Креолка. На острове любви - Сойер Шерил (лучшие книги .TXT, .FB2) 📗

— Вы вернетесь в «Каскады»? — поинтересовался Жервез.

Поль-Арман вздрогнул:

— Вряд ли. Моя жена никогда не видела этого имения. Я выбрал это место, потому что оно не связано с воспоминаниями. Но, увы, я проявил наивность: нет такого места на земле, где можно избавиться от воспоминаний.

Не зная, что ответить на это, Жервез неуверенно заметил:

— Похоже, мадемуазель Антуанетта чувствует себя здесь почти как дома.

— Да. Это странно. В детстве мы провели здесь два года вместе с матерью, и Антуанетта утверждает, что не любит так ни одного места. Я помню только то, как лазил на деревья вместе с Антуанеттой и помогал ей спускаться вниз. — Заметив недоверие Жервеза, он криво усмехнулся. — Верно, нелегко представить себе Антуанетту на дереве. Я спросил, почему она не приехала жить сюда много лет назад, ведь препятствий для этого не было.

Жервез ждал, но кузен снова впал в рассеянность. Лошади поднялись наверх насыпи, и Поль-Арман остановился. Они смотрели на вспаханную землю, покрытую инеем, — она уходила к ряду голых берез. Поль-Арман продолжил, будто не было никакой паузы:

— Антуанетта утверждает, что я помешал ей. Она осталась на Мартинике, чтобы составить мне компанию. — Когда он посмотрел на Жервеза, в его глазах появился прежний стальной блеск. — Как не жалеть человека, который жил ради того, чтобы составить мне компанию?

В этих словах прозвучала боль. Кузен чувствовал себя виноватым. Вскоре Поль-Арман спешился и устремил взгляд в поле. Он указал рукой направо:

— Вон там земля Сюлли — границ нет, поскольку мы объединили оба поля. Но его земля начинается у дуба. — Взглянув на Жервеза, он добавил: — Вот то ветвистое дерево, а те прямые деревья — тополя.

— Если вы думаете, что я не… — начал Жервез, придя в ярость, но Поль-Арман, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Думаю, потребуется года три, чтобы почва дала хороший урожай. Понадобятся совместные усилия, но с этим у нас проблем не возникнет. У меня бывают стычки с арендаторами, ибо я понемногу сношу домишки и строю новые. Представьте себе, если вы знакомы с бургундскими крестьянами, они за спиной величают меня сущим деспотом и постоянно оскорбляют. Полагаю, вы не разговариваете с такими ничтожными людишками. — Он испытующе взглянул на Жервеза. — Вы общаетесь только с хозяевами имений.

— Я…

— Наверное, вы так любите хозяев, что сегодня готовы отужинать вместе с ними. Они согласны принять вас таким, какой вы есть.

С ним говорил все тот же самый Поль-Арман: наедине он будет насмехаться над Жервезом, а в обществе — игнорировать его. Разочарование и возмущение охватило Жервеза.

— Кузен, поговорим откровенно. Вы приехали сюда в связи с наследством. — Поль-Арман смотрел на поле, рассеянно поглаживая гриву лошади. — Я много думал об этом. Может, на меня повлияла сестра, а может, присоединились другие… чувства. — Сделав несколько шагов вперед, он пнул ком вспаханной земли. Замерзшая земля хрустнула под его сапогом, под ней обнажился покрытый галькой суглинок. — Вот это я не продам, так что имение останется целым. — Перехватив ликующий взгляд Жервеза, он холодно продолжил: — Равным образом у меня нет намерения гордо ходить по Бургундии, будто я удостоился титула маркиза. Я останусь фермером и передам это имение сестре, которая привязана к нему больше, чем вы или я. — Поль-Арман пожал плечами. — Потерпите, когда-нибудь оно перейдет к вам.

— Когда я состарюсь!

— Или же мы окажем вам услугу и раньше исключим вас из списка наследников. Такое тоже возможно, — резко возразил Поль-Арман.

— Почему вы ненавидите меня? — гневно спросил Жервез. — Что побуждает вас отдать женщине то, что принадлежит мне по праву?

— Жервез, я не питаю к вам ненависти. Я презираю вас. Презираю за то, что вы ходите кругами, выжидая, когда другие начнут кормить вас. Презираю за то, что вы хотите получить землю, которую не цените по достоинству. Презираю за то, что вы откровенно пытаетесь дискредитировать мое торговое дело. И вы не дождетесь моей преждевременной смерти. Порой мне все равно, жив я или мертв. Но всякий раз я твержу себе: не забывай о Жервезе и подумай, не стоит ли пожить еще немного?

