.
— Доброй ночи, Лео, — сказала я с облегчением. — Счастливого пути.
— Спасибо.
Он повернулся, и не оглядываясь пошел в свою библиотеку. Нелла последовала за ним преданной тенью у его ноги.
На следующий день я попросила Клару сказать миссис Джонстон, что его светлость разрешил мне распаковать картины и повесить у себя любые, какие мне захочется. Пришел Джесси, разнорабочий, а с ним юный Бен из конюшни, и я стала выбирать картину. Вместе с мужчинами я переходила от картины к картине, показывая их Розе. Это было похоже на встречу со старыми друзьями, только лучше, потому что я знала истории тех, чьи имена были на табличках под картинами. Я прочитала их в книге греческих мифов и легенд, которую мне дал Лео. Моими любимыми были три картины, такие светлые и счастливые, что, казалось, можно было чувствовать солнечное тепло, идущее с них.
Я подошла к изображению Навсикаи, которая прислонилась к колонне, подперев подбородок рукой — словно размышляла, что подать Одиссею на ужин, и вдруг увидела, что он уплыл. О ней я знала все, но в книге, которую мне дал Лео, не было ничего ни о Бальнеатрикс, ни о Клитии. Мне нравилась Бальнеатрикс, которая держала поднос со льняными полотенцами и чуть улыбалась, словно предлагала их, но я совсем не понимала, что делает Клития. Она стояла на коленях, залитая солнцем, с протянутыми кверху руками и головой, склоненной набок, так, что ее длинные волосы струились по спине. Они были такими же золотистыми, как мои, и так же вились, но мои все-таки были длиннее — я могла сидеть на них, а она вряд ли могла сидеть на своих.
В последнюю очередь я подошла к Психее. Мне нравилась эта картина, но было в ней нечто, тревожившее меня. Я знала, кто такая Психея — прекрасная принцесса, в которую влюбился Эрот. Но, хотя Эрот был богом любви, он боялся, что его ревнивая мать, Афродита, причинит вред его невесте, поэтому увез Психею в зачарованный дворец. Каждую ночь в темноте он приходил и любил ее, но Психея никогда не видела его лица и постепенно стала думать, что вышла замуж за отвратительного монстра. В конце концов, она узнала правду, но только после ужасных испытаний. Бедная Психея!
Свертки для Флоры прибыли, и я убрала их подальше вместе со своим подарком. Я каждый вечер шила одежду для Флориной куклы, и теперь у нее был полный комплект, даже пара крохотных корсетов. В субботу утром я сразу же пошла в детскую, чтобы помочь Флоре распаковать подарки. Мы вместе одели куклу, а затем она взяла калейдоскоп, подарок Лео. Я показала ей, как глядеть в глазок, а затем быстро повернула трубку, так, что сверкающие цветные стекла сложились в новый узор. Флора пристально следила за его изменениями, затем увлеклась весело раскрашенными кубиками с алфавитом, которые Лео прислал вместе с калейдоскопом. Она сосредоточенно уселась с ними на полу и стала складывать их один на другой, отстраняя мою руку.
— Нет, это сделает Флора.
Я подняла отвергнутый калейдоскоп и приставила к своему глазу. Я еще не смотрела в него прежде. Теперь я вертела его и вертела, быстро, медленно, затем опять быстро — завороженная тем, как одни и те же кусочки стекла могут создавать столько разных узоров. Флора неожиданно толкнула свою башню из кубиков — они раскатились по полу, а она взвизгнула от восторга. Вдруг Флора оборвала визг и обернулась к двери. Ее лицо засияло, она мигом вскочила на ноги и помчалась через комнату.
— Папа! Папа!
Лео заключил ее в объятия.
— Доброе утро, моя Флора, с днем рождения тебя! — но под улыбкой было видно, какими усталыми были его глаза, и я почувствовала запах карболки, которой он отмывался перед уходом из госпиталя — очевидно, с этой лихорадкой были проблемы. На мгновение Лео повернулся ко мне. — Доброе утро, Эми, — а затем Флора потащила его с собой, чтобы он помог ей построить новую шаткую башню из деревянных кубиков. В детской появился мистер Тимс.
— Мой лорд, завтрак будет накрыт через пять минут. Услышав его, Флора ухватилась за руку Лео.
— Папа не пойдет.
