Опасный мужчина - Роджерс Розмари (читать книги без сокращений TXT) 📗
– А теперь пойдем, – сказала тетя Бенита, – ты должна отдохнуть, потому что папа пригласил к обеду гостей. – Помолчав, женщина слегка нахмурилась. – Донья Палома снова заболела и не сможет присутствовать, так что сегодня хозяйкой будешь ты. Какое платье ты наденешь? Я не могу отыскать твою никчемную служанку – она, верно, кокетничает с молодыми людьми. Ты хочешь, чтобы я помогла тебе выбрать платье?
Тори не удивилась тому, что мать будет отсутствовать. Палома редко участвовала в официальных мероприятиях и даже семейных трапезах. Было бы гораздо удобнее, если бы Диего вернулся из Лос-Анджелеса, но его ждали лишь через несколько дней. Тори удалось улыбнуться.
– Нет, спасибо, тетя Бенита, я сама выберу подходящее платье. Кто к нам придет?
Тетя Бенита пожала плечами:
– Точно не знаю. Твой папа упомянул дона Луиса, но мне не известно, ждем ли мы кого-то еще. Ты помнишь дона Луиса и донью Долорес?
– И их несносного сына Рафаэля. К сожалению, да. Я чувствую, что у меня скоро заболит голова, – раздраженно сказала девушка. – Неужели папа забыл, что я всегда не выносила Рафаэля? Он был таким противным мальчишкой. А у его сестры Марии нет ни одной собственной мысли, она вечно повторяет чужие мнения…
– Люди меняются со временем, – миролюбиво заметила тетя Бенита. – Ты изменилась, и Рафаэль с Марией, несомненно, тоже. Все на свете меняется, nina, хотя мы не всегда хотим этого.
Пожилая женщина казалась опечаленной, и Тори сменила тему – спросила тетю Бениту насчет фиесты. Дуэнья подняла руки вверх.
– О, нам предстоит столько сделать за оставшиеся несколько недель, сюда приедет масса гостей. Большая часть гостевых коттеджей не использовалась так давно, что требует ремонта, но предпринимает ли Рамон что-нибудь? Нет, он слишком обленился. Он вечно твердит, что на нем лежит забота о доне Патрисио, и не замечает паутины и плесени на шторах.
Тори вполуха слушала ворчание тети Бениты, думая о происшедшей в саду сцене. Женский голос был очень знакомым, однако она не могла вспомнить, кому он принадлежал. Разговор шел на испанском языке; у ее отца остался легкий акцент, но речь женщины была безупречной. Кастильский говор с чистыми протяжными звуками отличался от отцовского, как день от ночи.
– …и теперь мы принимаем здесь как гостя этого человека, который кажется опасным. Он приходит и уходит, когда ему вздумается. Ох, не нравится мне это.
Тете Бените удалось привлечь внимание Тори этими словами. Повернувшись, девушка посмотрела на дуэнью:
– Кто кажется опасным?
Тетя Бенита пожала плечами:
– Я не знаю, как его зовут, даже если мне и говорили это. Твой папа познакомился с ним несколько лет назад во время деловой поездки. Конечно, дон Патрисио пригласил его заехать в Буэна-Висту, если он окажется в Калифорнии. Сейчас они обсуждают покупку земли, а я должна проследить за тем, чтобы с ним обходились вежливо, потому что он, в конце концов, наш гость…
– Тогда почему я не видела его, если он наш гость? – перебила Тори пожилую женщину.
– Он приходил сюда два раза, это было на прошлой неделе, потом отправился в горы посмотреть землю, которую продает дон Патрисио. И вообще здесь он должен находиться в коттедже для гостей – одинокому мужчине нельзя останавливаться в доме, где живет дочь хозяина. Это выглядит неприлично. – Тетя Бенита обеспокоено подалась вперед, понизив голос. – Меня тревожит, что ему дозволено расхаживать поздней ночью по асиенде, когда все спят. Это еще не все. Хотя я не из тех, кто вмешивается в чужие дела, мне не нравится, как поглядывают на него служанки. Особенно эта Росита. Хм. Она питает слабость к мужчинам и однажды угодит в беду, попомни мои слова. Но когда я пыталась сказать об этом твоему отцу, он лишь улыбнулся и ответил, что Росита молода и красива и ей, конечно, нравятся мужчины, потому что она сама им нравится. Я знаю, у молодых людей есть определенные… потребности, но позволять, даже поощрять такие вещи – грех. Даже Диего… однако мне не следует это говорить…
– Росита – та самая Росита, моя ровесница?