Жервез развернул кобылу, собираясь уехать, но Поль-Арман, ухватив ее за уздечку, остановил животное.

— Нет, оставайтесь и смотрите мне в глаза, это принесет вам пользу. Перестаньте терзаться по поводу этого имения и, ради бога, живите дальше. — Отпустив уздечку, Поль-Арман приковал кузена к месту взглядом фанатичных голубых глаз. Жервез усомнился, что он в здравом уме. — Взгляните. Это земля Франции. Жервез, мы не владеем ею. Все наоборот — эта земля владеет нами.

Ничего не понимая, Жервез смотрел на него. Поль-Арман расхохотался. Он вытер руку о бриджи и вскочил на лошадь.

— Вы не поверите, но я не буду ссориться с вами. Пора ужинать. Едем. Будьте вежливы с соседями, и я обещаю вам отличный ужин.

— Вы считаете, что после этого у меня появится аппетит?

— К черту все, но нельзя расстраивать Антуанетту. Вы же знаете, что она любит вас. И я не сделал ничего, чтобы настроить ее против вас. — Он посмотрел на удивленное лицо гостя и тихо рассмеялся. — Поехали, нас ждет пирог, фаршированный голубятиной. И дикий кабан: хватит на всех, да еще останется. Я сам его застрелил.

Антуанетта осталась довольна угощением. Пришли два соседа с женами и привели еще одного гостя — вдовца из имения неподалеку: он расхваливал ужин, старался всем понравиться и много говорил, словно заменял молчащего Жервеза. Тот был мрачен и необщителен, пока одна дама не попросила его рассказать о последних парижских новостях. Ее потрясли его связи в высших кругах.

Наблюдая за сидевшим во главе стола братом, Антуанетта поразилась тому, как легко он играет роль хозяина шато. Поль-Арман был внимателен, вел оживленную беседу и никому не давал повода скучать. Но Антуанетта понимала, чего это стоит ему. Когда все разошлись, он, не сказав ни слова, сел у камина и подпер голову рукой. Антуанетта взяла книгу и расположилась напротив него. Она с радостью давала ему время собраться с силами и всегда ждала, пока он не заговорит первым, оправившись от усталости. Хотя Антуанетта оплакивала гибель девочек и Лилианы и очень жалела Поля-Армана, совместная жизнь с братом доставляла ей трогательное удовольствие.

Брат был любовью всей ее жизни. Антуанетта обожала его с самого детства, когда он руководил сестрой и потакал ей. Став взрослой, она не нашла мужчину, которого могла бы сравнить с ним. С братом Антуанетта забывала, что некрасива и скучна, и только он давал понять, что любит ее. Антуанетта думала, что будет ревновать, когда брат выбрал себе спутницу жизни, но не питала неприязни к его жене, спокойной и терпеливой. Антуанетта избаловала дочерей брата и относилась к капризам Люси и ветрености Марго терпимее, чем он. Антуанетта понимала, что люди считают ее странным существом, неудачницей, которая живет в доме женатого брата, став, в сущности, компаньонкой девочек во Франции, но была счастлива. Все закончилось в тот день, когда Мервиль вернулся из путешествия в порт Сен-Пьер без жены и дочерей и принес Антуанетте страшную весть, которую ей пришлось сообщить Полю-Арману.

Брата пронзила такая боль, что Антуанетта боялась за его разум. Он не выходил из дома, не мог ни есть, ни спать. Удрученность и подавленность сменялись неистовым возбуждением, когда он разражался безумными тирадами, обвиняя Мервиля в том, что он повез женщин в Лиссабон, не оказался рядом с ними во время катастрофы и выжил сам. Молодой человек, потрясенный случившимся, терпеливо выслушивал все обвинения. Это удивило Антуанетту, и она прониклась сочувствием к нему.

Между тем погибших не могли похоронить, ибо Поль-Арман требовал, чтобы открыли гробы, а Мервиль противился этому. Охваченная ужасом, Антуанетта поддержала Мервиля и ждала, когда брат окончательно выбьется из сил, понимая, что только тогда она добьется его согласия на похороны. Войдя в церковь, битком набитую людьми, Поль-Арман не разрешил Мервилю сесть на семейную скамейку и ни разу не взглянул на него во время заупокойной мессы. Он не удостоил ответа ни одного из членов семейств Мартиники, которые подходили к нему и выражали соболезнования.