Лео взглянул на Тимса, его глаза были запавшими от усталости.
— Может быть, я поем здесь, я приехал ненадолго.
— Дора, приготовь стол, — кивнула Элен. — И место для ее светлости тоже.
Итак, мы поели в детской. Лео сказал мне, что не спал уже сутки, а к полудню должен уехать обратно. Двое из VAD тяжело болели этой загадочной лихорадкой, поэтому он был на двойном дежурстве. Он собирался вернуться на одиннадцатичасовом поезде.
— Но, Лео, ты, конечно, имеешь право остаться и отдохнуть.
— Я обещал, — пожал он плечами. — Я посплю в поезде.
Позавтракав, Лео стал выглядеть лучше, но скоро ему пора было уезжать. Я оставила Элен утешать Флору, а сама понесла Розу вниз, чтобы попрощаться с ним.
Двумя днями позже на имя Флоры прибыл другой сверток. В нем оказалась красивая кукла с нежным восковым лицом и вьющимися золотыми волосами, разодетая в шелк, кружева и атлас. Она была послана из Гамаже, но было неясно, кто послал ее. Я предположила, что это добавочный подарок от Лео, а, может быть, и от леди Бартон, из-за того, что Флору обошли, когда дарили подарки на крестины Розе. Однако следующая почта разрешила загадку. Мистер Тимс принес мне письмо. Я уставилась на конверт, мое сердце подскочило к горлу.
— Я понимаю, что это для леди Флоры, но она еще не умеет читать... — озабоченно сказал мистер Тимс.
— Спасибо, — взяв конверт с серебряного подноса, я с трудом удержала его в руках — так они дрожали. Я подождала, пока за мистером Тимсом закроется дверь, и вскрыла конверт. Я только однажды видела этот небрежный почерк, но узнала его мгновенно.
Моя любимая Флора!
Посыпаю тебе подарок и надеюсь, что он не опоздает к твоему дню рождения. Твой дядя Фрэнк поздравляет тебя с днем рождения и желает тебе всего самого наилучшего. Много ли ты получила подарков? Надеюсь, тебе будет очень приятно играть с ними. Подарила ли тебе твоя милая мама праздничный поцелуй? Я уверен, что подарила. Попроси, чтобы она подарила тебе еще один, от меня. Знаешь, Флора, как-то в прошлом твой дядя Фрэнк очень безответственно обошелся с твоей мамой, и это причинило ей несчастье. Теперь он сожалеет о том, что огорчил ее своим поступком (хотя не сожалеет о самом поступке), и хочет, чтобы ты попросила ее простить меня. Если она согласна простить меня, напиши мне письмецо и сообщи об этом, милая Флора, а если нет — все равно напиши. Ведь нам, бедным солдатам, так холодно и одиноко в этих мерзких сырых окопах, поэтому мы всегда очень рады письму.
Внизу стояла жирная, размашистая подпись: «От дяди Фрэнка, с любовью».
Я снова и снова перечитывала письмо, мои руки дрожали, дыхание сбивалось. «Если она согласна простить меня...» Конечно, я была согласна, как я могла не простить его? Я попыталась выбросить это из головы — все-таки письмо написано Флоре. Но он же знал, что Флора не умеет читать. Кукла была для Флоры, письмо — для меня.
Весь день я носила письмо в кармане, украдкой вынимая его, когда была одна с Розой. Скоро я выучила его наизусть, но все равно вынимала, чтобы подержать в руках бумагу, которую держал он, и прочитать слова, которые писал он.
Каждый раз, читая слова Фрэнка, я видела и другие слова, напечатанные сверху на странице: На действительной службе В БРИТАНСКИХ ПОЛЕВЫХ ВОЙСКАХ.
Конечно, я знала, где был Фрэнк, с какими опасностями встречался лицом к лицу, но его письмо с этим недвусмысленным заголовком отдалось во мне словно ружейный выстрел.
Фрэнк просил меня написать ответ, но я сознавала, что мне не следует этого делать. Это было дурно, он не был моим мужем. Но он был отцом Флоры, поэтому ответить должна была Флора. Я могла написать за нее и сообщить ему, как ей понравилась его кукла, как она приставляет калейдоскоп к глазу куклы и крутит трубку, понимая, что узоры там меняются, хотя и не видя их — моя умная Флора.