– Да, та самая.
Тори подумала о столкновении в саду, когда Кинкейд решил, что ее отправили к нему. Вероятно, он должен был встретиться с Роситой. И если он был гостем отца, это объясняло, почему он с такой легкостью расхаживал в тот вечер по саду и никто его не остановил. Также теперь становилось понятным, почему он не боялся пастухов.
Девушка нахмурилась и посмотрела на тетю Бениту, которая подошла к дверям, ведущим в патио.
– Этот гость – он высокий и темноволосый? Красивый? – спросила девушка, и тетя Бенита повернулась с легким удивлением на лице.
– Да. Пожалуй, он довольно красив, но… похож на злодея, если ты меня понимаешь. Я знаю одно – из-за него по вечерам мне страшно заглядывать в темные уголки.
Тори лукаво улыбнулась.
– Ты даже не представляешь, как мудра, – пробормотала девушка.
Позже, когда тетя Бенита ушла и Тори стала в одиночестве ожидать, когда Колетт поможет ей одеться к обеду, она подумала о сходстве между мужчиной из сада и убийцей с площади. Он произносил слова любви и угрозы одним и тем же негромким хрипловатым голосом так, словно они мало что для него значили. Вероятно, так оно и было. Он убийца, кровожадный дикарь и еще бог знает кто.
«О Господи, я позволила ему целовать и касаться меня, дотрагивалась до него голыми ногами. Как это унизительно! Хуже всего то, что я почему-то до сих пор не могу забыть свои ощущения».
Раздраженная Тори не хотела думать о нем, вспоминать, как выглядел в вечерней темноте этот дьявольски красивый человек с янтарными глазами волка. Она мечтала забыть его грубые и – да, она признавала это – волнующие поцелуи. Последнее обстоятельство беспокоило ее особенно сильно, потому что, она знала, он заметил ее реакцию – смятение и капитуляцию. Да, тетя Бенита права – этот человек действительно опасен.
Обед, который состоялся днем ранее, был не слишком приятным. Дон Луис поглядывал на Тори, словно оценивал ее, и она рано вышла из-за стола, сославшись на головную боль. Тори знала, что папа недоволен, но ей не было до этого дела. Девушку больше огорчило то, что дон Луис завтра вновь придет к ним на обед со всей своей семьей.
У нее возникло неприятное подозрение – похоже, папины приглашения были связаны не только с деловыми переговорами; Патрисио и дон Луис преднамеренно восхищались вслух Рафаэлем. Она ведь помнит его, да? Он превратился в такого красивого мужчину! Он станет прекрасным супругом для молодой женщины, сделает ее жизнь счастливой…
Тори вздохнула. Радость и ликование, которые охватили ее при возвращении домой, стали рассеиваться, как туман на побережье.
Утренний ветер врывался в ее комнату через открытые двери, принося кисло-сладкий аромат апельсинов и лимонов, зревших в саду асиенды. Как жаль, что давнишние воспоминания имеют обыкновение внезапно возвращаться, подумала Тори, стоя у дверей и глядя на тенистый дворик. Виноградные листья-сердечки закрывали каменную стену, карабкались на железную калитку, слегка дрожа на ветру. Они казались такими беззащитными и недолговечными. Как и все на свете.
Прислонившись к дверному косяку, Тори с тоской подумала о пляже, о царившем там спокойствии. В детстве она и Диего проводили счастливые часы на узкой песчаной полосе среди дюн, прятались за большими черными камнями, воображали, будто это замки или драконы, а выброшенная на берег сплавная древесина – кости драконов. Безмятежные дни. «Но зачем мне печалиться? – подумала Тори, выпрямляясь. – Пляж находится недалеко от винных погребов, которые и в это время года хранят приятную прохладу. Я надену крестьянскую юбку и блузку, никто меня не заметит…»
Выскользнув из дома, Тори пошла вдоль ограды, пробралась через виноградник и сад к краю асиенды. Она двигалась медленно, чтобы не привлечь к себе ничье внимание и избежать нежелательного общества дуэньи. Тори задыхалась от постоянной опеки слуг, ей хотелось побыть в одиночестве, подумать о разных вещах, о том, как она сообщит отцу о Питере. Он должен наконец узнать, но для этого требовался подходящий момент. Рассказать ему будет не так легко, как она по наивности думала до приезда в Буэна-Висту. Отец казался прежним, но на самом деле он изменился. Стал каким-то… другим. Между ними образовалась невидимая стена, дистанция, которой раньше не было.
